Для поиска зацепки и причала,
Деля в трактире скромную закуску,
Черкнуть словечко господину Фуксу,
Профессору и ректору к тому ж.
Еще везенье: сей ученый муж
Окажется в ряду людей бесценных,
Радевших о затюканных "нацменах".
Но как приказу царскому перечить?!
Он все же бьет Магницкому челом
О сокровенном чаянье своем.
Сибирский губернатор рвет и мечет:
Нам кадров не хватает, дескать, ждем.
Велит напомнить царскую тысчонку,
Потом смягчает тон как бы вдогонку:
Мол, молодой строптивый человек
Скорее в Омске выйдет на дорогу,
Где ждут его признанье и успех...
И если верить старым документам,
В Казани назначенец занемог,
По случаю по этому отметим:
Ну, чем не уважительный предлог.
Чиновник МИДа - говорит источник
Ученых док "покорнейше просил"
Его проверить в языках восточных...
Он был бы счастлив ...в меру своих сил ...
Лед тронулся. Благодарим, герр Эрдман,
Благодарим, профессор, "данке шен"!
Экзаменом и честным, и усердным
Был путь великий, славный предрешен!
И с осени двадцать шестого года
Читает он арабский и фарси.
Сбылась мечта. Любимая работа!
Пускай Саади знают на Руси! Ушел Магницкий, горе-попечитель, Науку гнувший, как бараний рог, Голицын, "просвещения губитель",
Потворствовал подшефному, как мог.
В немилость впал "рассадник вольнодумства",
Казанский бедный университет.
Закрыть его! Разрушить! И изустно,
И письменно усердствовал клеврет.
"Зачем же рушить, можно же исправить",
К отчету император начертал,
С чем можно нам историю поздравить.
И, благо, вуз монастырем не стал.
И "Фамусова" в округе учебном
Тщеславный Мусин-Пушкин заменил.
Не смешивая лекции с молебном,
Полковник просвещенью удружил.
Кто выходил от хвори глубочайшей
Казанский вуз? Хвала ему навек!
И это новый ректор - Лобачевский