Кабуки Тикако села на тот стул, где совсем недавно сидел Кадзама Симпэй.
– Какое совпадение! Видно, Мадрид не так уж и велик.
Застигнутый врасплох, Рюмон не нашелся что ответить.
Он вдруг осознал, что в течение трех недель, прошедших после их случайной встречи в испанском посольстве в Токио, он не видел ее ни разу, хотя по телефону они все же разговаривали.
Наконец он собрался с мыслями.
– Я позвонил в «Мемфис», как только зарегистрировался, но тебя там не оказалось. Кто бы мог подумать, что вдруг встречу тебя здесь!
В том, что они встретились, не было, в общем, ничего невероятного, потому что японцы, приехав в Мадрид, первым делом идут прогуляться по Гран Виа.
– Прости, что мне сегодня не удалось встретить тебя в аэропорту. Я хотела приехать, раз ты даже факс мне послал, но не смогла.
– Ничего. Мы ведь оба приехали сюда не развлекаться.
Тикако была одета легко – джинсовая куртка, джинсы и белые теннисные туфли. В руках у нее была видавшая виды холщовая сумка.
Рюмон подозвал боя и заказал две бутылки пива.
– В твоем факсе было написано, – начала Тикако с иронией, – что ты собираешься остановиться в «Вашингтоне». Я подумала – как это на тебя похоже!
– То, что у меня хватает нахальства поселиться рядом с тобой и в то же время хватает деликатности ограничиться соседней гостиницей?
– Ну да. Для второго наверняка потребовалось немало силы воли.
Чтобы скрыть смущение, Рюмон достал сигарету и закурил.
Интересно, что сказала бы Тикако, если бы узнала, что в «Мемфисе» просто не было свободного номера…
Принесли пиво. Они чокнулись.
Тикако отпила примерно половину.
– Послушай, а в чем ты видишь связь между подниманием бутылки двумя пальцами и поисками японского добровольца?
Рюмону пришлось рассказать, как он поспорил с незнакомым японцем и тот выманил у него пять тысяч песет. Тикако покачала головой, похоже, даже с некоторым недоумением. Затем перелила оставшееся пиво из бутылки в стакан, поставила бутылку на горлышко и попробовала поднять ее двумя пальцами.
Тикако шла по Гран Виа впереди Рюмона.
У нее были узкие джинсы, короткие брючины открывали лодыжки, а по бокам брючин шла пестрая вышивка. Рюмон залюбовался ею и неотрывно смотрел на две двигающиеся полосы.
Обернувшись назад, Тикако заметила его взгляд, и на секунду в ее глазах мелькнул упрек.
– Броские, однако, у тебя джинсы, – смущенно проговорил Рюмон.
– А, ты об этом? Мне говорили, что эта вышивка имитирует узоры на брюках тореадоров. Сейчас, говорят, очень модно носить эти джинсы такой длины, чтобы были видны лодыжки.
– Если ты – тореадор, то я с радостью взял бы на себя роль быка.
Тикако засмеялась, отбросив волосы со лба.
Вдруг где-то впереди послышался женский крик, и они остановились.
Люди расступились, освобождая путь человеку с длинными черными волосами, который, как ураган, несся им навстречу. На тротуаре за его спиной лежала женщина в голубом платье и что-то громко кричала, показывая пальцем на удиравшего.
Рюмон тотчас же оттолкнул Тикако в сторону. Затем бросил газету, которая была у него в руке, прямо в лицо бегущему. Тот, стараясь увернуться от нее, немного замедлил бег. Рюмон нырнул под выставленную вперед руку мужчины и, используя инерцию противника, применил сэои,[38] один из приемов дзюдо.
Тот бежал на такой скорости, что, описав широкую дугу, прежде, чем упал, пролетел несколько метров.
Рюмон тоже от силы толчка повалился на землю и перекувырнулся на мостовой.
Когда он поднялся, то увидел, что мужчина, по-видимому здорово ударившись позвоночником, лежал на том же месте, не подавая признаков жизни.
Рюмон подхватил с земли выпавшую из руки мужчины сумку из лакированной кожи. Женщина в голубом платье, тяжело дыша, подбежала к нему, затем, прокричав что-то на непонятном Рюмону языке, выдернула из его рук сумку и удалилась, широко ступая, от чего подол ее платья развевался.
