Николаев вкратце рассказал Вере Георгиевне о происшедшем. Да, веселые времена, — покачала она головой. — А почему эти надменные люди не сообщили ничего мне? Сочли недостойной внимания? Забыли, что Лена моя дочь? Да нет, Владислав Николаевич решил, что вам лучше пока не сообщать, что вы тяжело воспримете это… Забыли просто, — махнула рукой женщина. — За человека не считают. А у вас есть соображения по этому поводу, Вера Георгиевна? Есть, — ответила она. — Но я пока их вам не скажу. Ищите. Это ваша работа.
Она мрачно глядела на Николаева. И он понял, что больше она ничего не скажет.
Николаев вышел из подъезда, сел в машину. В прокуратуру, — сказал он водителю. Через час он получил санкцию прокурора на задержание Андрея Полещука.
Сразу после этого он поехал на проспект Вернадского, где уже находилась опергруппа. Караулим, товарищ майор, — открыл ему дверь оперативник. Из-за его спины выглянула женщина необъятных размеров. Вы мать Полещука? — спросил Николаев. Мать, мать, — неприязненно смотрела на него толстуха. А я буду майор Николаев, — отвечал Павел, тоже глядя на нее довольно неодобрительно. — Имею ордер на задержание вашего сына Полещука Андрея Афанасьевича. Вы можете ответить мне, где он находится в настоящее время? Не могу. Не знаю. Когда он уехал? С утра. Он и приехал-то уже под утро, часов в шесть, а мы тут всю ночь ждали, мы вообще-то живем в Солнцево, он нас пригласил вместе встречать Новый Год. Но позвонил, сказал, что у Кирюши Воропаева беда, похитили Леночку и Вику. Ужас какой! Андрюша всю ночь сидел дома у Кирюши, потом приехал, посидел с нами немного, а часов в восемь опять уехал, бледный такой, усталый и выпил-таки. Как он за рулем? Все. Больше не приезжал. Значит, вы не знаете, где он. Не знаю! Я звонила Кирюше, он сказал, что Вика нашлась. Мы так радовались. Но Леночка так и пропала… Я даже не знаю… А вам самой-то в голову ничего не приходит? — мрачно спросил Николаев. Ну мало ли что приходит в голову?злобно поглядела на него толстуха. — А не можете его арестовать, так берите вот нас с дедом заместо него. Так, Пестряков, оставайся здесь, а я поеду. Ладно, с Новым Годом вас.
Спасибочки вам за поздравления. Вам мало — упекли его тогда за чужие грехи, а он за всех отдувался, так еще хотите… Он отдувался за свои грехи. И теперь ответит только за свои. Ответит… Он-то ответит, а Кирюшенька чистеньким останется. А что он, ангел божий? А не он ли и подставил Андрюшеньку, все из мести… Какой мести? Что вы имеете в виду? Сами будто не знаете, — зловеще улыбнулась толстуха. — За Леночку мстит. За Вику мстит. Да почему он должен мстить Андрею за Вику? А потому что Вика его дочь. Вы что, не знаете? А еще следователь… В и к а? Е г о д о ч ь?!!! А как же? Да вам любой скажет. Вы Вику-то видели? Видел. И не обратили внимания, как она на него похожа? Но я не видел Лену, только на фотографии. Мне показалось, что Вика похожа на нее. От Кирилла, разумеется, ничего нет… Но бывает… Вот у нас, например… Я не знаю, что там бывает, но то, что Вика его дочь, знают все — и Кирилл, и его мать. Разве что отца держат в неведении, да он кроме своей работы вокруг ничего не видит. Езжайте, да спросите. У Андрея с ней любовь была еще до армии, жили они, я-то знаю — мать, как-никак, хоть под кроватью у них с фонарем не сидела, а потом он в армию уехал, она его ждала, опять жили, когда вернулся. его, замуж
