Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?
Иных уж нет, а те далече. В России нет уже ни "финских хладных скал", ни Тавриды (Крыма), а дым от восставшей "пламенной Колхиды" (Кавказа) снова заволакивает всю Россию. Когда Варшава после долгой и тяжелой войны была все-таки взята, Пушкин написал новое стихотворение на ту же тему, где еще более грозно возгласил:
Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев, дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?
Увы, увы, "все потеряно, все пропито". Нет ни Киева с "наследием Богдана", ни Литвы, ни Варшавы. Россия съежилась, как шагреневая кожа, и только бурная реакция Запада на наши жалкие попытки возродить былое величие напоминает о старых временах.
Запад всегда нас ненавидел и боялся. Казалось бы, теперь мы берем Грозный, не Париж, не Берлин, чего же нервничать? Но этот страх Запада перед Востоком, по-видимому, укоренен генетически. Может быть, это пошло еще с монгольского нашествия: "grattez le Russe et vous trouverez le Tartare", говорят во Франции ("поскребите русского, и будет татарин"). Так или иначе, но теперь уже, по-моему, всем стало ясно, что нашему медведю нечего делать в европейской посудной лавке. Как ни повернись там, а обязательно что-нибудь разобьешь или кому-нибудь отдавишь ногу.
19 Декабря 1999 года Путин - это Ельцин сегодня
На закате политической карьеры Бориса Ельцина вдруг сбылась его давняя, заветная, выстраданная мечта: в России появился ручной парламент. Конечно, пока еще трудно сказать, будет ли он совсем уже послушным; сейчас это скорее медведь на цепочке - да простится мне столь плоский каламбур. В любом случае и "Медведь" (он же "Единство"), и "Союз Правых Сил", оба эти блока своей удивительной победой обязаны целиком и полностью одному-единственному человеку - Владимиру Путину.
Социологи, пораженные этим неожиданным результатом, говорят теперь о "сенсации", "шоке", "потрясении". Между тем никакой сенсации не произошло. Совершенно то же самое было и в 1993, и в 1995 годах. Сами по себе как политики и Гайдар, и Черномырдин не представляют абсолютно ничего - теперь, когда они оба пустились в свободное плавание, об этом уже можно сказать с полной определенностью. Но как только на них указывал магический перст Бориса Ельцина, они каким-то чудесным образом вдруг набирали на удивление много голосов на выборах.
"Союз Правых Сил", который называли "братской могилой русской демократии", собран из множества мелких, почти уже полузабытых сейчас либеральных деятелей, в разное время бывших у власти на разных постах. Блок "Единство" - это очередная хитроумная выдумка, вышедшая из изобретательного ума Бориса Березовского. Что может быть у них общего? Но почему-то оба они получают на выборах такую поддержку, которая два месяца назад им самим показалась бы плодом воспаленного воображения. Эта, казалось бы, необъяснимая квадратура круга на самом деле объясняется просто. Стоило написать на предвыборном плакате "Путина - в президенты, Кириенко - в Думу" - и поддержка "Союза Правых Сил" выросла в два раза. Стоило "Единству" прямо поддержать Путина (который прямо поддержал "Единство") - и оно получило чуть ли не самую большую фракцию в Думе. То же самое было и на прошлых выборах, и тогда это казалось еще более странным. Социологи недоумевали, как может поддержка Ельцина, человека с рейтингом в 2%, помогать тому или иному объединению так успешно выступать на выборах? Но ничего удивительного здесь нет и не было.
Я уже писал в этой "Хронике" об одной не совсем обычной психологической особенности нашего народа, которая и определяет все эти причудливые, неожиданные на первый взгляд предпочтения. Русские просто панически боятся любой смены державной власти. Этот страх укоренен очень глубоко, но время от времени он неудержимо выплескивается наружу. Сейчас мы наблюдали один из таких впечатляющих моментов. Скорее всего этот ужас перед переменами воспитан нашей своеобразной историей: в России обычно бывал или твердый порядок, близкий скорее к деспотизму, или кровавая смута. Это фатальное чередование, похоже, ярко запечатлелось в генетической памяти нашего народа. Западу, вот уже триста лет рассуждающему о рабской психологии русских, никогда не понять, почему мы скорее предпочтем самую грубую и непросвещенную тиранию, чем их нежно взлелеянные права и свободы, которыми сейчас они снова пытаются кормить нас с чайной ложечки. По той же самой причине власть в России от одного человека к другому переходила только со смертью правителя; мы всегда старались в этом деле дотянуть до последнего.
Все весело смеялись над Ельциным, когда он нашел какого-то Путина и объявил его своим преемником. Совершенно напрасно смеялись, как теперь выяснилось. Конечно, если дать нашему народу волю, он, возможно, предпочел бы и на этот раз дождаться, пока власть от Ельцина к кому-нибудь другому перейдет, если так можно выразиться, естественным путем. Но в настоящее время это вряд ли возможно. Так что остается только один путь: если уж нельзя сохранить Ельцина на веки вечные, придется воспользоваться его суррогатом. Путин станет президентом, и Россия снова вздохнет спокойно, позабыв свои татарские страхи еще на целых восемь лет.
31 Декабря 1999 года С наступающим новым 7508 годом!
Новое лето Господне, если считать от сотворения мира, наступает, кажется, в сентябре, но с таким праздником не грех поздравить и еще раз, тем более что календари у нас врут, наверное, уже столько же лет, сколько существует мироздание. Вот и с другим летоисчислением, от рождества Христова, происходит полная путаница. Никто толком не знает, когда закончится наше многострадальное столетие - то ли через несколько дней, то ли еще через год. Но как бы там ни было, по историческим меркам следующий век так близок, что он, можно сказать, уже наступил. Тем интереснее узнать, каким он окажется.
