— Вадим! Это шутка такая? Вроде бы не время и не место так шутить… — Натан явно не поверил своему другу.
— Да какие тут шутки. Инга! Бери фонарик, пойдём, сама всё посмотришь и всё увидишь. Там в ямке без фонаря уже даже копать темновато.
Ну что поделать. Лезу в свой вещмешок. Там у меня есть всё на всякий случай. Ножи, револьвер, фонарик… Вынул фонарик, проверил. Горит. Я подумал-подумал, да и нацепил вещмешок на здоровое плечо. А вдруг пригодится…
Натана оставили у машины. Во-первых: Негоже бросать всё так вот, без присмотра. А во-вторых: Ещё не всего Сеню достали из чрева бывшего холодильника.
Мы с Вадимом идём к раскопу. Я спускаюсь в ямку под корнями упавшего дерева. Свечу себе фонариком под ноги… И понимаю, что доктор наш совсем ни фига не шутил…
На одном из склонов ямки, на глубине примерно в полметра от поверхности земли из грунта выглядывает какой-то непонятный предмет. Я пригляделся и понял, что это что-то типа кожаной сумки или саквояжа. Кожа от времени сильно скукожилась, а тут ещё доктор лопаткой добавил. Боковой край сумки оказался повреждён, а ниже по склону виднелись россыпью монеты. Блеск был тускло-жёлтым, но хорошо узнаваемым даже при свете карманного фонаря. Золото…
*ля… Реально… В натуре… Клад…
— Послушай, Вадим. А мы ведь не дураки вроде бы, и не пьяницы даже?
— Это ты к чему?
— Ну… Поговорка такая есть: Везёт по жизни дуракам и пьяницам.
— Угу… А ещё говорят: Везёт как утопленнику.
— Ну… Я не знаю. Это же ты предлагал утопить. Вот если бы мы тебя послушали и поехали топить, то…
— Слушай! Вот только ты не начинай…
— Нет. Мы реально — ДУ-РА-КИ.
Я скинул с плеча вещмешок, и снял с себя куртку. Всё равно измажусь, а так хоть с пользой. Расстелив куртку на дне раскопа, стал аккуратно подбирать все монетки, просыпавшиеся из повреждённого кофра, и складывать на ткань. Так их хоть видно будет. Просто если монеты класть на сырую землю, да в полутьме, то не трудно их снова затоптать. Штук двадцать уже нашёл. Похоже, что николаевские червонцы. А может и другого номинала. Но то, что это золотые монеты царских времён можно уже не сомневаться.
— Вадик! Ты давай аккуратненько обкопай эту кожаную сумку снизу. И старайся больше не повреждать тару…
— Не учи ученого. Я как только заметил, сразу прекратил все земляные работы.
— Если поглядеть, ты не особо-то и начинал ещё.
— Ну, да. Я же почти что сразу наткнулся на это…
— Давай, копай! Не отвлекайся! Скоро совсем стемнеет. Что будем делать? Костры жечь? Палатку ставить?
Бурча что-то себе под нос. Дескать: Раскомандовалась тут, мелочь пузатая…
— Я всё слышу…
Достав из вещмешка нож, начинаю помогать ему, ковыряя землю с другой стороны…
Минут через пять-семь клад уже слегка пошевелился в своей нише. В три руки мы его аккуратно вынули из земли и положили на расстеленную куртку. Конечно, этот саквояж, или как его там, весь в грязи, но видно сразу, что изделие старое, антикварное. Примерно конец девятнадцатого, начало двадцатого века. С таким обычно доктора ходили. Чехов там и прочие медики того периода…
Так что положили мы его сразу на куртку, чтобы больше уже ничего из него не просыпалось. Открывать будем уж точно не здесь и не сейчас.
А я решил слегка подшутить:
— Вадик! Ты подкопай слегка вокруг. Вдруг мы ещё чего найдём ценного.
— Что ещё ты хочешь здесь найти? Пулемёт Максима?
— А что? А вдруг…
Доктор снова копает и снова бурчит, что дети пошли не те, и пороть их некому…
— Я всё слышу… — язвительно отвечаю ему.
Но минуты через три усиленной копки вокруг вскрытой ниши, мы оба понимаем, что ловить тут больше нечего, заканчиваем бесполезную работу.
— Понесли, что ли…
— Сам донесу… — главный наш кладодобытчик подхватывает довольно увесистую ношу, завернутую в мою куртку.
