Я стоял как вкопанный и не знал, что мне делать…
Бежать в комнату и нырять под диван за наганом, или всё же подождать. А вдруг ничего страшного не случилось?
Что-то я стал слишком уж кровожадным.
Сколько я уже ментов продажных замочил за последнюю неделю? Троих? Нет. Четверых…
И ещё в придачу четверых гражданских…
Нет. Если прибавить Ивановских ночных грабителей, то шесть будет…
А всего сколько жмуриков на свою карму повесил?
За последний месяц?
А за последний год?
Не пора ли остановиться? Передохнуть, да выдохнуть… На море съездить отдохнуть…
А тем временем, усатый лейтенант улыбнулся, Вадиму, хотя его улыбка была немного невесёлой.
— Здравия желаю! Это ваша машина стоит у подъезда?
— Запорожец? Светло-голубой?
— Так точно.
— Нет, это моего друга. — он обернулся и указал на Натана с забинтованной головой. — Что-то случилось?
— А документики ваши можно увидеть?
— Мои? — удивлённо спросил Доктор.
— И ваши, и друга вашего. Ну и на машину тоже?
Натан проявил несвойственный ему раньше апломб, и решил включить режим гражданина «качающего свои права».
— А в чём собственно дело?
Тёртый сотрудник правоохранительных органов, видимо уже не раз сталкивался с таким, поэтому он сразу пошёл в «атаку»:
— А что у вас с головой, гражданин? — он сделал паузу после слова «гражданин», в ожидании того, что гражданин тут же назовёт свою фамилию.
— Левин. Анатолий Богисович, — Натан уже протягивал строгому милиционеру свои документы. — Удагился. В машине. Гезко затогмозил.
— Понятно…
Милиционер взял документы в руки… Там была целая пачка. И паспорт, и водительское удостоверение, и документы на «Запорожец» с доверенностью от хозяина машины.
Бегло глянув в паспорт Вадима, милиционер изучил документы Натана. А потом уже представился сам:
— Вот и познакомились. Ну а я — местный участковый. Пилипенко Степан Григорьевич.
Теперь я понял, что в его разговоре меня слегка напрягало. Украинский акцент… Он даже себя называл примерно так Пилыпэнко Стэпан Хригхорыч. Мягкий такой акцент, как у человека, привыкшего с детства говорить на суржике.
— Проблэмка у вас такая нарисовалась. — сказал он возвращая документы Натану. — Колёса с вашей машины этой ночью сняли…
Фу-ух… Я бесшумно выдохнул…
А Степан Григорьевич продолжил:
— Да. Два колеса зараз… Заявление будэте писать?
— А есть в этом какой-то смысл?
— Конечно, есть… Я их уже споймал.
Ну, ни хрена ж себе. Вот это работа! Вот чем занимаются настоящие правильные милиционеры, а не те, которые создают банды грабителей и крышуют местных гопников.
— И кто это?
— Та, то наши… Местные тунеядцы-пьяницы. Работать нэ хочут, а выпить зараз любят. Так будете писать заявление на них?
— А что им будет за это?
— Посадют. Год другой может и дадут. Но вряд ли им это ума прибавит. Детишек их жалко. Да и жёнки от них дюже плачут.
— А если не сажать… Вы их накажете, по-своему?
— А як же. Пропишу им по пятнадцать суток за мелкое хулиганство. Пусть потрудятся. Им это полезней будет.
— Ну, тогда может не стоит марать бумагу и уголовное дело возбуждать. Придётся ведь к следователю ходить. Это же столько времени будет потрачено зря. Колёса-то нам вернут?
— Конечно. Они у меня на опорном уже лежат. Вмести с этими. Задержанными… Пойдёмте. Там усё и порешаем.
— Я там буду нужен? — спросил Вадим.
— Наверное, нет. Только ещё один вопрос: Почему у вас гражданин Левин ночевал?
— Так мы поздно вчера приехали. А у него голова разболелась. Вот он и остался. Как раз собирался уезжать, а тут вы… Степан Григорьевич! А может я вместо Толи за колёсами схожу, а то у него голова… Вдруг давление поднимется… Я же доктор, я знаю.
— Можете и вы сходить. Колёса же опознавать не надо. Они и так подробно уже рассказали, где и у кого сняли. Я же их спозаранку ещё споймал. Решил на опорный пораньше придти, а тут они наустречу идуть с колёсами в руках. Ладно… Пойдёмте уже!