Рюмон ошарашенно смотрел ей вслед.
На него с безопасного расстояния глазели зеваки. Тикако подбежала к нему и прошептала, взяв его за руку:
– Бежим.
– Бежим? Зачем?
– Может, его сообщники где-то рядом, может, прямо сейчас они смотрят на нас. Бежим, пока они не надумали нам отомстить. Как убежала эта неблагодарная баба.
Они пробрались сквозь толпу зевак и бегом направились по Гран Виа на юг.
По дороге Рюмон много раз оглядывался, но, казалось, никто их не преследовал. Пройдя метров сто, они наконец сделали передышку.
Рюмон рассмеялся:
– Неблагодарная баба, да? Это ты хорошо сказала.
Тикако недовольно надула губы:
– Если знаешь выражение покрепче – научи.
Рюмон вздохнул:
– В старые времена в Мадриде такого не случалось. Да к тому же на улице, среди бела дня.
Тикако повесила сумку через плечо и, повернув ее так, что она оказалась перед ней, крепко прижала к себе обеими руками.
– Значит, теперешняя Испания – вот такая. Лучше нам об этом не забывать.
Купив в главном книжном магазине Мадрида карту и расписание поездов, они свернули с Гран Виа в маленький переулок и зашли в небольшое кафе.
Заказали кофе с молоком и чурро – печенье «хворост».
Тикако ела чурро, обмакивая в кофе. Она говорила, что именно так его принято есть.
– Сегодня вечером я думаю посетить ресторан «Ботин».[39] У тебя какие планы?
Это был излюбленный ресторан Хемингуэя. Известный ресторан.
– Честно говоря, меня пригласили на ужин, но я могу и не пойти.
– Как это – не пойти? А кто тебя пригласил, знакомый?
– Да нет, глава мадридского филиала «Дзэндо».
Тикако поджала губы:
– Неужели?
– Ну да. Его, кажется, назначили этой весной. Синтаку, не знаешь такого случайно?
Тикако отвела глаза и неопределенно кивнула:
– Знаю. Мы с ним вместе работали, когда я была в иностранном отделе. Он, между прочим, довольно неплохо говорит по-испански.
– Да, знаю. Мне его еще в Токио рекомендовал заведующий отделом международных связей Хамано. По правде сказать, для меня это лишняя морока, но мне все-таки пришлось с ним встретиться – неудобно было перед людьми, которым я многим обязан.
– Мне кажется, что тебе лучше не отказываться от приглашения – а вдруг Синтаку сможет тебе чем-то помочь?
– Если ты не против, я лучше схожу с тобой в «Ботин». Мы, как-никак, хорошо знакомы, так что можно не напрягаться, как с посторонним человеком. К тому же ты сможешь угостить меня на представительские деньги, – с улыбкой заметил Рюмон.
– А что подумают, если увидят нас вместе? Говорить, что мы встретились случайно, как-то странно.
– Ничего странного. Мы ведь действительно случайно встретились. Ведь мы же не сговаривались вместе приехать в Испанию, правда?
– В общем, да, но…
– Тогда решено.
Выдержав паузу, Тикако спросила:
– А какие у тебя планы по работе?
– Я в основном уже наметил, куда нужно съездить. В Мадриде – архив военной истории и газетный архив. В Саламанке – Государственный исторический архив. Вот, пожалуй, и все. Ни в одном, так в другом должны оказаться сведения об Иностранном легионе армии Франко.
– Ну а что ты будешь делать завтра?
Рюмон допил кофе.
– Поеду в Саламанку. Ведь вся история началась именно там. Да, кстати, а ты не составишь мне компанию? – словно невзначай бросил он.
Тикако опустила глаза.
Покончив с чурро, она облизала пальцы и проговорила:
– А почему бы и нет? Там ведь тоже есть рестораны…
В тот же вечер, в семь с минутами, в вестибюль гостиницы «Вашингтон» бодрым шагом вошел Синтаку Харуки.
Рюмон поднялся с дивана и помахал ему рукой.
При виде Тикако, которая встала одновременно с Рюмоном, лицо Синтаку будто окаменело. Он пристально посмотрел на девушку.
– Здравствуйте, – поздоровалась Тикако.
Синтаку повел кадыком.