Топаем к машине, где нас поджидает заскучавший, и умирающий от любопытства Натан.
— Ну что там? Правда что ли там клад нашли?
— А то как же. Целый чемодан золота. — отвечаю ему.
— Врёшь! — из-под бинтов на меня смотрят глаза обиженного ребёнка, у которого только что отобрали большую шоколадную конфету.
— Вот! — сухо говорит доктор, кидая на землю, мою куртку, которая распахиваясь, обнажает перепачканный в земле саквояж, из-под которого с тусклым золотым блеском рассыпаются монетки.
— О*уеть… — многозначительно говорит музыкант с консерваторским образованием.
— А с виду — приличный человек… Ещё и в шляпе… — укорительно замечает Вадим, ни к кому не обращаясь.
— Ребята! А давайте мы клады будем потом рассматривать. Нам бы не плохо пока другое наше дело закончить. У нас ещё вон Сеня в мешках не закопанный…
Я снимаю с плеча вещмешок, забираю из него наган, и пустую тару протягиваю другу.
— Натан! Попробуй прямо так запихнуть всё в мешок, а дома уже развернём и посмотрим. А мы пока пойдём злодея хоронить.
***
Переноска мешков с кусками тела к яме заняла довольно длительное время. Из каждого мешка мы вытряхивали в ямку содержимое, а пустой мешок аккуратно откладывали в сторону. Ниша, оставшаяся после клада, быстро заполнилась, а Сеня ещё не весь кончился. Засыпав этот схрон останков, Вадим стал копать ямку в другой стороне, подальше от этой.
Настроение у меня было игривое и решил снова подшутить над добрым доктором:
— Вадик, я тебя очень прошу лишь об одном. Не надо больше ничего в земле находить, а то мы отсюда до утра не уедем. Хватит нам на сегодня и одного клада. Второй клад нынче не будем откапывать, ладно? Да и нет там для нас ничего особо интересного…
На эту фразу наш Айболит отреагировал весьма странно. Он пристально на меня посмотрел, и вдруг, отойдя в сторону от уже выкопанного углубления, стал копать новую яму совсем в другом месте, в противоположной стороне от предыдущего.
— Ты чего это? — я был в недоумении.
— А вдруг там снова что-то есть, раз ты так сказала. В последнее время ты редко ошибаешься. А чаще всего бываешь права на все сто процентов.
— Ты это всё сейчас серьёзно сказал?
— Серьёзней некуда. — продолжая усиленно копать в другом месте, ответил мне доктор.
— Вадим! Ну, ты же нормальный взрослый человек. Образованный… Так же не бывает, чтобы сразу в одном месте целых два клада находили. Да брось ты ерундой заниматься. Темнеет уже… Не время для шуток…
— Я и не шутил. А по поводу двух кладов в одном месте… Ты что, не читала Марка Твена? Помнишь, как индеец Джо, закапывая один клад, нашёл в той же яме и второй.
— Вадик! Перестань молоть чушь! Ну, какой Марк Твен? Это же писатель такой американский по имени Сэмюэл Клеменс. Он всё это придумал…
— А я где-то читал, что за основу он брал жизнь реальных людей и вплетал в свои книги вполне реальные истории. Приукрашивал, конечно, слегка. Ну на то он и писатель… Но всё же за основу он брал реальные факты… Так что второй клад тут вполне возможен. Дерево старое, большое. Росло тут с давних пор. Наверняка было хорошим ориентиром для тех, кто планировал после откопать свои зарытые сокровища… Только вот откуда ты, Инга, знаешь, что тут есть ещё один клад?
— Вадик! Нет тут больше ничего… Я пошутила так. Ну с чего ты вдруг решил, что мои слова хоть что-то значат?
— Понимаешь… Я сразу заметил, что ты, Инга, вообще человек мистический. И всё, что связано с тобой, покрыто ореолом таинственности.
— Блин горелый… И в чём это всё выражается?
— Ну, ты ведёшь себя почти всегда не совсем так, как ведут себя девочки в твоём возрасте. А чаще вообще совсем не так как ведут себя девочки любого возраста. В твоих поступках больше мужского проявляется, чем в поступках того же Натана.
— Ну, ты уж совсем своего друга опустил ниже плинтуса…
— Не перебивай, старших!
— Простите, дяденька!
— И не юродствуй! Тебе это не идёт.
