Харрод явно осознавал и ценил свое привилегированное положение как владельца передвижного дома. Он явно ценил свой крохотный огороженный задний дворик и поблескивающую в отдалении Коттонмаус-ривер, которая, извиваясь, пробиралась через этот металлический лабиринт, словно змея, от которой река и получила свое имя. На подернутой рябью поверхности воды играло солнце. Харрод явно ценил и оказанное ему сегодня внимание.
Как же — два адвоката в костюмах и при галстуках, и диктофон, готовый увековечить его драгоценные слова.
Это был голубоглазый, светловолосый, уже начинающий седеть мужчина лет шестидесяти. Он, как и многие пожилые граждане, осевшие на белых песчаных берегах Мексиканского залива, удалился на покой около десяти лет назад, и вскорости понял, что безделье мало чем отличается от смерти. Я где-то читал, что однажды племянник Джорджа Бернса как-то сказал ему, что мечтает об отставке, а Бернс в ответ поинтересовался:
"Ну и что ты будешь с собой делать?" Племянник ответил: "Я буду все время играть в гольф". Бернс подумал немного и сказал: "Луи, игра в гольф доставляет удовольствие лишь тогда, когда у тебя есть и другие занятия".
Харрод пошел работать охранником.
Так и получилось, что он присутствовал при том, как вечером прошлого вторника, в начале одиннадцатого, Лэйни Камминс въехала на автостоянку яхт-клуба на Силвер-Крик.
— Откуда вам известно время? — спросил я.
— Подождите, я проверю, как идет запись, — попросил Эндрю, нажал на «стоп» и прокрутил заново первые слова Харрода. Эндрю был одет в светло-желтый костюм, а его зеленый галстук гармонировал с обивкой стульев, на которых мы устроились. Эндрю было двадцать девять лет. У него были темные вьющиеся волосы, карие глаза, орлиный нос — в смысле, изогнутый, как орлиный клюв, — и мягкий, почти женственный рот, с тонкой верхней губой, и капризно искривленной нижней. Очки в черной оправе придавали ему высокоученый вид, что, в общем-то, соответствовало действительности: он редактировал "Юридический вестник" в Верхнем Мичигане, и был третьим по успеваемости среди своего выпуска.
— …в начале одиннадцатого, — произнес голос Харрода.
— Откуда вам известно время? — повторил мой голос.
— Отлично, — сказал Эндрю и нажал одновременно на «пуск» и "запись".
— Я посмотрел на часы, — объяснил Харрод.
— Почему?
— Ресторан заканчивает работу в половине двенадцатого. Мне стало интересно, кто это так поздно приехал.
— Расскажите, пожалуйста, где вы находились, — попросил я.
— У входа в клуб стоит небольшая будочка. Я сижу там и проверяю въезжающие машины. А иногда и тех, кто приходит пешком.
— Там есть шлагбаум?
— Нет. Я просто останавливаю приходящих, а потом или машу рукой, чтобы они проезжали, или говорю, чтобы они заворачивали.
— В этой будочке есть свет?
— Есть.
— Горел ли он во вторник вечером?
— Да, горел.
— Расскажите мне, что именно вы увидели в начале одиннадцатого, мистер Харрод.
— К будке подъехала белая «гео». За рулем сидела женщина.
— Вы можете ее описать?
— Это была Лэйни Камминс.
— Вы были с ней знакомы на тот момент?
— Нет.
— Тогда почему…
— Я попросил ее представиться. Она сказала, что ее зовут Лэйни Камминс, и что она приехала повидаться с мистером Толандом. С Бреттом Толандом. Ну, с тем, которого убили той ночью.
— Она назвала вам свое имя и имя мистера Толанда?
— Да. Так все делают. Ну, люди, которых приглашают на вечеринку или на прогулку на яхте. На яхтах часто проводят вечеринки человек на пятьдесят-шестьдесят, за всеми не уследишь. Скажу вам честно, я не слежу за членами клуба. Я только приглядываю за гостями, чтобы убедиться, что они идут именно туда, куда сказали, в ресторан или на какую-нибудь яхту.
— Что сделала женщина, назвавшая себя Лэйни Камминс?
— О, это действительно была Лэйни Камминс, точно. Я видел ее после этого еще раз, и узнал ее фотографию во время слушания. Это была Лэйни Камминс, никаких сомнений быть не может.
— Как она выглядела?
— Светлые волосы, очки, белая блуза и синий шарф с нарисованными якорями.
— Какого цвета?
— Я же сказал — синий.
— Я имел в виду якоря.
— А! Красные.
— На ней были брюки или юбка?
— Я не видел. Она же была за рулем.
— Где она поставила машину?
— У фонаря в дальнем конце стоянки.
— Вы видели, как она выходила из машины?
— Да, но я не помню, в чем она была.
— Но вы смотрели на нее.
— Да. Я хотел убедиться, что она действительно пойдет на яхту Толандов.
— В каком виде у нее были волосы?