Офицер вел допрос со всей строгостью, что, правда, не мешало Ирвину непринужденно дымить сигаретой.
– Я спрашиваю вас, что вы делали вчера между двумя и , четырьмя часами дня?
– Я прекрасно слышал ваш вопрос. Просто перед тем, как ответить, я хочу знать, почему вас это интересует. Это мое право.
– Вопросы здесь задаю я.
– Отлично. В таком случае в указанный промежуток времени я был занят тем, что спускался на лыжах с вершину Солира в компании с приятелем. Без четверти три мы должны были быть в Куршевеле 1850.
– С каким приятелем?
– Неважно. Нас могли видеть вместе десятки людей.
– Неужели?! Так вы говорите без четверти три… И что дальше?
– Дальше? Ничего. Отель, виски и тутти куанти [16]. Жандарм нахмурился.
– И все время в компании с одними и теми же приятелями?
– Нет, почему же. Один из них уехал.
– Да, да, да…
Наступила тишина. Сохраняя полное спокойствие, Ирвин не делал попыток ее нарушить.
– По правде говоря… – начал было следователь.
– По правде говоря, настало время сообщить мне, наконец, почему вы проявили ко мне подобное неуважение, подослав своих подчиненных. Такая манера обращения, как правило, свидетельствует о чем-то чрезвычайно серьезном. Если не об аресте, то, по крайней мере, о чем-то в этом роде.
– По правде говоря, – продолжил офицер, – на вас поступил донос.
– Вот как? От кого?
– Анонимный, по телефону.
Где-то в глубине сознания Ирвина забрезжила догадка.
– Анонимный.., по телефону… Послушайте, вы сами с ним разговаривали?
– Да – – Держу пари, у него было раскатистое «р» и певучий акцент.
– Верно.
– Тогда можете не заниматься его поисками. Это обычный розыгрыш, и мы оба с вами стали жертвами.
Жандарм задохнулся от возмущения.
– Розыгрыш? Вы называете преступление розыгрышем?
– Преступление? Черт подери! Тогда это уже дурной тон. Но о каком преступлении речь? Заскрипела дверь. Ирвин повернул голову.
– Друзья встречаются вновь!
– воскликнул он. – Здравствуйте, месье, простите, забыл ваше имя. Дружище Пульес вами?
Марк наклонил голову в знак приветствия.
– Оставьте нас, – приказал он жандарму, и тот повиновался без промедления.
– Ого! – Ирвин улыбнулся. – Ваши приказания исполняются с необыкновенной быстротой. Я начинаю подозревать, что вы крупная фигура во французской жандармерии.
– Комиссар службы «D.S.T.» Жюльен Марк. А теперь, выяснив кто есть кто, поболтаем, Леруа.
– Прошу прощения. «Кто есть кто» – это очень интересно, но турист вы или должностное лицо, неплохо бы ставить перед фамилией коротенькое слово «месье». Вам это ничего не стоит, а во Франции так принято. Марк пристально посмотрел на Ирвина.
– Месье Леруа, – продолжал он, – я даже не надеялся, что вы согласитесь добровольно следовать за жандармами.
– Любопытство, комиссар, любопытство…
– А может быть, желание отплатить доносчику?
– И это тоже.
– Я слышал ваш разговор с аджюданом [17]. Вам известно, кто на вас донес?
– Есть кое-какие подозрения.
– И если я попрошу поделиться ими со мной, вы, конечно же, откажетесь?
– Несомненно.
– Почему?
– Это дело касается только меня и этого типа.
– Не сомневайтесь, меня тоже. Предположим, что это блондин, очень элегантный, ездит в «триумфе» с финскими номерами. Я не ошибаюсь?
– За ваши предположения несете ответственность только вы сами.
– Отлично! Этот молодой человек начинает меня сильно интересовать. Вы вместе катаетесь на лыжах, вместе пьете, вместе завтракаете, и при первой возможности он подкладывает вам мину, на которой вы наверняка бы подорвались, если бы не были.., тем, кто вы есть. Я склонен думать, что он знает о вас довольно мало. Вместо ответа Ирвин пожал плечами.
– И другой вывод, – продолжал Марк. – Этот «дружеский» поступок доказывает, что и ваш приятель имеет какое-то отношение к делу, которым я занимаюсь.
– Вы так думаете? Но чтобы укрепить вашу уверенность, я должен по меньшей мере знать, с чем связано это дело.
Марк опять пристально посмотрел на своего собеседника, но реагировать на последнюю фразу не стал.