— Ну и что такого мужского проявляется в моих поступках?
— Иногда ты оговариваешься, и говоришь о себе в мужском роде.
— И это всё?
— Нет. Не всё. Ты себя ведёшь в любой ситуации, хладнокровно, как солдат… Или даже скорее, не как солдат, а как боевой офицер, ветеран нескольких войн. Ты командуешь мною и Натаном, абсолютно не раздумывая. Причём приказы при этом ты отдаёшь чёткие и грамотно сформулированные. Всё к месту и ничего лишнего. Ты командуешь так, что даже не задумываясь ни на секунду, мы выполняем твои распоряжения. Потому что они отданы в нужное время и в нужном месте.
Вот это меня раскусили… Хорошо ещё, что он сводит это к какой-то мистической хрени… Ну и как мне дальше вести диалог с этим проницательным медиком? Всё отрицать, как партизан на допросе, или вилять хвостом, как лиса, заметая следы на снегу?
— На этом всё, товарищ доктор? Или есть ещё что-то во мне загадочное и таинственное?
— Есть и ещё. И довольно много всего. Ты умело скрываешь следы преступления. Но делаешь это не как уголовник, не как преступник, а как матёрый оперативник из уголовного розыска, специалист, который знает досконально всю работу правоохранительных органов. Ты знаешь не один, а сразу несколько способов избавления от трупа. Просчитываешь на несколько шагов вперёд и свои, и наши действия. Наверняка и действия сотрудников милиции ты тоже можешь просчитать наперёд. Ты даёшь умные советы там, где вроде бы совсем не должна разбираться девочка твоих лет. Кстати, сколько тебе лет по-настоящему, на самом деле?
Блин… Доктор… Да ты меня оказывается насквозь видишь…
— В апреле мне тринадцать исполнилось. Четвёртого числа.
— Ну-ну… Вот я и говорю… А ещё, когда я нашёл клад, ты не удивилась ни на секунду, ты даже раньше чем я произнёс слово «клад» спросила меня так язвительно: «Ты что, клад нашёл?»
— Но это же элементарно. Ты копался в яме и что-то там нашёл…
— Инга! Не валяй дурака! Я же говорил, что у меня аллергия на ложь и неправду.
— А как ты сам можешь объяснить все эти странные вещи, про которые ты сейчас мне рассказал?
— А я не знаю. Я просто не понимаю ничего с тех пор, как познакомился с тобой. Я тебе абсолютно НЕ ВЕРЮ… Но в то же самое время я тебе ДОВЕРЯЮ. Доверяю, как другу, с которым я не раздумывая готов пойти, что в бой, что в разведку…
— Разведка — это тоже часть боевых действий…
— Угу… И этому тебя тоже в твоём интернате научили? Вообще-то тактику ведения боевых действий и соответствующие этому термины изучают в военном училище, если я ничего не путаю… Только не говори мне, что у вас в школе была «Зарница» и тебе дали на один день почитать учебник сержанта воздушно-десантных войск?
— А почему сразу ВДВ?
Этот доктор уже сделал столько аналитических выводов из моих поступков. А знакомы мы с ним всего ничего. Да он просто гений. Ему бы преступления раскрывать, а не котов кастрировать…
— Потому что десантников у нас лучше учат, чем обычную пехоту. А ты в одиночку берёшь и связываешь уголовника. При этом действуя только одной левой рукой.
— Ага. И при этом я его так плохо связала, что он потом развязался и порезал бритвой лицо нашему другу Натану.
— Это лишь из-за того, что ты не смогла сделать правильный узел и затянуть его одной рукой. А потом пошла и той же одной рукой ликвидировала целого майора уголовного розыска.
— Ну и что из этого всего следует?
— А следует то, что ты совсем не та, за кого себя выдаёшь?
— Это что-то меняет в наших отношениях?
— Пока ещё нет. Но в будущем, я очень хотел бы всё же поподробнее знать, с кем делю хлеб, и с кем закапываю трупы врагов…
— Я не знаю, что тебе сейчас ответить. Ты такую речь тут задвинул, как Троцкий с трибуны…
— Ты видела Троцкого?
— Нет. С Лейбой Бронштейном я лично не знакома. Его убили задолго до моего рождения в Мексике. Его там Рамон Меркадер ещё в сороковом году ледорубом в голову тюкнул, а на следующий день Лев Давидович и помер.
— И откуда такие подробности?