– Ну и ну, кого я вижу? Да это же моя старая сослуживица Кабуки. Ну, ты меня удивила. Каким ветром тебя сюда занесло? – проговорил он и мельком взглянул на Рюмона, пытаясь понять, случайна ли эта встреча.
– Я здесь в командировке, приехала несколько дней назад, – скороговоркой начала объяснять Тикако. – Остановилась в соседней гостинице, «Мемфис». И вот сегодня совершенно случайно встретились с Рюмоном. Мы знакомы – несколько раз встречались в Токио.
Синтаку снова посмотрел на нее и сказал:
– Ах вот оно что! Нет, ну кто бы мог подумать! Сколько лет прошло с тех пор, как ты ушла из фирмы?
– Почти три.
– Если вы не против, – вмешался в разговор Рюмон, – давайте поужинаем втроем. Она хочет сходить в «Ботин», и я, по правде говоря, уже зарезервировал столик на троих на полдевятого.
Синтаку кивнул. Кровь прихлынула к его щекам.
– Конечно же, конечно. Я и представить себе не мог, что встречу Кабуки. Мы с ней в былое время работали, знаете, за соседними столами.
– Она мне как раз только что рассказывала.
Синтаку посмотрел на свои часы.
– Ну, если все решено, давайте для начала доберемся до площади Майор.
Выйдя на Гран Виа, они поймали такси.
Синтаку пропустил Тикако вперед и тут же уселся рядом с ней. С тех пор, как он увидел Тикако, он просто не мог успокоиться.
Рюмон без особого энтузиазма сел напротив.
Всю дорогу Синтаку, будто забыв о его существовании, забрасывал Тикако вопросами. Отвечая на них, Тикако рассказала, что после ухода из «Дзэндо» работает свободной журналисткой, что сейчас приехала в Испанию по заказу одного журнала, чтобы сделать репортаж о здешних ресторанах.
Слушая их разговор, Рюмон подумал, что, когда они вместе работали в «Дзэндо», Синтаку наверняка пытался за ней ухаживать. В сердце шевельнулась легкая ревность.
Уже начинали сгущаться сумерки, за лобовым стеклом машины был виден город, переполненный людскими потоками. Вечером в центре Мадрида всегда образовывалась толчея – служащие и рабочие стекались в пивные бары, семьи выходили на прогулку или шли за покупками.
В этом шуме и суете чувствовалась энергия, совершенно непредставимая в Японии.
Доехав до площади Майор, они отпустили такси.
Некоторое время они провели в окрестных барах, переходя из одного в другой, а в половине девятого двинулись в сторону «Ботина».
Когда они шли по улице Кучильерос, направляясь к ресторану «Ботин», Тикако вдруг воскликнула, застыв на месте:
– Ой, смотрите, как интересно!
Рюмон остановился.
На тенте ресторана, вывеска которого гласила «Эль Кучи», по-английски было написано следующее: «Hemingway never ate here».
Рюмон рассмеялся:
– «Хемингуэй никогда здесь не обедал». Это и вправду довольно смешно.
– Судя по тому, что фраза написана по-английски, очевидно, что это издевка над американцами – любителями «Ботина», – сказал Синтаку.
Тикако достала камеру и сфотографировала вывеску.
Ресторан «Ботин», куда они направлялись, находился немного дальше.
В Испании полдевятого – довольно раннее время для ужина, но ресторан был заполнен практически весь, в основном иностранными туристами. На первом этаже стояла древняя, огромных размеров жаровня, где готовили «котинильо асадо»,[40] которым славился ресторан.
Их усадили за столик на втором этаже.
Заказав, как положено, поросенка, они выпили вина, закусывая угрем, жаренным в оливковом масле с чесноком, и ветчиной «хабуго».
По сведениям Тикако, слово «хабуго» было названием деревни в горах провинции Уэльва, где делали ветчину самого высокого качества из черных свиней, откормленных на желудях. Ветчина эта была покрыта толстым слоем жира и вовсе не походила на то, что подавали в ресторанах испанской кухни в Японии.
Тикако переговорила с администратором и энергично взялась за работу – фотографировала принесенные блюда, брала интервью у шеф-повара.
Все это время Синтаку хвастался, как близки они были с Тикако в ту пору, когда она работала в «Дзэн-до». Рюмон играл роль внимательного слушателя, но думал о том, с каким удовольствием он засунул бы собеседника в жаровню.
