Харрис сказал: «Ты определённо белены объелся, Джимми».
– А?
– Что это за нашивка в виде аллигатора на ветровках?
Ширилло вытащил руку и показал на вышитого аллигатора на груди слева. «Я не смог найти ветровок без них», – сказал он.
– Я чувствую себя ребёнком, – сказал Харрис.
Такер сказал: «Расслабься. Это могло быть хуже, чем аллигатор. Это мог быть котёнок, или канарейка, или ещё что-то».
– У них были котята, – сказал Ширилло. – Но я отказался от них. У них ещё были слоны и тигры, и я не мог никак выбрать между ними и аллигатором. Если ты не любишь аллигаторов, Пит, мы подождём тебя здесь, пока ты обменяешь свою куртку на другую».
– Возможно, мне понравился бы тигр, – сказал Харрис рефлекторно, обдумывая эту мысль, пока говорил.
Такер сказал: «А что не так со слонами?»
– Ну, слоны, – сказал Харрис. – Ну, слоны всегда выглядят немного тупыми, ты не находишь? Они определённо не жестокие; они никому не внушают страх. Если Баглио увидит меня идущим в ветровке, украшенной слоном, он может подумать, что я местный представитель «Гуд Хьюмэ»[58] или продаю подгузники, что-то вроде этого. Тогда как я пожизненный член демократической партии, и слоны – не мой символ.
– Ты голосуешь? – спросил Ширилло, удивлённый.
– Конечно, я голосую.
Ширилло и Такер оба засмеялись.
Харрис выглядел поставленным в тупик, потёр аллигатора на своей груди и сказал: «Что здесь не так?»
– Это просто представляется странным, – объяснил Такер. – Что разыскиваемый преступник является зарегистрированным избирателем.
– Я ещё не в розыске, – сказал Харрис. – Я был в розыске дважды прежде, но оба раза я отсидел менее двух лет. Я сейчас чистый гражданин. Я чувствую, что это мой долг – голосовать на каждых выборах. – Он посмотрел на них так, как будто хотел видеть их в аду. – А вы разве двое не голосуете?
– Нет, – сказал Ширилло. – Я получил право голосовать всего несколько лет назад, и я никогда на них не ходил. Я не вижу в них ничего хорошего.
– Ты? – спросил Харрис Такера.
Такер сказал: «Политика никогда меня не интересовала. Я знаю людей, которые тратят половину своей жизни, волнуясь о том, что всё катится в ад – и оно в любом случае всё катится в ад. Я считаю, что не имеет никакого значения, какого простофилю общество посадит в кабинет следующим».
– Это просто ужасно, – сказал Харрис, явно захваченный врасплох их непатриотичной бездеятельностью. – Хорошо, если ни у кого из вас нет детей. Вы были бы таким типом родителей, которые подавали бы отвратительные примеры.
Такер и Ширилло засмеялись снова.
– Давай, – сказал Такер, разглядывая содержимое небольшой банки с гримом. – Дай мне измазать твоё лицо.
– Зачем? – спросил Харрис.
– Всего для одной вещи, – сказал Такер. – Это сделает тебя менее заметным в темноте. Более того, с капюшоном на голове и чёрной краской, покрывающей твоё лицо, Баглио или кому-нибудь из них будет сложно тебя идентифицировать позже. Измени человеку цвет лица – и ты изменишь его почти как если бы он надел маску. И сейчас мы будем работать ночью, когда маски использовать неудобно; она будет только мешать. Грим замаскирует тебя и даст тебе оптимальную мобильность и использование глаз.
Недовольно бормоча, Харрис согласился на это унижение, всё ещё теребя очертания рельефного зелёного аллигатора на груди.
Десятью минутами позже они все стали чернолицыми, краску отложили в сторону к одежде, которую они сняли.
– Что сейчас? – спросил Харрис, очевидно, ожидая очередного унижения.
– Я покажу пистолеты, – сказал Такер.
– Я всегда использую Томпсон, – сказал Харрис, доставая его из машины, где он его положил.
– Ты возьмёшь его с собой, – подтвердил Такер. – Но ты будешь его использовать только тогда, когда возникнет необходимость. А когда будет возможно, ты будешь держать его на плече, а использовать это. – Он достал три «Люгера» и три глушителя, соединил их и раздал оружие. Он разделил обоймы с патронами, для каждого, и пронаблюдал за зарядкой.
– Очень хорошо, – сказал Харрис.
Такер расслабился, когда большой мужчина убрал пулемёт на плечо и покрутил пистолет в руке. «Храните патроны в застёгнутом правом кармане ветровки».
Харрис сказал: «Кобура?»
– Нет.
– Пистолет отправляется в левый карман?
– Нет. Держите пистолет всё время в руках.
– Иногда для чего-нибудь требуются обе руки, – сказал Харрис.
– Только не ночью, думаю. Мы будем держать пистолеты наготове. С одной стороны, эти стволы с глушителями будет сложно доставать из кобуры в случае, когда это нужно будет сделать быстро. С другой стороны, когда мы будем в доме, мы должны быть на стороже и стрелять перед тем, как это сделают они. Помните, Баглио держит, по крайней мере, четверых вооружённых людей в этом месте, четверых профессионалов. И это его дом, не наш.
Ширилло не смог узнать, сколько точно людей живёт в особняке Баглио.
Такер вынул специальный пояс, на котором висело множество инструментов в тонких пластиковых мешочках. Он приподнял ветровку, застегнул ремень на талии, опустил куртку обратно.
– Ширилло, у тебя тоже такой? – спросил Харрис.
– Да.
– Выглядит как хороший набор.
– Так и есть, – сказал Ширилло. – Я задействовал всего себя, потратил пару недель, затачивая их, где это было необходимо, шил ремень и мешочки в обувной ремонтной мастерской моего брата.
Харрис почесал почерневший подбородок, посмотрел на подушечки своих пальцев и сказал: «Ты думаешь, мы должны будем вламываться, да?»
– Если все основные двери и незапертые окна будут чертовски неприступными, – сказал Такер. – Мы сделаем свой собственный вход.
Харрис кивнул.
– Ещё одна вещь, – сказал Такер. Он взял большую сумку цвета хаки, которую Пол Нортон отдал ему вечером, открыл её и достал две компактные переносные рации. Он дал одну Ширилло, а другую взял себе, закинул её на плечо, и она повисла на его правом бицепсе. Он объяснил Ширилло, как обращаться с радиостанцией, потребовал, чтобы он её проверил, убедился достоверно, что парень знает, что делает.
– У меня не будет такой? – спросил Харрис.