Ну а уж когда посадили выскочила сразу. А месяцев через шесть Вика родилась. Интересные дела, — протянул Николаев. Интереснее не бывает. А вы не разобрались ни в чем, арестовывать приехали. Вы что. Думаете, Андрей ее похитил? Да она бы сама за ним голышом побежала… Вы так думаете? Конечно. Афанасий, иди сюда! Ты что там сидишь, уткнулся в телевизор? Тут на твоего сына засада, майор вон даже приехал, а ты…
Из комнаты вышел толстый черноволосый мужчина с густыми висячими усами. А чо, их работа такая… Надо, значит, надо… Они, майоры так просто не ездят…Мы-то чо можем, наше дело маленькое, сиди, да сопи в две дырки. А без телевизора и водочки тоска…. спокойно произнес Афанасий. Ты вот расскажи следователю, какая между Андрюхой и Ленкой любовь была. Он не верит, думает, что Андрей украл Ленку у мужа, да еще денег впридачу требует. Да чо вы, товарищ майор, — улыбнулся
Афанасий. — Так мы же все знаем — они же со школьных лет дружат. Она еще в седьмом классе в него влюбилась, на свиданки к нему бегала, мамаши своей не боялась, а у нее мамаша — зверь в юбке, ремнем ее лупила, в угол на коленки ставила. А потом и та смирилась — поняла, любовь промеж них. И с армии она его ждала, и потом они встречались. А как посадили его — не выдержала трещину дала. Да и то — беременная ведь была уже. Восемнадцать лет, беременная, заработок — восемьдесят рублей, а жених в тюрьме. Не осудишь, а, Зин? Черт их разберет! Осудишь, не осудишь! Вот пропала Ленка, а следователь Андрюху арестовать хочет. Виноват будет — ответит, не виноват отвечать не будет, — сказал Николаев. — Пока что он успел наведаться, куда ему не положено, оставить в центре машину и исчезнуть в неизвестном направлении. Ладно, я поехал. Пестряков остается здесь.
Озадаченный, вышел Николаев к машине. Сходилось все, кроме одного — чудовищным черным пятном на всей этой романтической истории был взрыв машины и гибель четырех людей. Зачем все это было сделано? Почему Андрей не мог просто взять Лену и уехать с ней? И почему он вернул Вику, тем более, если это его дочь? Деньги-то, понятно, он получил с Воропаева восемьдесят тысяч долларов, им этих денег надолго хватит… Но для чего гибель четырех людей?
В машине, оставленной Полещуком на Мясницкой, ничего подозрительного найдено не было. Обычные автомобильные принадлежности. Машина была закрыта, поставлена на сигнализацию. Закрыл и ушел. Куда?! Уже было принято решение объявить на Полещука всероссийский розыск. Было возбуждено уголовное дело по взрыву машины и гибели четырех людей, которое поручили вести Николаеву.
В раздумьях Николаев подъехал к дому на Тверской.
Теперь ему необходимо было поговорить с Викой.
