- Жанна здесь не живет, сколько можно повторять, что Жанна здесь не живет! - И не перезвонил после этой конспирации.
С тем я и уехала в свою добровольную ссылку. Горько! Обидно! Стыдно! Больно!
Горечь! Горечь! Вечный привкус
На устах твоих, о страсть!
Горечь! Горечь! Вечный искус
Окончательнее пасть.
Я от горечи - целую
Всех, кто молод и хорош.
Ты от горечи - другую
Ночью з?а руку ведешь.
А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?
"А был ли мальчик?" - написала моя "доброжелательница" Анна Амелькина в "Комсомолке".
Действительно, был ли он в моей жизни, или это все "любовь, похожая на сон"? Вроде был - и вроде не был. В первой серии нашей с ним жизни он старательно уверял меня в своей любви и всячески совращал меня, смущая мой покой. Я уж не совсем сумасшедшая, поэтому не всегда верила этим клятвам. И меня преследовала мысль: "Неужели это правда?" Хотя и то сказать: моя уверенность в себе, в том, что я могу влюбить в себя любого, если только этого захочу сама, меня никогда не покидала. А его и уговаривать не надо, сам идет в пасть самой большой "акулы".
Однако неотступно тревожило сомнение, что однажды он скажет так ласково, мило, тихо и нежно:
- Лидия Михайловна, вы что, действительно поверили, что я вас люблю?
Во второй серии уверения и клятвы в любви усилились в три раза. Недаром говорят: "Вначале было Слово". "А потом уж любовь", - добавляю я.
Метаморфоза: был и нет. Сейчас, далеко от Москвы, уверена, что его нет и не было в моей жизни. Когда рассказываю бабам о том, как он говорит мне о своей любви, у них текут слюни и слезы. У меня тоже... от умиления, удивления, восторга перед его словесным запасом.
Но где поступки? Поступочки хотя бы... Их нет, вернее, есть, но не про меня. Больше всего злит, что я падка на слова, которые тешат мое самолюбие, и от этого он в л а д е е т мной, руководит моими поступками, влияет на мою психику, забирается в подкорку и зомбирует меня, как обыкновенную дурочку:
- Лидочка, любимая, как же я безумно тебя люблю!
- Ты самая красивая, самая молодая, самая умная, самая талантливая!
Вот и весь секрет - в этом слове "самая", на него любая женщина клюнет.
Зло берет и оттого, что я, в отличие от него, не владею ничем: ни им, ни ситуацией, ни временем, ни деньгами. Я усилием воли удерживаю в себе и не даю хода негативу, который просто распирает меня изнутри. Я сдерживаю себя во имя своей и его любви, которая живет во мне вопреки всему, что происходит сейчас с нами. Но "остатками с барского стола" я больше не могу питаться, меня от них тошнит.
Он сказал как-то вскользь однажды:
- Ты что, разве не знала, что я чокнутый?
- Нет, не знала.
- Так вот знай. Поэтому от меня можно ожидать всего чего угодно.
Да, но я-то при этом не чокнутая - или уже тоже?
Конечно, всякий талант - это отклонение от нормы. Свой талант я в себе чувствую, поэтому тоже понимаю, что в общем смысле слова я ненормальная. И это так, потому что поверить его словам и увереньям могла только я, страстно жаждущая сама этой лжи и обмана во имя дурмана любви, уже уходящей от меня навсегда, помахивающей рукой и оставляющей меня наедине с собой и со страхом перед старостью и смертью. Так почему же напоследок не повеселиться и не поверить, что я "самая"?
Рас-стояние: версты, мили...
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.
Рас-стояние: версты, дали...
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это - сплав
Вдохновений и сухожилий...
Нас расс?орили - рассор?или,
Расслоили...
Стена да ров.
Расселили нас, как орлов
Заговорщиков: версты, дали...
Не расстроили - растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.
Который уж, ну который - март?!
Разбили нас - как колоду карт!
"МАЛАХИТ"
...Надо же было попасть в этот поезд "Малахит", на котором мы ехали еще месяц назад абсолютно счастливые и уверенные в том, что мир существует только для нас двоих!