***
Вадим с участковым ушли, а мы сели и уже шумно выдохнули…
Фу-ух… Пронесло. Напряжение последних дней никак не отпускало. В любом сотруднике в форме виделась опасность. Да и вообще, опасность грезилась почти за каждым углом. Надо с этим что-то делать. Выпустить пар, так сказать. Нажраться, что ли? Друзья не поймут моего душевного порыва. Но, скорее всего, поддержат его… Опять парадокс получается…
Нет… Нажраться конечно можно, но это не выход из положения. Нужен более глобальный отдых. Полежать на солнышке, позагорать…
А что? Это хорошая мысль!
А что надо делать с хорошей мыслью?
Надо хорошенько её подумать.
Подумать… Всё продумать… А потом уже поделиться с ребятами.
Натан остался дома, а я оделся, чтобы помочь Вадиму поставить колёса на место. Взяв ключи от машины, я вышел из дома.
Запорожец стоял одной стороной на кирпичах, как танк на постаменте. Получился такой памятник самому себе.
Я осмотрел место происшествия и нашёл все гайки практически там же, где снимали колёса. Они лежали аккуратными кучками по четыре у каждого колеса. Ну вернее у того места где ещё недавно было, а скоро снова будет стоять колесо.
Сразу видно, что колесо снимал мастер своего дела. Всё аккуратненько. Гаечку отвернул, рядышком положил.
Молодец! Вот не пил бы, был бы мастер. Его бы рвение, да на добрые дела пустить. А почему нет?
Проще будет, когда эти тунеядцы-пьяницы выйдут со своих пятнадцати суток, за денежку малую привлечь их, чтобы за машинкой во дворе приглядывали, да чужих отгоняли. Так всем будет польза. И им и нам…
Я открыл машину, залез в багажник, достал домкрат и баллонный ключ. Скоро Вадим с колёсами подтянется, мы их на место поставим…
И надо бы сразу съездить запаску починить. А то, как прокололи колесо в Ивановской области, так и не сделали ещё. А без запаски ездить себе дороже. Или даже лучше иметь две запаски. Вот как раз для таких случаев, как сейчас.
Вадим всё не появлялся. Зато невдалеке от машины появились два незнакомых мне подростка. Оба по возрасту примерно моих лет. Ну если один из них, может чуть постарше, а другой — чуть помоложе… И при этом ещё один меня на полголовы повыше, а другой как раз на полголовы пониже.
Похожи они были друг на друга, ну как родные братья. А может они и братья на самом деле. Это мне неизвестно…
Шпана что ли местная? На лицах вроде бы следов интеллекта не обнаружено.
Угрюмые такие. Смотрят на меня прям так, как волчата на мясо. Я что их кошку вчера переехал ночью? Не было такого. И не я это…
Или с утра я им в стакан с чаем плюнул? Тоже не помню за собой такого.
Но баллонный ключ уже удобно лёг в мою обновлённую правую руку.
Старший из них приблизился ко мне. Но не вплотную, а так… для разговора. Он по-пацански сплюнул мне под ноги, и процедил:
— Это из-за тебя, что ли нашего папашу в тюрягу теперь посадят?
Я, однако, за словом в карман не полез:
— А не фига чужие колёса у порядочных людей тырить по ночам.
Я смотрел на него в упор, чуть снизу вверх, но в моём взгляде, если чего и можно было прочитать, то лишь то, что не стоит со мной связываться…
Но на этого пацана мой издевательски наглый взгляд, кажется, не произвёл никакого впечатления. Дерзкий парнишка, однако.
— Это ты что ли порядочный?
— А у кого-то есть сомнения? Я их легко смогу развеять…
Парень не дослушал меня, и дернулся ко мне со словами:
— Да, я тебя щас, козлина, без сомнения…
Договорить он не успел. Это для удара кулаком расстояние было большим, и ему ещё надо было сделать подшаг вперёд. А для вертушки с ноги, расстояние самое что ни на есть то.
Я крутанулся на левой ноге, а правой с размаху влепил ему ботинком в челюсть. Его снесло, как подрубленный дубок.
Упал он нехорошо так, плашмя. Мордой в землю… Ушибся, наверное. Я так и спросил у его младшего напарника:
— Ты поди глянь! Он там не ушибся?
— Ты чё сделал? — похоже малой не успел заметить, что произошло.
— Ну, извини! Немного перестарался. Он первый начал…
Младший брат, позабыв про меня, подскочил к лежащему на земле старшему, и стал его тормошить. Полминуты тормошения и брат пришёл в себя… Не. Не совсем пришёл.