Девочка уже повеселела, покушала. Родные не могли нарадоваться на нее. Скажи мне, Вика, — спросил Николаев.Что было с тобой и с мамой вчера и сегодня? Расскажи по порядку… Вы вышли из подъезда…
Вика неодобрительно покосилась на незнакомого дядю, худого, с мешками под глазами, пахнущего табаком. Расскажи, расскажи дяде то, что рассказывала нам, — уговаривала бабушка. Мы с мамой вышли из подъезда… Мама хотела купить мне в магазине чего-нибудь вкусненького. Я хотела тортик с кремом и йогуртиков клубничных… Мы вышли, а какие-то дяди… У них шапки были на лица надеты, только глаза видны… Они схватили нас и потащили в машину. А один мне рукой рот закрыл… — Лицо девочки скривилось, ей стало страшно от воспоминаний. Не плачь, Виктошенька, — сказал Владислав Николаевич. — Теперь все хорошо, ты дома… Расскажи, этот дядя хочет найти маму…
Потом мы долго ехали… Потом приехали на какую-то дачу. Только она очень плохая, эта дача, там так холодно, грязно. У нас не такая дача. Нас с мамой там оставили, а эти дяди уехали. Только еще маму водили звонить из автомата. А я с дядей сидела, он дал мне игрушки, только они очень старые, грязные… А потом они уехали? Да, они уехали. Пришел другой дядя. У него шапочка черная, только глаза видно. Он всю ночь сидел с нами. А я потом заснула. А утром? А утром этот дядя увел маму. И я…. — она заплакала. — И я осталась совсем одна. Мне было так страшно… А что сказала мама, когда уходила? Она так плакала, так плакала…Но дядя взял ее за руку и увел. И я осталась одна. Мне дали йогуртов и печенья, я немножко покушала… А потом пришел папа. — Она улыбнулась сквозь слезы. — И забрал меня домой. — Она прижалась к бабушке, и та, не в силах сдерживать себя, громко разрыдалась. Так, Вика. А теперь скажи мне вот что о чем говорили эти злые дяди с мамой в машине? Ни о чем. Они все время молчали. А мама? А мама сначала ругалась, а потом тоже молчала. А на той грязной даче они что говорили? Мама все говорила — вы ответите, вы ответите! Еще она какие-то плохие слова говорила, я уже не помню…
А они тоже ругались? Нет. Только — молчи, молчи, молчи. И все. Еще что-то говорили, но я не помню. А тот, который пришел позже, он что говорил? Ничего. Он просто молчал. А утром сказал маме — пошли. И она пошла? Не дралась с этим дядей? Нет, не дралась. Только сильно плакала, так сильно. Вика, Вика, кричала, целовала меня. А я тогда не плакала, мне маму очень жалко было. А сказала — не плачь, мамочка…А она еще сильнее заплакала, а потом выбежала из комнаты. А дядя в шапочке за ней. Понятно, — призадумался Николаев. — что ничего не понятно, — сказал он про себя. — Ладно, Вика, спасибо тебе, больше я тебя спрашивать ни о чем не буду. Отдыхай. А маму я найду, ты не волнуйся. Так, теперь разговор к вам, Кирилл Владиславович. Опять нам придется выйти.
Они опять вышли в детскую. Расскажите мне, Кирилл, о взаимоотношениях вашей жены и Андрея Полещука, — попросил Николаев. Это еще зачем? — вытаращил глаза Кирилл. А затем, что у нас есть основания и очень веские, подозревать Полещука в похищении вашей жены и, что гораздо серьезнее, в убийстве четырех человек. Рассказывайте, Кирилл, если я спрашиваю…. — скривил губы Николаев. Они дружили до того, как мы познакомились с Леной, — потупил глаза Кирилл.
Что значит, «дружили»? Что за детский сад? Что вы мне голову морочите? Ведь Вика его дочь! И все это знают! А мне тут морочат голову. Я на работе нахожусь, и у меня есть другие дела, помимо вашего. Погибло четверо людей. А вы мне баки забиваете… Да, да, она его дочь! Лена была беременна, когда мы с ней познакомились. Андрея только что посадили. Она была беременна на первом месяце, и я ни о чем не догадывался. Я полюбил ее. Что мне потом бросать ее надо было?! Я не мог! Что я, неправильно поступил?! Я растил Вику как родную дочь, я люблю ее как родную. И не имеет значения, кто является ее фактическим отцом. Но как же вы стали работать с Андреем, зная, что он отец Вики? Я не знал поначалу. Лена познакомила нас, сказала, что это ее школьный товарищ, предприимчивый человек, мы очень нуждались тогда, у Андрея были деньги, у меня кое-какие связи. Лена мне говорила, что отцом ребенка является совершенно другой