Пузиков с утра чувствовал себя неважно: мутило и слегка кружилась голова. Но жена Сима настаивала на походе по магазинам, и он сдался. Критически окинув взглядом стоящего в дверях мужа, Сима строго приказала:
— Сегодня воскресенье, а ты вырядился в старье. Надень хотя бы новую бобровую шапку. Ее надо на морозе проветрить, а то моль в шкафу весь мех потратит.
Пузиков подчинился, но вскоре проклял себя за податливость. Ему становилось есе хуже. В животе бушевал вулкан. Оставив жену возле универмага, он кинулся к туалету невдалеке. Промчавшись по ступеням, пронесся мимо бесцельно стоявшего обросшего субъекта и еле успел влететь в кабину…
Едва перевел дух, как дверь распахнулась и тот самый неопрятный мужик сорвал с головы Пузикова бобровую шапку, напялив взамен грязную, засаленную кепчонку. Гадливо улыбнувшись, заметил:
— Этим делом можно заниматься и в кепочке.
Пока растерявшийся от такой наглости Пузиков натягивал штаны, дерзкого грабителя и след простыл.
Увидя мужа, вернувшегося в кепке из букле со сломанным козырьком, Сима нелепо всплеснула руками:
— Тебя, дурака, нельзя одного даже в туалет отпускать, Ушел в «бобре», а вернулся черт знает в чем! Сними эту дрянь, не позорь меня!
— Как же я сниму, если на улице мороз? Хочешь, чтобы я застудил лысину?
Ладно, пойдем заявлять в милицию. Пусть отыщут грабителя.
Но дежурный капитан досадливо отмахнулся:
— Нашли с чем прийти! Да у нас зимой каждый день шапки срывают. Не хватало в каждом туалете милицейский пост выставлять.
Всю дорогу до дома Сима костерила мужа. И не выдержав, Пузиков зло огрызнулся:
— С тебя самой в любой момент могут твою «норку» сорвать. И оглянуться не успеешь.
Встревоженная словами мужа Сима весь вечер пришивала к своей норковой шапке длинные тесемки. Пузиков недоумевал:
— Это ещё зачем?
— Ты, дурачок, даже сообразить не можешь. Я пропущу тесемки под мышками, и никакая сволочь с меня шапку не сорвет.
Посрамленный недогадливостью Пузиков ушел в соседнюю комнату и прилег на диван: «Подумаешь, возгордилась. Как бы хуже не вышло!» И словно накликал беду.
На следующий вечер после работы Сима направлялась костановке. Увидя вынырнувший из-за угла автобус, ускорила шаг, скользя по наледи. В этот момент её обогнал нетрезвый мужичонка. Да, видно, не рассчитал своих сил, поскользнулся и, падая, сбил Симу с ног. Обругав недотепу, Сима с ужасом обнаружила, что норковая шапка слетела с её головы. «Наверное, тесемки развязались», — мелькнула догадка. И увидев покатившуюся по льду шапку, Сима успела её поймать, водрузить на голову и вскочить на подножку уходящего автобуса. А вот сбивший её мужичонка не успел. В ярости он несколько раз ударил по закрывшейся дверце и в остервенении грозил кулаком водителю.
С трудом отдышавшаяся Сима не сразу обратила внимание на странные взгляды пассажиров: «Наверное, тушь с ресниц потекла.
Ну ничего, до дома близко. Доберусь как-нибудь».
Едва вошла в квартиру, как Пузиков вылупил от изумления глаза:
— А где же твоя «норка»? Что это у тебя на голове?
Сима подбежала к зеркалу и замерла: на её голове красовалась кроличья, вся в проплешинах чужая шапка…
«Так вот почему тот пьяный мужик так долго бежал за автобусом. Второпях я его шапку на себя напялила. А где же моя „норка“?»
Сима повернулась к зеркалу боком и облегченно вздохнула: норковая шапка свисала сзади на шелковых тесемках.
— Ой! Да я чужую шапку нечаянно схватила! Что теперь делать?
Пузиков злорадно ухмыльнулся:
— Надо идти в милицию.
Выслушав объяснения странной пары, дежурным критически осмотрел свалявшийся кроличий мех:
— Был тут у нас полчаса назад заявитель. Плел какую-то чепуху про банду, орудующую в районе автобусной остановки. Утверждал, что главарем у них женщина. А на вопрос о её приметах сдуру брякнул: «Очень быстро бегает». Так, значит, он о вас говорил? Ну вы, Пузиковы, даете! Вчера с вас шапку сняли, а сегодня вы мужика грабанули!
Заметив испуганный взгляд Симы, дежурный смягчился:
— Ладно, не переживайте вы так! Эта драная кроличья шапка и копейки не стоит. У моей тещи в огороде на чучеле и то поприличнее ушанка болтается. Пишите заявление и оставьте эту лохмоту. Может быть, тот чудак ещё раз к нам зайдет, вернем ему «ценность».
Дома Сима грустно пошутила:
— Мы с тобою, Миша, за одни сутки из потерпевших в разбойники переквалифицировались.
Супруги расхохотались. Но навсегда исчезнувшую бобровую шапку Пузикова было все-таки жаль.