Малышка была одета в туго обтягиващий свитер-водолазку белого цвета, черную бархатную юбку, из под которой виднелись ножки в нейлоновых чулках и в черных кожаных туфельках на шпильках. Вместе с каблуками росту в ней было пять футов два дюйма, но выглядела она ужасно миленько. У неё были серебряные короткие волосы, нелепые черные очки в огромной оправе, живые голубые глаза, бледые щеки без тени макияжа, крошечный надутый ротик и всем своим видом эта особа словно хотела доказать, что она - воплощенная чопорность.
- Простите, вам кого? - спросила чопорная малютка.
- Я пришел к Полу Кингсли.
- Вам назначено?
- Разумеется.
- Как ваше имя?
- Питер Чемберс.
- Входите, пожалуйста.
Я очутился в квадратной прихожей с настенными бра и голубым ковром и последовал за ней, мягко ступая по ковру. Мы миновали арку, за которой оказался просторнаый холл - на полу все тот же голубой ковер, стены желтые, свет струился сверху от тяжелой люстры на толстой цепи. Холл был обставлен со вкусом подобранной современной светлой мебелью. Справа и слева располагались двери, а прямо в середине холла ачналась ведущая на второй этаж лестница, устланная, разумеется, голубым ковром. Она пошла к правой двери. У неё были тонкие изящные лодыжки, а бархат юбки соблазнительно обхватывал округлость зада. Она дважды постучала и обернулась. Впервые за все время её личико осветила улыбка, и от чопорности не осталось и следа.
- Когда он занят, то даже на стук не отвечает, - сказала она. Пройдите сюда, - с этими словами она указала пальчиком на вторую дверь. - Это что-то вроде приемной.
Она открыла левую дверь и на этот раз моя нога утонула в ковре, а глаза уперлись в темно-зеленые стены. Помещение освещалось лампами в кованых подставках, вокруг стояла темная резная мебель - комоды, шкафчики, масса стульев, - а в углу столик-бар с батареей бутылок. Мой взгляд, должно быть, слегка задержался на этикетках, потому что как только я взглянул на нее, она сказала:
- Угощайтесь!
- А вы?
- Если вы настаиваете, то немнго брэнди.
- Я не настаиваю.
- Брэнди.
Льда я не нашел и сделал себе хайболл безо льда, а ей налил брэнди в широкий бокал.
- Я Марсия Кингсли, - представилась она.
- Жена Пола?
- Нет.
- Сестра?
- Нет.
- Но не мать же!
- Я сводная сестра. Меня удочерили родители Пола. Давно. Они уже умерли.
- Ясно. - Я прошелся по комнате. - И долго мне тут предстоит ждать?
- Он за вами придет как только совободится. Мне нравится ваша походка.
- Простите?
- Она такая легкая, пружинистая.
- Это хорошо?
- О да! Вы похожи на тигра. А знаете, почему вы так долго стояли на улице под дверью?
- Почему же?
- Сегодня у горничной выходной. У нас есть и дворецкий. Но сегодня у него тоже выходной. По понедельникам, начиная с пяти вечера, все домашние собираются наверху. У Пола по понедельникам много разных посетителей, и мы не хотим болтаться под ногами. Он сам открывает дверь.
- Моего звонка он , видно , не расслышал?
- Иногда он бывает страшно занят и тогда ни на что не обращает внимания. Я к вам спустилась с третьего этажа.
- Спасибо. Я могу как-то вас отблагодарить - ну, походить перед вами пружинисто и легко как тигр?
- Сядьте.
Она села и я тоже сел, а когда уже почти совсем расслабился, она вдруг брякнула:
- А что вы думаете по поводу Адама Вудварда?
Этот вопрос заставил меня буквально выпрыгнуть со стула и я с трудом удержал в руках стакан. Я постарался скрыть свое изумление.
- Вудвард? - отозвался я как можно более спокойно, но слово прозвучало точно вороний крик. - А что?
- Он мертв.
- Адам Вудвард?
- Убит на улице. Из проезжающей машины.
- А вы откуда знаете?
- По радио и в теленовостях только об этом и говорят.
- Адам Вудвард, - задумчиво протянул я, усажиаясь обратно.
- Вы были с ним знакомы?
- Раз как-то встречался. А вы?
- О да! Чудесный был человек. Бедняжка Эдвина.