человек, какой-то Боря, который уехал в Штаты и бросил ее. Про существование Андрея я понятия не имел. Общих знакомых у нас не было, ее мать очень скрытная, она меня невзлюбила сразу и ни о чем со мной не откровенничала. Как видите, я был глуп и нелеп. Вика похожа на Андрея, но это проявилось позже. Когда Лена нас познакомила, я не отождествлял отца ребенка с школьным товарищем Андреем. Они держались друг с другом холодно, равнодушно, я ни о чем не подозревал. А потом что произошло? Банальная история. Я приехал домой, а они там…были вдвоем… У меня рейс отменили, я в Вологду должен был лететь. Вот тогда-то у меня глаза и открылись, сразу, словно пелена спала какая-то, Павел Николаевич. Я просто был слеп и туп. Таких идиотов, как я, в природе не существовало еще. Я уникум идиотизма, меня в книгу рекордов Гинесса надо занести, как самого большого идиота в мире, когда-либо существовавшего… И когда же это произошло? Да всего-то с полгода назад. Мы с Полещуком вовсю сотрудничали, дела наши шли хорошо, мы делали деньги, зажили припеваючи. Мы так нуждались, когда я работал преподавателем, то и дело занимали у родителей. Стыдно, понимаете… А тут…Евроремонт, БМВ, супермаркеты…Лена была так счастлива, вы знаете, наверное, она выросла в бедности, отец их бросил… Мне так приятно было делать ей подарки. Сейчас столько появилось хороших товаров. А она такая красивая. Я не видел женщины красивее. Она была хороша и в скромном платье, но когда она стала носить фирменные костюмы, норковую шубу и все остальное… она стала просто неотразима. Как изменились ваши отношения с ней после того, что вы узнали? И как изменились отношения с Полещуком? Да, изменились, разумеется. С Полещуком я держал дистанцию. Я и в тот вечер сделал вид, что ничего не произошло. Я же их, извиняюсь за выражение, не в момент соития имел удовольствие лицезреть. Я позвонил, мне открыли, они дома вдвоем . Вика у дедушки с бабушкой. Сильно не испугались, держали себя в руках, особенно, кстати, Лена. У него-то глазки малость забегали, но он быстро взял себя в руки, рассказал какую-то историю нелепую, почему он здесь оказался. Но именно этот случай открыл мне глаза. С Андреем я не выяснял отношений, а с Леной мне, разумеется, стало сложно. И как-то раз я спросил ее напрямик: «А не Андрей ли отец Вики?» — «Нет», ответила она, но за этим «Нет» явственно звучало «Да». Да это и так было ясно. Вам, разумеется, человеку практичному, такая моя глупость поразительна, а, например, мой отец до сих пор только догадывается… Вы часто ссорились с Леной в последнее время? Бывало. Старались не кричать при дочке, но иногда не получалось.
— А о разводе речи не было? Да нет. А какой там развод, куда она поедет? К своей матери? С ребенком? Ну почему к матери? Полещук ведь не женат. Что бы им просто-напросто не пожениться, ребенок уже есть, чем огород-то городить? У него отдельная квартира, достаток такой же, как и у вас… Не знаю. Я говорил об этом Лене, но она избегала этого разговора. «Избавиться от меня хочешь?» — спрашивала. — «Да нет», — отвечал я. Я люблю ее, понимаете, Павел Николаевич, люблю! Я жить без нее не могу, а она разводиться со мной и выходить замуж за Полещука почему-то не хочет. Так что, я гнать буду из дома любимую женщину с ребенком? Сами подумайте… Ну а в последние дни ничего особенного между вами не происходило? Вообще-то, если вспомнить, ее поведение в последнее время было несколько странным. Но это я теперь понимаю. А тогда я считал, что все в порядке вещей. Мы объяснились — сказали друг другу, что будем жить вместе, что ради ребенка не станем ничего ломать. Вика привыкла к этой квартире, к этой обстановке, к нашей даче в Жуковке, к моим родителям, а что у Андрея? Ну, квартира у него есть, купил он себе трехкомнатную на проспекте Вернадского, ну и что? Ну есть у него иномарка, деньги, что с того? Вы родителей его видели? А? Что такие люди, безграмотные, неотесанные, могут дать нашей Виктоше, такой утонченной девочке, выросшей среди книг, в культурной обстановке? Они только галушки жрать горазды, да горилку литрами уничтожать. Да если бы даже Андрей зарабатывал миллионы, Вика не получила бы там того, что может получить здесь.