Они вышли из «Ботина» в одиннадцать вечера.
Синтаку взял на себя инициативу и повел их в таблао[41] под названием «Лос Хитанос», находившееся в пяти минутах ходьбы по улице Кучильерос. Это было заведение невысокого класса, аляповато разукрашенное и совершенно очевидно рассчитанное исключительно на иностранных туристов.
Все танцоры-мужчины двигались без особого старания, так что непонятно было – пляшут они или играют в футбол.
Танцовщицы дружно соревновались друг с другом, кто поднимет подол платья выше.
Певец вопил во всю глотку, уставив глаза в потолок, а два гитариста монотонно бренчали в одном и том же ритме, как заезженная пластинка.
Синтаку, к недовольству окружающих, орал «оле!» каждый раз, когда танцовщицы поднимали платья.
Рюмон, потеряв интерес к певцу и танцорам, не сводил глаз с одного из гитаристов. Он его знал.
В перерыве Рюмон дал бою чаевые и попросил позвать этого гитариста к их столику.
Минут через пять из артистической уборной вышел гитарист. На нем была спортивная рубашка с длинными рукавами и широкие темно-синие штаны.
Когда он подошел к столику, Рюмон проговорил:
– Кадзама, дружище. Как хорошо, что у тебя зажила рука.
Увидев его, Кадзама Симпэй явно смутился.
Переведя взгляд с одного на другого, Синтаку проговорил:
– Вы что, знаете его?
– Знаю. Сегодня днем мы встретились впервые. Тогда рука у него была на перевязи – из-за перелома или чего-то в этом роде, – но, судя по тому, как он только что играл, его можно поздравить с полным выздоровлением. Позвольте вам представить. Мой приятель Кадзама Симпэй – лучший гитарист Мадрида и мастер по подниманию пивных бутылок двумя пальцами.
Кадзама отвесил поклон и, примирившись с судьбой, присел за столик.
– Ах, вот оно что, – проговорила Тикако смеясь. – Так это он выманил у тебя пять тысяч песет?
Кадзама поскреб затылок и улыбнулся, показывая блестящий серебряный зуб.
– Ой, ну да… Понимаете, когда рука на перевязи, японцы быстрее соглашаются побиться со мной об заклад – из сочувствия. Но я обещаю придумать какую-нибудь другую уловку.
Рюмон рассказал обо всем, что произошло между ними днем, на что Синтаку, изобразив негодование, проговорил, грозя гитаристу пальцем:
– По-моему, это подлость – за границей выманивать у земляков деньги. Немедленно верни.
– Денег уже нет, – ответил Кадзама, пожимая плечами. – Я на них лотерейных билетов накупил.
Рюмон остановил Синтаку:
– Я эти деньги все равно не возьму. Он получил их не обманным путем, а выиграв пари. Благодаря ему я научился искусству поднимания бутылки, и, если считать это платой за обучение, то оно обошлось мне совсем недорого.
Сам не понимая почему, Рюмон не только не имел претензий к Кадзама, но даже чувствовал, будто встретился со старым другом.
Синтаку недовольно замолчал.
Рюмон налил гитаристу вина.
– Но, честно говоря, ты меня немного разочаровал. Нет, я не о нашем пари, а о твоем выступлении. Чтобы лучший гитарист в Мадриде и так играл?
Кадзама пожал плечами:
– Приходить в это заведение в надежде послушать хорошее фламенко – это все равно как идти в городскую баню в расчете погрузиться в горячий минеральный источник.
– Тогда присоветуй-ка мне хороший источник.
– Дайте подумать… А почему бы вам не попробовать заглянуть в «Лос Гатос»? Там только гитара и канте, но зато и то, и другое – высший класс.
– Первый раз слышу. Расскажи-ка, где это?
Кадзама набросал на бумажной салфетке примерную схему.
Место это находилось севернее Гран Виа, и от гостиницы «Вашингтон» было не так далеко.
– Если придете послезавтра вечером, я там как раз буду аккомпанировать. Приходите к полуночи, я возмещу вам все расходы.
Обычно переводится как бросок через спину.
«Каза Ботип» – самый старый ресторан Испании, он был открыт в 1725 г. на Капле-де-Кучийерос в Мадриде.
жареный поросенок – примечание автора
кабачок, где танцевали фламенко – примечание автора