Эди расхохоталась. Было что-то неотразимо забавное в том, как одетый в одни лишь наручные часы начальник полиции лежал под подоконником и выкрикивал приказания.
– Почему? – спросила она.
– Выключи, черт бы тебя побрал! – прошептал он угрожающе.
Напевая «Сумерки в Турции», Эди начала изображать танец живота, постепенно приближаясь к окну и к своему скрючившемуся на полу владыке.
– Да выключи же ты его, ради бога! – взмолился он.
– На улице стоит красный автомобиль, которого там с ночи не было, а в нем кто-то сидит.
Эди нагнулась, посмотрела через щель. Человек, о котором говорил Ал, стоял у машины и смотрел прямо на нее; Эди медленно отошла к тумбочке близ кровати и выключила стоявшую там лампу.
– Вряд ли кто-нибудь сумеет с улицы рассмотреть, что происходит в комнате.
– Знаешь что, – ответил Ал, подползая к ней по-пластунски, как атакующий пехотинец времен первой мировой войны, – если человек захочет рассмотреть, то рассмотрит все, как надо, это я тебе говорю. Все зависит от того, сколько за это платят.
– А, все равно, это совсем не тот, о ком ты подумал. Он же стоит у машины. А теперь зашагал взад-вперед.
Ал уже был сыт по горло ее глупостями.
– Черт возьми, Эди, если я захочу взять под наблюдение какой-нибудь бордель, я же не буду сам торчать да тротуаре, верно? Нет, я поставлю полицейского. И все другие боссы тоже так делают. Ред ведь не станет сидеть всю ночь у тебя под дверью в своей инвалидной коляске, а? Зачем ему это нужно, когда он может послать на задание начинающего репортера?
Зазвенел дверной звонок. Оба замерли.
– Не открывай, – прошипел Ал.
– А если это телеграмма от мамочки? – прошептала Эди.
– Ага... телеграмма... или Барт вернулся... А может, президент Соединенных Штатов к тебе с визитом, – также шепотом ответил Ал.
– В полседьмого утра.
– Но если что-то случилось с мамочкой?..
– То все равно уже поздно беспокоиться. Да и вообще с ней ведь ничего не должно было случиться, зачем же беспокоиться?
– Я себе в жизни не прощу...
– Посмотри, тот тип еще у машины? – взмолился Ал.
Эди прильнула к щели в жалюзи.
– Нет...
– Значит, тот, кто звонит сейчас в дверь, и есть тот, который стоял у машины.
– А может, другой.
– О, конечно, людей на улице сейчас полно, выбирай любого.
Снова зазвенел звонок.
Ал принял решение.
– Другой выход есть? – спросил он, натягивая трусы.
– Через кухню.
– Откликнись на звонок, задержи его разговором, пока я не оденусь и не смоюсь отсюда к чертям.
– Когда мы снова увидимся?
– Нашла время спрашивать! Репортер Реда Лейфсона ломится в дверь, а она тут разводит сантименты! Ладно, ладно, я тебе позвоню.
– Нет, Ал, ты не имеешь права просто так уйти из моей жизни.
– Но я же сказал – позвоню.
– Я тебе не верю.
– Как ты можешь, детка! – притворился оскорбленным Ал.
– Поклянись!
– Клянусь!
– Клянись головой твоей матери!
– Клянусь.
– Головой твоей матери?
– Откуда ты эту клятву выкопала?
Снова и очень настойчиво зазвенел звонок.
– Клянусь, клянусь головой моей матери, – прошептал он, и они на цыпочках вышли в прихожую.
Пока Ал быстро и бесшумно одевался, Эди посмотрела в замочную скважину и, кивнув Алу, спросила хрипло:
– Кто там?
– Э-э-э... Мы ищем начальника полиции Карбайда, миссис Крамнэгел, – ответил голос. – Можно мне войти?
– Кто вы такой? Вы из полицейского управления?