За последние три-четыре столетия в России сформировался устойчивый цикл исторического развития, который и повторяется от века к веку. Иногда кажется, что русская история просто идет по кругу, проходя свой полный оборот с завидной регулярностью. Повторяется буквально все, вплоть до мельчайших примет эпохи. Скажем, когда мы читаем:
Дух свободы... К перестройке
Вся страна стремится.
Вы думаете, здесь речь идет о горбачевской перестройке? Ничего подобного, стишку скоро будет сто лет. Дальше в нем идет:
Полицейский в грязной Мойке
Хочет утопиться.
Не топись, охранный воин,
Воля улыбнется!
Полицейский! Будь покоен
Старый гнет вернется.
Или другая цитата: "никогда человеческая грудь не была полнее надеждами, как в великую весну девяностых годов, все ждали чего-то необычайного; святое нетерпение тревожило умы и заставляло самых строгих мыслителей быть мечтателями". Это сказал Герцен даже не о ХIX веке, а о XVIII-м. Повторялись и другие мелочи. Словечко "оттепель", было пущено в ход Эренбургом в шестидесятые годы ХХ века; эта "оттепель" наступила после смерти Сталина. Веком раньше, однако, Тютчев назвал оттепелью время после смерти Николая I. Оба эти политических деятеля и умерли почти в один и тот же момент (с поправкой на полный круг колеса истории) - Николай - в 1855 году, Сталин - в 1953-м.
За последние три-четыре столетия в России сформировался устойчивый цикл исторического развития, который и повторяется от века к веку. Начало каждого столетия, главным образом его первая четверть - это бурное продвижение вперед, мощный рывок, каждый раз повергающий в изумление весь мир и особенно окрестные державы. В XVIII веке это были грандиозные преобразования Петра Великого, в XIX - великолепный культурный взлет, время Пушкина, Гоголя и Лермонтова, в XX - знаменитый "серебряный век" русской культуры, сочетавшийся, между прочим, и с колоссальным, невиданным экономическим подъемом. Но как раз посредине этой первой четверти нас подстерегает страшная опасность, из которой России обычно приходится выбираться с напряжением всех сил, какие у нее еще только остались. Андрей Белый, писатель и провидец, говорил об этом в 1911 году:
"Надвигается осень, и сколько тревог надвигается с осенью. Еще двенадцатый год не прошел; и дай Бог, чтобы прошел он так, как 12-й год минувшего столетия. Трудны были России 12-е годы. Трудны были первые четверти столетий. До 25-го года приходили наиболее трудные испытания. В 1224 году появились татары; в 1512 году смута раздирала Россию; в 1612 году - еще большая смута. В 1712 по спине России гуляла Петрова дубинка (в 1725 скончался Петр). В 1812 было нашествие французов. И вот мы - у преддверия 12-го года. Дай Бог, если будет новое испытание, чтобы был и новый Кутузов".
В XX веке, как известно, испытание немного запоздало (Первая мировая война началась в 1914 году), но зато его последствия сторицей окупили эту небольшую задержку. Мы их, можно сказать, до сих пор расхлебываем; но характерно, что хотя Советский Союз кое-чем и отличался от Российской Империи, исторический цикл все-таки ни в чем не был нарушен. Знаменательно даже то, что вожди и императоры, которые определяют эту первую четверть века, завершают свою деятельность почти в одной и той же точке этого исторического процесса: Петр I умер в 1725 году, Александр I - в 1825, Ленин - в 1924. Так что в 2012 или 2013 году нас ждет новое жестокое испытание, последствия которого могут затянуться и до 2025 года; впрочем, это испытание не обязательно будет связано с иноземным вторжением: как показывает пример XVIII века, это может быть и что-то другое. В 1712 году столица России была перенесена на пустынные и болотистые берега Невы, где она потом и мирно просуществовала более двухсот лет; надо сказать, однако, что строительство Петербурга далось русскому народу, пожалуй, потяжелее, чем нашествие французов веком позже.
Вторая и особенно третья четверть столетия в России - это закрепление на тех рубежах, на которых общество останавливается после чрезвычайно динамичного рывка начала века. Нового уже ничего не происходит, идет осмысление и накопление сил. Последняя же четверть - это всегда то, что по советской терминологии называлось "застой":
В те годы дальние, глухие,
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простер совиные крыла,
как сказал Блок о конце XIX века. То же самое мы наблюдали и в веке XX; только на этот раз попытки преодолеть эту глухую, дремотную неподвижность начались немного раньше, чем обычно. Неудивительно, что они идут так тяжко: этот массивный исторический маятник очень трудно сбить с его ритма. Я думаю, что стоит только смениться веку, как преобразования пойдут намного легче; точнее, они все уже и совершены, осталось только воспользоваться их плодами. По-видимому, нас ждет и мощный культурный взлет в начале следующего столетия; не знаю только, сравняется ли он с золотым и серебряным веком нашей культуры. Шпенглер, автор знаменитой книги "Закат Европы", уже давно предсказывал, что в XX веке Россия, занятая своим коммунистическим экспериментом, выпадет из общемирового развития; но в XXI столетии она возродится и, вполне возможно, снова, как это бывало уже не раз, станет его авангардом, культурным и политическим. Что ж, поживем - увидим.
18 января 2000 года Билл Клинтон купил белый дом
Страшный энергетический кризис, разразившийся на Украине, погрузил
большую часть этой страны во тьму. Некоторые районы там обесточиваются
уже больше, чем на двенадцать часов в сутки (так что можно говорить, что
отключения света на Украине прекратились; там теперь производятся
"включения"). Для экономии электроэнергии в Киеве изобрели самое легкое