Судьба порой была ко мне сурова,
Но всё же до конца не беспощадна.
Там, где другие шли до гроба,
Я умудрялся выходить обратно.
Хотя порой бывало всё ужасно.
Я видел смерть так близко, как тебя.
Хоть верь, хоть нет, но было так опасно,
Что мысленно я покидал себя.
***
Сколько раз я убеждал сам себя в том, что не бывает такого, чтобы всё шло гладко и по заранее продуманному плану. Но я верил с самого раннего детства, что каждого есть судьба. И у каждого она только своя. Она как дамоклов меч нависает над головой. И когда тебя ударит, отсекая буйну голову, никто не знает.
Я не знаю, верить в это или уже хватит, после того, что со мною произошло… Но всё равно мне кажется, что от судьбы не уйдёшь. Помнится, давным-давно так ещё шутили пираты Карибских морей: «Кому суждено быть повешенным — тот не утонет!» Хотя вряд ли грубые и неграмотные пираты именно так и выражались… Скорее всего эту поговорку придумал какой-нибудь писатель авантюрных романов. А мы теперь, как стая глупых попугайчиков, повторяем вновь и вновь, что так говорили пираты… Всё — ложь! Все люди лгут друг другу.
И я не ангел, но у меня есть принцип. Я делю людей на своих и чужих. Свои — это друзья, а чужие — это все остальные.
Чего-то я опять отвлёкся…
Про что я там размышлял? Про судьбу?
Ну, да… От судьбы не уйдёшь…
И я не уйду.
Не уйду, потому что и не буду уходить.
Просто не хочу. И зачем мне уходить? Куда?
Если судьба решила, что за поворотом ждёт тебя конец пути, то можешь развернуться и пойти обратно. Но всё равно, за следующим поворотом, где бы он ни был, тебя будет поджидать большой… полярный… конец пути.
Вся наша жизнь — это бег по инерции. Мы стартуем, разгоняемся, и несёмся вниз с горы с огромной скоростью. И всё у нас так и происходит по инерции. Жизнь по инерции…
А в конце нас всех поджидает огромное великое ничто…
Это я так раньше думал.
После сгорания в пламени огня, ещё в той, в прошлой жизни, а потом после переселения сознание в новую жизнь, уже начинаешь задумываться, что не всё так просто в этом мире.
Раньше-то всё проще было. Родился. Жил. Умер. Всё…
А теперь что? Теперь начинается, как говаривал товарищ Сталин: «Головокружение от успехов…».
Но почему-то всё получается. И всё в цвет. Всё в ёлочку…
Трудности? Преодолеваются.
Опасности? Либо стороной обходит, либо я с ними доблестно справляюсь.
Правда, до сих пор пока я так и не смог найти свою главную цель в жизни…
И что же из этого всего получается? А получается, что снова, как тот колобок, я качусь по инерции, живу по инерции…
Ну и что же? Я разве могу что-то изменить? Нет… Тогда, значит, буду жить только сегодняшним днём. Потому что «вчера» — уже прошло. А долгожданное «завтра» — может и вовсе не наступить. Ведь все мы сделаны из плоти и крови. И я тоже. А следовательно, все мы, к несчастью, смертны… Как сказал классик, вложив эти слова в уста Воланда: «Плохо то, что человек иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!»
Теперь я знаю, что душа, конечно, может взять и… фюить… снова переселиться куда-нибудь. Но кто это точно заранее знает?
А вдруг никакого «фюить» больше не будет? И это была моя последняя реинкарнация…
— Саш! Хватит гонять! И так в голове чёрти что. А тут ещё ты мысли по кругу гоняешь.
— Инга? А я думал, что ты спишь. Я тебя звал, звал… Ты не откликалась. Я даже решил, что ты там улетела куда…
— От тебя улетишь пожалуй. А спать… Я спала… А потом стало в ушах стучать, как молотками по пустому ведру.
— Это называется адреналин.
— Ты уже говорил. Мне всё равно как это называется. Но под этот звон не заснёшь. И, кстати, мы уже почти дошли. За тем домом во дворе наша машинка стоит. Научишь меня водить машину?
— Ты же со мною вместе, когда я за рулём. Вот и учись.
— Ты всё делаешь слишком быстро. А получается это у тебя слишком ловко. Сразу создаётся такое ощущение, что водить машину легко и просто. А потом, когда за руль садится Натан Борисович, то возникает ощущение, что водить машину это очень сложно. И тогда я боюсь, что никогда за руль не сяду.
— Ладно. Потом тебя научу. Когда будет время свободное и место удобное. Ну, вот мы и пришли.
