Вошел слуга.
— Я недавно заказал клише из резины. Вы получили его?
— Да, из магазина принесли небольшой пакет, — сообщил слуга. Он вышел и через несколько минут вернулся, держа пакет в руках, затем раскрыл его и вынул ящик из розового дерева с привязанными к нему ключиками.
— Откройте шкатулку!
Слуга послушно исполнил приказание. Внутри лежала печать и подушечка с химической краской. Гринби внимательно осмотрел печать. Это было его собственное факсимиле. Он добился в своем банке, чтобы его чеки с такой подписью считались действительными. Директор банка, впрочем, предупредил его, чем он рискует, но Гринби настоял на своем.
Он положил печать в ящик, закрыл на ключ и спрятал ключ в жилетный карман.
Слуга хотел было удалиться, но Гринби остановил его.
— Паркер, через несколько недель я покидаю Лондон. Я хочу, чтобы вы заботились о доме во время моего отсутствия. Жалованье вам будет аккуратно выплачиваться. Дальнейшие указания — потом.
— И вы надолго уезжаете, сэр?
Гринби чуть медлил с ответом.
— Может быть, я пробуду в отъезде год.
— Так долго, сэр?
Гринби стоял у окна и отсутствующим взглядом смотрел на вечернюю толпу. Слуга собрался уходить.
— Подождите, Паркер, — произнес Гринби, не оборачиваясь, — дело в том, что я собираюсь жениться…
— Я поздравляю вас, сэр…
— Но для вас лично это ничего не меняет. Я думаю уехать в Америку.
Наступила пауза.
— Простите мою дерзость, сэр… Я знаю эту даму?
— Может быть. Во всяком случае, вы познакомитесь с ней, — ответил Гринби и добавил:
— Я жду миссис Колляк. Она придет через час. Проводите ее ко мне…
Поклонившись, Паркер вышел.
Гринби по-прежнему смотрел в окно. Странные мысли роились в его голове. Весь Лондон говорил о миссис Колляк как о женщине поразительной красоты. Ангельская внешность в соединении с распущенностью Екатерины Великой…
В семь часов вечера Паркер проводил даму в рабочую комнату своего господина.
Дама была одета скромно, однако очень элегантно…
— Прошу вас, садитесь, — произнес сдержанно Гринби.
Он придвинул к ней большое удобное кресло, и она уселась напротив него.
— Вы чем-то очень расстроены? — поинтересовался Гринби.
— Вы, наверное, догадываетесь, сколько денег мне нужно, чтобы выйти из затруднительного положения, — сказала гостья.
Гринби развел руками.
— По меньшей мере тремя тысячами фунтов я покрою свои расходы. Впрочем, я смогла бы обойтись и меньшей суммой. Но охотнее всего я предпочла бы вообще не просить вис об этом…
Гринби открыл ящик письменного стола и вынул оттуда чековую книжку.
— Предоставляю вам возможность самой вписать нужную сумму, — сказал он, протягивая оторванный листок.
Только теперь она заметила, что его правая рука была забинтована.
— Вы ушиблись? — спросила гостья испуганно.
— Ничего серьезного.
Гринби подал ей перо, а сам открыл ящик письменного стола и вынул оттуда резиновый штемпель…
— Вам выплатят по этому чеку, а теперь я хочу поговорить с вами, — заявил он, окончив все необходимые формальности.
Гостья спрятала чек в сумочку и приготовилась слушать.
— Дело в том, что я хочу жениться, — начал Гринби.
— Кто же эта благородная дама? — спросила гостья.
— Этого я еще не знаю.
— Вы — не знаете?! Но это смешно!
Гринби пожал плечами.
— Ничего смешного. Я еще не решил окончательно и хотел спросить вас…
Он замолчал.
— Но кого вы имеете в виду? Вы не хотите назвать имя этой женщины? — не унималась гостья.
— Вы угадали: мне не хочется упоминать о ней!
— Но право же, это смешно! Я хорошо знаю всех женщин Лондона. Скажите, как ее зовут, и я отвечу, достойна ли она вас.
— Я сам еще не знаю, — откровенно признался он.