- Тогда предположим, что она сама себя спасла. Вы захотите быть с ней, если она выберет вас?
-Да.
- И Костиган не будет иметь никакого значения?
- Будет, - сказал я. - Но не такое, как она.
Она с самого начала старалась изо всех сил. И ей был необходим такой тип, как он.
- И вы ее простите?
- В этой ситуации "прощение" не то слово, которое бы следовало употребить.
- А какое слово следовало бы употребить в этой ситуации?
- Любовь, - сказал я.
- И нужда, - добавила доктор Хилльярд. - Я тоже верую в любовь. Нужда забывается только в мгновения величайшей опасности.
- Роберт Фрост, - сказал я.
Доктор Хилльярд удивленно подняла брови.
- "Когда любовь с нуждой едины", - процитировал я.
- А следующая строчка? - спросила она.
- "!фра - работа, ставка - смерть", - сказал я.
Она кивнула:
- Мистер Спенсер, у вас есть восемьдесят долларов?
- Есть.
- Такова моя почасовая оплата. Если вы заплатите мне за этот час, у меня будет основание сослаться на то, что вы мой пациент и что содержание беседы врача с пациентом является врачебной тайной. Я дал ей четыре двадцатки. Она выписала мне квитанцию.
- Надеюсь, это значит, что вы не собираетесь вызывать полицию, сказал я.
- Вот именно, - ответила она.
- Может быть, есть что-нибудь еще, что я должен узнать?
- Похоже, Рассел Костиган, - сказала доктор Хилльярд, - не очень-то считается с законом и моралью.
- Я тоже, - закончил я наш разговор.
16
В "УОЛДЕНБУКС" МЫ КУПИЛИ АТЛАС ДОРОГ, А ЗАТЕМ зашли в шикарный спортивный магазин на углу О'Фаррелл, где приобрели все необходимое для нападения на охотничий домик.
Если.хать на север от Сан-Франциско, то нужно выбирать: либо направляться к Голден-ГейтБридж и прибрежному Сто первому шоссе, либо мчаться к Оуклэнд-Бэй-Бридж, с которого можно выехать на Интерстэйт № 5. Если ты находишься в бегах, то лучше избегать платных мостов. При въезде движение замедляется, и возле будки вполне может стоять коп, всматриваясь в лица проезжающих, когда те платят пошлину.
Любимые места для засад.
- Будут останавливать все автомобили, в которых сидят черный и белый, - высказал предположение Хоук.
- Ничего, объедем, - сказал я.
Так мы и сделали. Я вел машину, Хоук читал атлас. Так мы двигались по объездным дорогам до Пало-Альто, обогнули залив и отправились по восточной его стороне на север. Ни разу не выезжали на хайвэй, пока не очутились к северу от Сакраменто на Пятом шоссе возле города под названием Арбакл.
Нам потребовалось семнадцать часов, чтобы добраться до Двенадцатого шоссе в штате Вашингтон, к югу от Централии, и еще два - чтобы выехать на Каскады, возле Хрустальной Горы, к северо-востоку от горы Райнье. Возле Чинукского перевала, там, где Четыреста десятая дорога образует вилку, мы наткнулись на магазинчик и забегаловку при нем. На вывеске было выведено: "ЗАВТРАК ПОДАЕТСЯ ВЕСЬ ДЕНЬ". Перед магазинчиком была покрытая гравием парковка, огороженная наполовину вкопанными в землю шинами от грузовиков, поэтому стоянка очерчивалась этакими черными полумесяцами. Возле входной двери стояла бочка из-под масла, превращенная в мусорную корзину. Насколько я мог видеть, ее никогда не вытряхивали. Пластиковые стаканчики, обертки от сэндвичей, пивные бутылки, пустые сигаретные пачки, куриные кости и куча других, совершенно неразличимых и нераспознаваемых в настоящее время предметов, вываливались из переполненного бачка и были разбросаны на расстоянии примерно восьми футов. Сам магазинчик имел один этаж, и чувствовалось, что когда-то это было бунгало, одно из тех, что строили за пару дней после Второй мировой, чтобы возвращающиеся солдаты могли въехать туда с женами и чадами. Обшитый кирпично-красной дранкой, с верандой, идущей по всему периметру дома, магазин выглядел выкинутой на свалку вещью - а может, это архитектура такая. Над двумя ступенями, ведущими на крыльцо, висели оленьи рога, а чуть дальше стеклянными глазами пялилась на -вас лосиная морда.
Внутри - стойка и шесть табуретов по левой стене. Остальное пространство магазина занимали полки и столы, на которых стояли консервы, сковородки, рыболовное снаряжение, туалетная бумага, средство от насекомых и сувенирные кружки, вылепленные в виде медведя Смоки.
За стойкой находился толстяк с тоненькими ручками и повязкой на правом глазе. Его предплечья украшали татуировки. Левая - "За Бога и Отечество". Правая - "Валери" в венке. Толстяк носил футболку, а на голове кепку, на которой было выведено: "КОТ". Он читал книгу Барбары Картленд в мягкой обложке. Мы с Хоуком присели к стойке. Больше в магазине никого не было.
- Вы, ребята, хотите есть, - заявил толстяк.
- Завтрак, - сказал я. - Два яйца, хорошо прожаренных, ветчину, картофель "по-домашнему", тост из зернового хлеба, кофе.
- Нет зернового хлеба. Только белый.
- А серого хлеба нет? - спросил Хоук.
Человек за стойкой взглянул на него искоса.
- Нет, - сказал он. - Только белый.
- Тост из белого хлеба, - произнес я.
- Мне тоже, - сказал Хоук. - Мне то же самое, только пусть яйца будут не слишком прожаренными.
Толстяк налил две чашки кофе и поставил перед нами. Он так и не посмел взглянуть Хоуку в глаза. Повернувшись к грилю, он принялся готовить завтрак.
- Мы ищем дом Рассела Костигана, - промолвил я. - Не знаете случайно, где это?
- Знаю.
- Не хотите с нами поделиться? - спросил я.
- Подождите, я же готовлю, - сказал толстяк. - Как люди не понимают. Невозможно заниматься всем сразу.
- В деревне все несколько проще, - заметил Хоук.
Я выпил кофе. Мы с Хоуком вели машину посметф .и попеременно спали. Мне казалось, будто мои веки придавлены тоннами песка.