Так вот, Лена в последнее время часто задумывалась, отвечала как-то невпопад. Мне кажется, что у нее зрели какие-то планы. Она стала интересоваться делами нашей фирмы, спрашивала, не можем ли мы разориться? Кстати, можете ли вы разориться? Я пока для начала вас об этом спрашиваю, делами вашей фирмы мы будем заниматься и сотрудников опрашивать. Это наша обязанность. Вы знаете, мне кажется, что дела шли неплохо. Но я, вообще-то, бизнесмен неопытный, мне кажется, что об этом гораздо лучше был осведомлен Андрей. Он брал в банках кредиты, расплачивался. А чем занимались вы? Я налаживал деловые связи. Именно я свел Андрея с поставщиками на Севере, я организовал бесперебойную работу транспорта, я находил выгодных клиентов. Согласитесь, это тоже немало. Но всякие счета — этим занимался Андрей. И, по-моему, достаточно успешно. Как называется ваша фирма? «Феникс». Завтра я к вам приеду. Будьте, пожалуйста, на месте и постарайтесь, чтобы на месте были ваши сотрудники. Мне предстоит там долгая работа, я буду вести уголовное дело о взрыве машины и гибели четырех людей. Хорошо, вот наш адрес, приезжайте. Ну и скажите мне, Кирилл, вот что сами-то вы что думаете обо всем этом? Я теряюсь в догадках. Могла ли Лена по доброму согласию уехать с Полещуком? Да нет, конечно… Зачем? Устроить такое представление только для того, чтобы сбежать с любовником? При том, что я ей сам предлагал уйти к нему? Да это абсурд… Всякое бывает в нашей жизни, — задумался Николаев. — А потом вы говорите загадками, Кирилл. Вы намекаете на то, что тот человек, у которого вы заняли деньги, и похитил Лену. Так кто же это может быть, как не Полещук? Тем более, что он утром попытался навестить в СКЛИФе Максимова, а потом оставил в центре свой «Форд» и исчез, неизвестно куда. Я устал, — вдруг как-то злобно ответил Кирилл. — Я столько пережил за последние дни. Приезжайте завтра в нашу фирму, там и поговорим.
Раздался звонок в дверь. Телеграмма Воропаеву Кириллу Владиславовичу. Вот, распишитесь здесь, — сказала почтальонша. Кирилл расписался, дрожащими пальцами открыл телеграмму. И снова Николаеву показалось, что он имитирует дрожь в руках. Как-то неестественно они дрожали.
Кирилл прочитал и остолбенел. Стоял неподвижно, слеза катилась у него по щеке. Настоящая. Телеграмма упала на пол. Почтальонша поспешила ретироваться. Что такое, Кирюша? — спросила взволнованная мать.
Николаев подобрал телеграмму с пола. Прочтите! Прочтите вслух! — крикнула Нина Владимировна. «Не ищите меня. Это бесполезно. Прости меня, Кирюша. Воспитай дочку сам. Лена.»Вот такие дела, — только и сумел произнести Николаев, глядя на присутствующих. Никто долго не мог вымолвить ни слова. Николаеву как-то стало стыдно за свои подозрения в неискренности Кирилла, до того уж он был убит сообщением. Бабушка, а когда мы пойдем гулять? — …Проверка дел фирмы «Феникс» дала самые неожиданные результаты. Фирма фактически была разорена. Неоплаченные кредиты на полмиллиона долларов, и практически ничего на счету. Последние деньги были сняты со счета еще перед Новым Годом. Их снял якобы для расплаты с кредиторами Андрей Афанасьевич Полещук.
На Полещука и Лену Воропаеву был объявлен всероссийский розыск. Трое мужчин, погибших при взрыве автомашины «Волга» так и остались неопознанными. Никто не заявлял об исчезновении похожих на них мужчин.