Открыв машину ключом, я сразу же дёрнул ручку открывания багажника. Убрав портфель и авоську с обувной коробкой, я захлопнул крышку…
Пора ехать… Но я остановился и огляделся вокруг. Никого. Даже странно. Почему-то вокруг чересчур всё тихо и безлюдно как-то…
И, действительно, что-то всё слишком гладко идёт в последнее время. Я спокойно вышел из квартиры, оставив там кровоточить труп продажного майора. Спокойно, никем не замеченный, вышел из чужого подъезда, даже не нарвавшись на случайных свидетелей. Просто гуляя, не спеша, прошёлся дворами, и совершенно спокойно открыл нашу машину, загрузив все вещи в багажник.
Стоп… На этом месте я тормознул…
Кеды!? Я же там топтался по полу, мог и в кровь вляпаться случайно. А теперь вот сяду в машину и на полу могу оставить следы… Частички крови потом опытный эксперт легко найдёт, если не отмыть машину специальной химией. Я сел боком на водительское сиденье, оставив ноги на земле. Развязал шнурки одной левой. Развязывать — это не завязывать. Справился.
Развязав шнурки, я вынул ноги из обувки, да так и оставил кеды стоять на земле… Утром либо дворник приватизирует, либо ещё кто подберёт. А я себе потом новые куплю.
Ведь в машине можно и в носках на педальки нажимать. А на будущее надо бы озаботиться какими-нибудь бахилами. Снял, выкинул и все дела…
Я завёл мотор и тихо выехал из двора…
Теперь только надо понять: Куда мне сейчас ехать?
Не для того мы из квартиры Натана вывозили все деньги и стреляющие железки, чтобы снова туда натащить того же самого, всякого и много. Значит мне снова придётся ехать к Вадиму.
Так… Стреляющее железо… К меня с собой три единицы оружия…
Стоп! Один револьвер — это мой наган с глушителем. Потом ещё мой новый пистолет. Люгер, он же Парабеллум…
А третий — это табельный ПМ майора. Вот он-то нам совсем не нужен. От слова «совсем-совсем». Это такое палево, что мы сразу всем скопом заедем на нары. А потом и лоб зелёнкой могут намазать…
Я-то опять отмажусь. Малолетка. Что с меня взять? Мне ещё и четырнадцати нет. Это если по метрике Инги. Но если менты примут, то они быстро докопаются, кто я на самом деле.
Моя история вполне хороша, но до первой серьёзной проверки. Поднимут прошлогодние сводки по происшествиям и врачи опознают мои шрамы. Вот тебе и снова: На арене — Инга Котти!
И, кстати. Я забыл выкинуть резиновые перчатки.
***
Свернув в первый попавшийся двор, я закинул поглубже Макара в помойку. Предварительно разобрав на части и выщелкав все патроны. Патроны и запчасти раскидал в разные помойные ящики, в соседних дворах. Чтобы не получилось, что дети найдут пистолет с патронами, а потом кого-нибудь пристрелят ненароком.
Перчатки выкинул ещё через пару дворов, тоже в разные помойки. А потом не спеша поехал к дому нашего ветеринара.
Благодать-то какая. Машин категорически мало. Поливалка вот проехала, обдав брызгами воды… Грузовик с надписью «Хлеб». Такси…
Чёрт возьми. А адрес Вадима я знаю? Нет… Улицу-то — помню. Дом помню. Даже подъезд помню… А этаж и номер квартиры я так и не спросил. Вот засада какая…
Припарковался я за углом от нужного дома. Носки снял. В них всё равно ходить неудобно. С ноги сползают… Так и споткнуться можно. А земля-то ещё холодненькая…
Зашёл в нужный двор и устроился у знакомого подъезда на лавочке… Наблюдаю… Смотрю по окнам. Пытаюсь угадать нужное мне. Но не факт, что его окна вообще выходят на эту сторону…
Удача меня всё-таки любит. Из нужного подъезда выходит пожилая женщина с собачкой. Ещё не старушка, но лет за пятьдесят ей точно есть… Собака какой-то мохнатой породы. Может болонка, а может и ещё кто. Собачка тащит хозяйку за поводок к ближайшему дереву. Приспичило видать животинке… Задирает ногу… Орошает ствол берёзки…
Жду, когда они закончат, а потом, приблизившись, вежливо обращаюсь к женщине:
— Добрый вечер!
— Добрый!…
Собачница смотрит на меня насторожено. А я продолжаю:
— Вы в этом подъезде живёте?
— Да. А что такое?
— Я доктора ищу. Он ветеринар. Я знаю, что он здесь живёт. Его Вадимом зовут.
