Он вышел и запер камеру, оставив меня в одиночестве. Ну, кто это утверждал, что меня невозможно арестовать?
4
МНЕ ПОЛАГАЛОСЬ БЫТЬ пьяным в СТЕЛЬКУ, к ТОМУ ЖЕ я не спал два дня, а мой грандиозный план побега мог осуществиться только после полуночи, поэтому я соорудил из одеяла подобие подушки и заснул.
Проснувшись, я понял, что сейчас глубокая ночь. Наручных часов у меня не было, да и настенных было не видно, но вокруг царила такая гнетущая тишина, которая бывает лишь в два часа ночи. Каков бы ни был час, время подошло.
Я потихоньку снял гипс и вытащил из-под пятки пистолет. Встал и почувствовал, насколько неудобно ходить в одном ботинке. Поэтому не колеблясь скинул второй и босым пересек камеру. Выпустив рубашку наружу, я заткнул за пояс джинсов пистолет, прильнул к прутьям решетки и громко произнес:
- Эй, дядя Том!
Через две камеры раздался голос Хоука:
- Это ты мне, козел?
- А здесь еще есть кто-то, - сказал я, - кого бы звали, как тебя?
- Кроме нас, здесь никого нет, белый.
- Хорошо, а сколько времени?
- Ты меня разбудил, чтобы узнать, который час?
- Неужто ниггеры спят? - изумился я.
- Когда ты заснешь, я доберусь до твоей белой задницы, козел.
- Неужели ты хочешь спать, дядя Том?
Я взял ботинок и принялся громыхать им по прутьям решетки, точно так же, как детишки проводят, палкой по заборам.
- Как тебе мой там-там? Немного африканских ритмов не помешает?
- Я на тебе отыграюсь, белый ублюдок, - сказал Хоук.
Я принялся лупить по прутьям каблуком и очень громко напевать:
- Бонго, бонго, бонго, я не покину Конго. Нет, нет, нет! Бунги, бунги, бунги, как хорошо мне в джунглях! Так хорошо мне в джунглях, что не покину их!
Тогда Хоук принялся орать, чтобы я заткнулся. Тут зажглись лампы под потолком, и из кабинета вышел круглолицый коп с короткой стрижкой.
- Что здесь происходит? - рявкнул он.
- Колыбельную ниггеру пою, - ухмыльнулся я.
- Этот придурок совсем чокнутый, - сказал Хоук.
Я принялся напевать еще громче. Круглолицый направился ко мне. В правом кармане форменных брюк у него лежала обтянутая кожей битка, которую он и вытащил на ходу.
- Ты, - обратился он ко мне, - заткни рот.
Сейчас же.
- И в камере грязной, сырой и холодной явился, как тень, очень черный старик! - Я неуклюже изобразил подобие мелодии, ударяя башмаком по стене. Вернее, половину мелодии, ведь башмак был один.
Круглолицый обернулся и крикнул:
- Эй, Мори, иди сюда.
Появился второй коп, несколько повыше мордатого, с удивленным выражением простофили-деревенщины на лице. Его волосы были зализаны назад и разделены посередине пробором. Я продолжал орать. Хоук замолк. Мордатый кивнул на меня, Мори щелкнул замком, и дверь в мою камеру открылась. Мордатый вошел, постукивая себя по ноге биткой. Мори миновал коридор и вошел следом. Он снимал с пояса наручники.
- Что это вы, ребята, задумали? - спросил я.
- Хотим показать, как нужно затыкаться, - ответил Мордатый.
Я сунул руку под рубашку и нервно почесал брюхо:
- Я просто хотел подразнить черномазого.
- Повернись спиной, - сказал Мордатый, - и заведи руки назад.
Я вытащил из-под рубашки пистолет и наставил дуло на эту парочку.
- Попробуйте только пикнуть, - предупредил я, - пристрелю.
Оба мгновенно превратились в ледяные скульптуры.
- Руки за голову, подойти и встать лицом к стене.
Они без звука выполнили требуемое. Я вытащил их табельное оружие. У Мордатого оказался стандартный 38-й калибр, зато у Мори - "магнум" 44-го калибра. С такой пушкой только на китов охотиться.
- Кто на коммутаторе? - спросил я.
- Мэдилин, - ответил Мордатый.
- Отлично. Итак, чтобы не причинить вреда ни себе, ни ей, сидите тихо, как в могиле. Я собираюсь открыть дверь другой камеры, но при этом глаз с вас не спущу.
Держа оба пистолета за дужки, я выскользнул из камеры и двинулся по коридору. На стене возле кабинета офицеров имелись пронумерованные выключатели: первая камера, вторая камера, третья камера, четвертая камера. Я нажал на кнопку "2" - и дверь закрылась, нажал "4" - и открыласькамера Хоука. Он вышел и направился ко мне. Я протянул ему пистолеты.
Тридцать восьмой он вернул, и я заткнул его за пояс джинсов. Сорок четвертый "магнум" удобно устроился в его правой руке.
- Бонго, бонго, бонго? - уточнил он.
- Давай сюда диспетчера, - сказал я.
Мэдилин оказалась дамой лет пятидесяти пяти, и стройной назвать ее было нельзя. Она беззвучно прошла в камеру Хоука и села на койку. Дверь закрылась.