Полещука искали по всем его знакомым, дежурили в его квартире, в квартире родителей. Никаких результатов. Никто из знакомых его в Новом Году не видел. Последними его видели родители утром первого января.
Сын владельца домика в Жучках Юрков категорически отказался от знакомства с Полещуком и Леной Воропаевой. Почему похищщенных держали именно в его доме, объяснить не мог.
Разоренный и морально уничтоженный, Кирилл Воропаев лег в больницу в психоневрологическое отделение. Вика переехала к дедушке с бабушкой в квартиру на Фрунзенской набережной. Нина Владимировна взяла на работе отпуск.
А следователь Николаев взялся за новое уголовное дело.
Что, опять?! — с отчаянием в голосе спросила Нина Владимировна, когда бледный как полотно Кирилл безвольно положил телефонную трубку. Опять, — слабо улыбнулся он. — Обещали отрезать мне голову, если я через три дня не верну деньги. Это что-то новое, обычно так конкретно они не выражались. А что, могут? — с ужасом спросила мать. Запросто, — тихо ответил сын. — Что такое моя голова, когда речь идет о десятках тысяч долларов? Несопоставимые понятия. И давно бы отрезали, если бы не рассчитывали все же получить деньги. Надо позвонить в прокуратуру, — посоветовала мать. Можно, — согласился Кирилл, причем таким тоном, как будто она предлагала ему сходить в магазин за картошкой.
…Кредиторы замучали Кирилла Воропаева. Как только он в начале февраля вышел из больницы, начались бесконечные звонки. Фирма «Феникс» была полностью разорена, а банки и частные лица требовали возвращения кредитов. Росли проценты, платить было нечем. Какие-то крутые знакомые Полещука сообщили, что включили Воропаеву счетчик. А теперь вот пообещали отрезать голову. Другие были более деликатны, они просто угрожали подать на Воропаева в суд. Телефон трезвонил с утра до поздней ночи, то и дело приносились полные зловещего содержания телеграммы.
Отстаньте вы от него, он только что вышел из больницы! — кричала в трубку Нина Владимировна. — Неужели вы не знаете о той трагедии, которая произошла с Кириллом?! Нам все это известно, но войдите и в наше положение, он обязан заплатить по счетам. На Андрея Полещука объявлен всероссийский розыск, вот когда его найдут, требуйте с него! Почему Кирилл должен расплачиваться за всех? Он материально ответственное лицо, совладелец фирмы, и, в отсутствие Полещука обязан заплатить нам долг с процентами. Ждем две недели и подаем в суд. У него просто опишут имущество.
А теперь вот такие угрозы… Кирилл перестал выходить из дома. Он целыми днями сидел на диване и либо бессмысленно глядел в экран телевизора, либо листал какие-то старые журналы. Пил кофе, курил, ел, когда мать готовила ему. Мать перевезла Вику к нему на Тверскую и сама стала жить там.
Она предложила Кириллу всем втроем поехать на дачу в Жуковку, но он категорически отказался. Что толку? Достанут везде! Нигде мне теперь жизни нет! — бубнил он себе под нос.
После больницы он немного пришел в себя, но кредиторы быстро вернули его в первоначальное состояние. Кирилл ощущал полнейшую безысходность, он перестал бриться, принимать ванну, стал очень неряшлив, находился в каком-то сомнамбулическом состоянии.