— Есть у нас такой. На пятом этаже живёт. Квартира семнадцать. А у тебя тоже собачка?
— Нет. У меня кошечка. Сиамская. Приболела…
Дама почти сразу теряет ко мне интерес. Извечное противостояние собачников и кошатников. Ну что же. На вкус и цвет — все фломастеры разные. Кстати в Союзе по-моему ещё нет фломастеров…
Спешу войти в подъезд, ну а дама с собачкой пошли себе гулять дальше.
Ой, не люблю я пятые этажи. Третий нормально. Четвертый — тоже ничего. А вот пятый…
Если не на лифте подниматься, то это форменное издевательство над неокрепшей психикой меня любимого…
Идёшь. Идёшь… А этажи всё не кончаются. Ступени холодные, а я босиком. На этажах полы дешёвыми кафельными плитками выложены. Плитка тоже холодная…
Ну вот и пятый этаж. Первая дверь слева. Глазка на дверях нет.
Жму на звонок. Прислушиваюсь… Тишина…
Снова звоню. А в ответ опять тишина.
Что? Неужели уже спать лёг? Я его лишь с пару часов назад домой подвозил. И время-то ещё детское…
Давлю на кнопку звонка и делаю это довольно долго, чтобы если кто и спит, то уже больше не сможет этого делать после такого.
Прислушиваюсь… Тихо…
Но всё же я смог уловить лёгкий шорох за тонкой деревянной дверью. Я постучал костяшками пальцев и продублировал голосом:
— Вадим! Это Инга… открывай. А то у меня ноги мёрзнут тут на кафеле.
Замок щёлкнул, и дверь распахнулась почти сразу. Я без приглашения заныриваю в квартиру, отодвигая негостеприимного хозяина.
— Ты чего шифруешься?
— Да я тут вещи раскладывал…
Всё ясно. Ныкал наши ништяки по разным углам в своей маленькой квартире.
— У тебя есть тапочки, а то у меня ноги замёрзли.
— А чего ты босая?
— Всё расскажу, только после. Сейчас вот ноги помою, тапочки надену, сяду и расскажу. Чаем-то меня угостишь?
— Конечно!
— Но сначала, вот тебе ключи от «Запорожца». Он за углом стоит, в соседнем дворе. Увидишь… Там в багажнике портфель и коробка в авоське. Неси это всё сюда.
— Багажник как открывается?
— Откроешь водительскую дверь. Под рулём слева рычажок найдёшь. Потянешь его на себя… Только потом дверь на ключ закрыть не забудь…
Быстро одевшись, Вадим поспешил исполнять моё поручение. Пробежала мысль: А не слишком ли я круто с ним обращаюсь… Ладно. Проехали… Потом извинюсь…
С тапочками в руках, я поплёлся в ванную мыть ноги. Мыл тщательно с мылом. Я босиком успел по разным дворам уже пробежаться. А на земле там чего только нет. Вон и собачка та ещё добавила…
Шлёпая на кухню в тапочках, которые мне были на несколько размеров больше, я ощущал себя, как в ластах на песчаном пляже…
Вадим вернулся довольно быстро. Поставил портфель и коробку в прихожей, разулся и в носках прошёл на кухню. С ним всё ясно. У него редко бывают гости или вообще их давно не было. Поэтому у него и нет вторых тапочек, которые обычно держат дома, как гостевые. Выходит, что я тапочки у него прям с ноги снял…
— Вадим! Ты меня прости!
— За что? — удивлённо уставился на меня наш Айболит.
— За то, что я таким тоном отправила тебя разгружать машину, и за… тапочки.
— Да ладно тебе… Свои люди… А откуда всё это? У тебя же багажник пустой был…
— Да, понимаешь… Тут такое дело…
— Ты, что… Уже нашла этого майора и…
— Ну, да. Примерно так и вышло. Хотела просто адрес проверить. Ну а там он. Я стою на лестнице, а он выходит из квартиры… Столкнулись прям нос к носу. Он хотел в меня из своего Макарова стрельнуть. Но ты же знаешь, как я не люблю, когда в меня из ПМ стреляют. У меня ещё та рана на плече не зажила. Короче… Ну, я достал свой наган, и…
— Инга! Тебе бы на эстраде комические истории рассказывать. Прямо как Аркадий Райкин.
— Не-ет. Ну, правда… Так всё и было… Почти…
— Верю… — смеётся доктор.
— Кстати, Вадим. А ты в самодеятельности никогда не играл. В школе, например, или в институте.
— Играл… А что?
— Сейчас поедем к Натану. Надо там одну роль сыграть.
— Говори, что надо делать!
***
Я стал рассказывать ему, что и как надо сделать.
