В столице северной звучит: "Салам..."
Так встретились профессор и имам,
Вступивший в петербургскую обитель.
Улыбка скрылась в кущах бороды:
- Я, было, начал и письмо: "О ты,
Которого я знаю, но не видел..."
И дальше: "мир тебе..."
- Благодарю.
Имам, ты знаменит. Не утаю,
Не каждому, наверно, доводилось
Вести с подобным гостем разговор.
На зависть многим выпала мне милость...
Вступительных любезностей узор
Сменился испытующим вниманьем
Довольно любознательных гостей,
Знакомы ли студенты с толкованьем
Корана? И по книге ли своей
Читаешь ты им лекции по праву?
Как им язык арабский? Не по нраву?
Понятны ли, профессор, для "уруса"
Премудрости арабского "аруза"?
Шамиль, надев очки, обводит взглядом
Тома трудов, теснящиеся рядом
На книжных полках. Просит показать
Одну из книг: "Мизан" аш-Шарани.
Теолог из далекой стороны
Стремился толки веры увязать
Для всех единой истиной предвечной,
Довлеющей над жизнью быстротечной
И, кистью дополняя мысль свою,
Картинками одушевил страницы:
Пророки в разрисованном раю,
Святых потусторонних вереницы,
У каждого инстанция своя...
Шамиль смотрел, волненья не тая,
Толкуя важно каждую страницу
Мюриду и внимательному сыну...
Потом вздохнул в тоске по Джемаледдину,
Которого чахотка извела.
И вздох другой, потрясший Казем-Бека:
"Разграблена моя библиотека..."
Как будто пуще не было и зла...
... "Я подготовил для тебя вопрос",
Сказал Шамиль ему при новой встрече.
В Таврическом уже горели свечи,
Имам был занят чтением всерьез,
Склонясь над манускриптом на диване,
Мюрид и сын - почтенье и вниманье.
- Хочу узнать профессорское мненье