А вот теперь и голову обещали отрезать…
Нина Владимировна решительно взяла телефонную трубку и, вместо того, чтобы звонить в прокуратуру, набрала номер майора Николаева. Павел Николаевич, нас замучали угрожающими звонками. Это становится невыносимым… Кредиторы? Да. То обещали подать в суд, а теперь просто грозят убить. И Кирилл говорит. Что это не пустые слова. Знакомые этого негодяя Полещука включили Кириллу так называемый счетчик. Там ежедневно набегают жуткие проценты… Что нам делать? В суд на него подать имеют полное право и банки и частные лица, если есть соответствующие документы о том, что их фирма брала кредиты. А что касается угроз убить и счетчика…. — призадумался Николаев. Только что они грозили отрезать Кириллу голову, — всхлипнула мать. Дайте мне его к телефону. Алло, — жалобным голосом произнес Кирилл. Кто эти люди, которые грозят вам? Это знакомые Полещука. Фамилии, адреса, род занятий… И говорите быстрее, Кирилл Владиславович, честное слово, у меня нет времени. И за вас бы я не стал заступаться. Маму вашу жалко. И дочку. Не хотел бы я, чтобы перед дверью лежала ваша отрезанная голова. Такие прецеденты, к сожалению, имели место. Да? — простонал Кирилл.
Да, — невозмутимо ответил майор. Все же, не нравился ему этот Кирилл, ну не нравился, и все тут… Это… Нежук и Волыдин, знакомые Полещука. Близки к криминальным кругам. Барахло они, а не криминальные круги, фыркнул Николаев. — Но людишки поганые и до денег жадные. А Волыдин еще и жесток до кошмара. У меня времени нет, а вот тут один «бешеный Игоряха» без дела мается. И руки у него чешутся. Постараюсь помочь. И только из сочувствия к вашей маме, Воропаев. Адреса быстрей говорите, а то у нас нет времени их разыскивать…
… Николаев решил дать размяться старшему лейтенанту Дьяконову, до ужаса любящего приключения с драками и стрельбой и терпеть не могущему кропотливую следовательскую работу. Вместе с ним он послал крепкого выдержанного инспектора Гусева.
Дьяконов и Гусев вернулись в Управление часа через два. Дьяконов был весел и оживлен, правая рука у него была забинтована.
Ну? — не отрывая взгляда от бумаг, спросил Николаев. Волыдин в больнице с переломами, а Нежук в камере. За ним как раз еще одно дело, он тут терроризирует одного мэна. За все и ответит, падаль толстожопая… Не выражайся, Игоряха, — поморщился Николаев. — К Воропаеву у них претензий больше нет? Нет. Счетчик выключен. Все претензии к какому-то там Полещуку, — отвечал Дьяконов, закуривая сигарету. Ну и ладно. Спасибо, ребята. А теперь извините, у меня допрос свидетеля. Там в приемной никто не ждет? Сидит какой-то корявый, — ответил Гусев. — С козлиной бороденкой. На гомика похож, — добавил Дьяконов. А он и есть гомик, — спокойно подтвердил Николаев. — Но оч-чень важный свидетель. Все. Спасибо за дружескую помощь… Вам спасибо, господин майор, улыбался Дьяконов, — за то, что я разбил свою правую клешню о чугунную челюсть Волыдина. Такое удовольствие получил… Если бы ты еще получал удовольствие от работы со свидетелями, цены бы тебе не было, — сказал Николаев.
… — Минутку, Леонтьев, — извинился Николаев перед важным свидетелем-гомиком. Один звонок, и начнем беседовать… Нина Владимировна, — сказал Николаев. — Эти люди больше не будут терроризировать вашу семью. Ну а уж с банками и другими кредиторами пусть Кирилл разбирается сам. Тут все по закону…
… Я должен продать квартиру, — заявил Кирилл, немного воспрянув духом от сообщения матери. — У меня нет другого выхода. Квартиру?!!! — закричала мать. — Эту квартиру получил твой дед! Я подарила ее тебе, чтобы ты жил в ней с семьей, чтобы ты продолжал род своего знаменитого деда, а ты хочешь ее продать? К тому же, ты знаешь, еще не разобран папин архив. С этой текучкой у нас нет времени заняться папиным архивом. А он бесценен. Бесценен? — усмехнулся Кирилл. Все, мама, имеет цену. Не знаю насчет архива, но знаю, что сама по себе квартира на Тверской с видом на Кремль, с евроремонтом потянет тысяч на четыреста долларов. Я практически смогу рассчитаться с этими погаными кредиторами. Как я иначе смогу рассчитаться с ними? Надо искать этого мерзавца Полещука! Неужели его так трудно найти? Что же они так беспомощны, наши правоохранительные органы? Это он заварил всю эту кашу! Это он втянул тебя в эти аферы! Он же занимался счетами и финансами в вашей горе-фирме! Почему за все должен расплачиваться ты? Эх, если бы мне попался этот Полещук вместе с твоей… Замолчи! Ни слова о ней! Ни слова!!! истошным голосом завопил Кирилл. — Не лезь туда, куда тебя не просят!