— А ты сам как думаешь?
— Мы с Натаном уже говорили про тебя.
— Обсуждали, значит, за моей спиной… Перемывали мои бедные девичьи косточки…
— Он рассказал мне и про гнев божий, и про меч господень. Его это сильно впечатлило.
— А тебя?
— А я не знаю. не понял ещё пока… Я в первую очередь медик. А медицина мистику не очень-то приветствует.
— Да перестань ты! Какая мистика? Какой гнев божий?
— Вот и я говорю…
— Ага. И отказываешься копать там, где я якобы напророчила ещё один клад? Не смеши меня!
— Ты хочешь, чтобы я копнул там? Ты же сказала, что не стоит выкапывать, то, что там лежит, чтобы не задерживаться здесь до утра.
— То есть, ты точно уверен, что там, в той ямке что-то есть, если я так сказала?
— Не исключено… Я конечно далёк от мысли, что это так. Но проверять почему-то не хочется.
— А если ты там начнёшь копать и ничего не найдёшь… Что тогда? Тогда ты не будешь больше говорить про мою мистическую сущность?
— А вдруг там что-то есть? Мне тогда придется поверить и в потусторонний мир, и в колдовство с ведовством. Не знаю уж, как там у вас это правильно называется.
— У кого, у нас? Вадим! Ты точно бредишь.
Доктор насупился. Он перестал копать свою яму. Посмотрел на меня изучающе, а потом выдал:
— А давай так! Я сейчас начинаю копать там, где ты сказала, что…
— И что дальше? — перебиваю его.
— Если там я нахожу ещё один клад, или ещё что-нибудь интересное, то ты мне честно рассказываешь о себе. И ответишь на все мои вопросы более подробно, чем сейчас. Но запомни: Я ложь почувствую. У меня это хорошо развито. Я с животными общаюсь, а они разговаривать не умеют. Но я их чувствую. Не знаю как, но чувствую и понимаю. Поэтому тебе будет очень трудно меня обмануть…
— А если ты там ничего не найдёшь.
— Тогда просто закопаем останки этого урода и уедем отсюда.
— Договорились. — я легко соглашаюсь, так как ни на грош не верю в то, что клады растут так часто.
***
Вадим перебирается на место, где он планировал копать изначально, и начинает втыкать лопатку в землю. Ну а я с иронией наблюдаю за ним. Копает он так самозабвенно, будто бы действительно ищет клад. Если бы у меня с собой были сигареты, то сейчас обязательно бы закурил, любуясь этой картиной. Правильно говорили древние: «Можно бесконечно долго смотреть, как горит огонь, как течёт вода, и как работают другие…»
Доктор копал молча. Вот прошло уже три минуты. Он с остервенением снова и снова вгрызался в податливую землю, пока его лопатка не стукнулось обо что-то с глухим звуком. Не метал и не камень. Это уж точно…
— В корень, небось, попал, — скептически прокомментировал я.
Вадим стал аккуратно копать вокруг того места, где лопатка наткнулась на преграду. Мой скептицизм стал постепенно улетучиваться. Когда вокруг препятствия образовалась овального вида канавка, кладоискатель посмотрел на меня и сказал:
— Ножик дай! Тут надо осторожнее.
Я протянул ему свой стилет, и он стал аккуратненько очищать то, что находилось в ямке посредине. Уже не было сомнений, что ямка не пуста, но я всё ещё тешил надежду, что там камень, деревяшка, кирпич… Да что угодно…
Ну откуда здесь второй клад? Здесь что, аномальная зона? Или на том дереве, что упало, раньше табличка висела с указателем стрелкой вниз, и надписью: «Клады закапывать только здесь!»
Но через пару минут на поверхности дна неглубокой ямки, нарисовался силуэт небольшого сундучка или ларца, с ручкой на вершине. Потянув за ручку, Вадим с трудом извлек на поверхность подтверждение моего шутливого пророчества. Было понятно, что ящичек не пустой и довольно тяжёлый…
И хотя он был облеплен землёй, но просматривался реальный такой ларчик, оббитый металлическими полосками и даже, кажется, украшенный цветными камнями. По крайней мере, красный и зелёный блеск я увидел в свете моего уже почти севшего фонарика.
Ну что я могу тут сказать? Мне ничего не оставалось, как только громко вслух, даже не произнести, а просто выдохнуть, не оглядываясь ни на какие приличия:
— О*уеть…