То, что Сеню Чинарика нельзя отпускать, я уже осознал. Это последняя ниточка, ведущая от нас к убитым ментам и бандитам.
Майор явно вёл своё расследование в частном порядке. Иначе к нам бы не Чинарик пришёл, а наряд милиции с оружием наперевес.
И теперь этого домушника и ментовского стукача надо обязательно устранить. Мне его абсолютно не жалко. Наркоман, уголовник, стукач. И к тому же он на меня с ножом нападал, а ещё мог и шилом пырнуть. Он бы меня точно не пожалел бы. Мразь человекоподобная и тварь конченная.
Я на таких немало насмотрелся ещё в прошлой своей жизни… Таким не место на земле. Таких надо по-быстрому под дёрн закапывать, чтобы на этом месте выросли потом красивые сорняки.
Вроде бы как раз недалеко от дома Натана находится Битцевский лес. Вот там как раз и будет удобно избавиться от тела. Запихнуть в люк канализации, как тот местный маньяк делал… Или будет делать?… Можно заодно и его зачистить. Кто там у нас Битцевский маньяк? Как бишь там его?… Пичужкин или Пичушкин? Вторая фамилия смешнее.
Но, кажется, что этот подонок ещё не родился…
Жаль… А то бы мы столько времени сэкономили. Так сказать, «два в одном». Два злодея в одном колодце…
Мне-то пофиг. Замочу этого Чинарика без зазрения совести. Натан тоже уже успел себя проявить на этом поприще. Но Вадим, как новый член команды, должен ещё себя проявить.
Нет… То, что он хороший доктор я уже понял. Но должен же я знать, кто будет прикрывать мне спину? Поэтому его надо, как выражаются злодеи: «Повязать кровью».
Вот эту мысль я ему сейчас и пытался донести. При этом пристально следил за его глазами. Через глаза, которые как известно — зеркало души, очень удобно подглядывать в эту самую душу. Но ничего особенного я в его глазах так и не заметил. Он принял мою мыслю спокойно и уверенно, так сказать, даже глазом не моргнул.
— Саша! Он к этому готов.
— Инга?
— Да. Я его прощупала. Он на нашей стороне целиком и полностью. И он готов выполнить всё, что ему скажут.
— Откуда ты знаешь?
— Меня бабушка научила.
— Какая бабушка? Ты же говорила. Что твои родители…
— Не… Другая бабушка. Там, в космосе, на корабле. Она тогда Малыша учила. У него не очень получалось, а у меня всё получилось.
— Ты теперь что, мысли читаешь?
— Нет. Пока только эмоции.
***
Я как был в тапочках, так и вышел из дома. Вадим оделся, как гопник… У него это реально получилось.
Выглядел он, как мясник на пенсии. У него даже на рубашке были следы крови. Я спросил его что за фигня такая… Но он объяснил, что испачкал рубашку на прошлой неделе, оперируя собаку на дому у знакомого. Вовремя не постирал, а потом мы нарисовались и… Рубашка так и лежала в грязном белье.
— А если менты докопаются, я им так и расскажу. Это же правда. Кровь-то собачья. Пусть проверяют.
— Ну, ты и жук!
Он даже говорить стал с неуловимым одесским акцентом. Причём у него это отлично получалось.
Когда подъехали к дому Натана, я рассказал ему подробно, что и как надо делать:
— Вадим! Ты мне ботинки принеси, пожалуйста! У меня там есть пара. Как раз сойдут.
— Хорошо…
— Сене, ну этому, который в ванне, руки не развязывай, только ноги. Пусть сам идёт. Скажешь ему, что ты от Монгола. А Япончик — ждёт в машине.
— Япончик это ты что ли?
— Я так ему назвался. Сказал, что я Слава Япончик. Он так и не понял, что я девочка. До сих пор думает, что я парень. А Япончик, это вполне реальный персонаж в банде Монгола. Этот Монгол тоже, кстати, реальный такой бандюган. Я тебе потом про них всё расскажу. Короче… Выведёшь его сюда, сажаешь на заднее сидение, а сам садишься рядом с ним и контролируешь его по дороге.
— Куда поедем?
— В ближайший лесопарк. А там с ним и разберёмся. Ну, давай! Иди! Я жду. Только Натана с собой не бери. Пусть дома сидит.
— Я понял…
Вадим ушёл в подъезд. А я стал наблюдать за подъездом и подходами к нему.
Вадим появился примерно минуты через три… Но почему-то появился один. А ещё было заметно, что он чем-то очень взволнован…
— Инга! Закрывай машину! Пошли наверх!
— Чего там?
— Сама всё увидишь…