Вика, спящая в детской от его дикого крика проснулась и заплакала, испугавшись. А я не потерплю, чтобы ты из-за своих грязных махинаций продал квартиру моего папы! Ты знаешь, какие люди бывали в этой квартире? Знаменитые писатели, актеры, режиссеры, ученые, генералы… Здесь все дышит этой аурой. И из-за этих окаянных зеленых бумажек… Это не бумажки — это моя единственная жизнь! Моя жизнь подвергается риску! Меня просто ухлопают, понимаешь ты? Спасибо тебе за звонок Николаеву, но эти два ублюдка это еще не все кредиторы…А тебе эта аура дороже моей жизни! У вас, в конце концов, есть четырехкомнатная квартира на Фрунзенской набережной и семикомнатная дача в Жуковке. Проживем как-нибудь… Ты и хочешь жить как-нибудь. Ты хочешь вогнать нас с отцом в гроб, а потом продать и нашу квартиру, и дачу. Ты самый настоящий дешевый аферист, ты не работать хочешь, ты хочешь пускать пыль в глаза таким шлюхам, как твоя замечательная жена, будь она трижды проклята! На БМВ они с Леночкой ездят по супермаркетам! Кто она такая, твоя Лена, чтобы щеголять в двадцать три года в норковой шубе? У меня такой шубы никогда не было! И никогда не будет! Перестань говорить гадости про Лену! Вы с отцом тоже не на троллейбусе ездите, и продукты покупаете не на вокзалах у старух. Мы с отцом заслужили того, чтобы ездить на «Мерседесе», мы всю жизнь оперировали людей, спасали им жизни! А что сделали хорошего для людей вы со своей Леной и Полещуком? Набрали кредитов и на эти деньги сделали евроремонт, купили машины. Обманули людей, те двое смылись, а тебя, болвана, оставили за все расплачиваться! Что ты сделал полезного для общества? Ты заслужил хорошую жизнь? Много хороших хирургов, а отец живет лучше других, потому что, благодаря деду его сунули в Кремлевку, и он оперировал тех, кого
надо… Замолчи, негодяй! Тебя куда ни сунь, ты всюду навредишь! Какой из тебя был преподаватель, мы знаем! Какой бизнесмен, тоже знаем! А свою кандидатскую ты просто забросил, потому что там надо было работать, а не купоны стричь… А именно эта работа могла сделать из тебя человека. Никем бы эта работа меня не сделала! Много сейчас ходит кандидатиков с копеечными окладами! И самые умные из них торгуют трусами на барахолках. Это временное явление. Все станет на свои места. Да никогда в нашей воровской стране ни-
чего не встанет на свои места. А ели и встанет,
то лет через двести. А мы просто сдохнем или
перебьют нас всех, как подопытных кроликов. Мне отвратительно с тобой разговаривать. Ты ничтожество. Я лучше пойду к внучке. Она никакая тебе не внучка. Она внучка этим пьянчугам-хохлам и сушеной рыбе Вере Георгиевне, — сказал напоследок Кирилл. При этих словах Нина Владимировна встала с кресла, подошла к сыну и отвесила ему звонкую оплеуху. И молча вышла из комнаты.
Кирилл облокотился на стол и закрыл лицо руками.
Через несколько минут Нина Владимировна вошла, держа на руках Вику. Может быть, она тебе и не дочь, — тихим голосом, с ненавистью глядя в глаза сыну, сказала она. — Но мне и папе она внучка. Запомни это…