Он уже присел… И сидя на земле, смотрел на этот мир сквозь затуманенные глаза. В его глазах читалось типа: «А чё это сейчас было?»
Я всё думал, будет ли он продолжать быковать, когда придёт в себя или краями разойдёмся…
Даже если и сейчас не отважится напасть, чтобы снова не получить, то потом сможет подлянку сделать. Стёкла в машине побить или вообще поджечь. С такого станется…
Но всё дальнейшее развитее этого события прервал Вадим с двумя нашими колёсами в руках.
— Инга? А что тут у вас такое происходит?
— Да вот, дядя Вадим. Ребята предложили мне помочь колёса на место поставить…
— А скажи мне, Инга, почему этот мальчик сидит на земле?
— Споткнулся. Ты дядя Вадим иди домой, а мы с ребятами тут сами справимся.
— Ну ладно… — задумчиво произнёс доктор, положил колёса рядом со мной, развернулся, и как ни бывало, отправился в сторону подъезда.
***
Не обращая внимание ни на ушедшего Вадима, ни на сидящих на земле братьев, я стал поднимать машину на домкрате, чтобы поставить переднее колесо. Спинным мозгом стараясь прощупать и оценить обстановку за спиной. Оглядываться — это сейчас будет означать проявление слабости. Вот я и не оглядываюсь. Кручу себе домкрат, да гайки насаживаю…
Но это совсем не значит, что я ничего не слышу. Эти двое уже стоят за моей спиной, и к тому же уже довольно близко. Не дальше полутора метров.
Послышался голос старшего. Голос его уже не такой наглый, а скорее заинтересованный?
— Тебя Ингой зовут?
— Ну… — продолжая закручивать гайки на колесе, отвечаю я.
— Так… Ты — девчонка что ли?
— А ты думал кто?
— Я думал, пацан залётный…
— Ага… А тут дерзкая залётная девчонка. Ну и чё дальше?
— Ты… Это… Того… Извини!
— За что?
— Ну… Девчонок вроде бы… бить западло.
— А ты меня бил? — хитро улыбаясь, я повернулся к нему, так как с передним колесом я уже закончил.
— Нет… Но хотел же… А ты меня как это?
— Повторить? Могу… — я улыбаюсь, но по-доброму, без наезда…
— Не… Лучше научи!
— Чтобы ты потом маленьких обижал? — я включаю режим «девчонки» и поддразниваю этого крепкого, но не слишком сообразительно парнишку.
— Я… нет. Я маленьких не обижаю…
Тут на арену выходит младший брат:
— Да ты что? Витька наоборот, заступается всегда за младших, если чужаки наезжают. И вообще…
Что вообще, он не закончил. Но получилось очень даже многозначительно.
— А чего же он тогда на бедную девочку решил с кулаками напасть?
Младший за словом в карман не полез. Видимо он был более живчик, чем его старший брат:
— Ну, ты не такая уж и бедная. Вон машина у вас. А откуда он знал, что ты девчонка? Одета, как пацан, базаришь как пацан. А дерёшься… ващще, круто. Как в кино.
— В каком кино?
— В индийском. — с придыханием произносит он.
А я вспомнил, что действительно для мальчишек, плохо поставленные сцены драк в индийских фильмах, в эти времена — это было круто… Это потом уже, когда в видеосалонах стали крутить фильмы с Брюсом Ли и Джеки Чаном, то индийские фильмы померкли и ушли на третий план…
— Я таких фильмов не смотрела. И совсем не знаю, как там дерутся. Но теперь, когда мы разобрались, что я девчонка, может кто-то скажет мне: Чего вы до меня докопались? И чего вам ещё от меня надо?
— Ты… Это…
У старшего явно был перекос в мышцы рук и ног с оттоком крови от головного мозга. Из серии: «Я не тормоз, а медленный газ.» Хорошо, что у него есть такой шустрый младший брат, который помогает ему говорить. Младший снова влез в беседу, продолжая доносить до меня мысль начатую старшим?
— А нашего батю в тюрьму теперь посадят?
— Да нет… Участковый сказал, что по пятнадцать суток им дадут, за хулиганку. А уголовку возбуждать никто не будут. Мой папка не стал даже заяву писать. Вернули колёса и ладно.
Старший выдохнул с облегчением, а младший стал «знакомиться»:
— А меня Серёгой зовут, а его — он кивнул на старшего — Витькой.
— Ну а я — Инга!
— Мы уже поняли. А где ты так ногами махать научилась?
— В цирке.
— В ци-ирке?
Сказано было так, как будто я прилетел из космоса с другой планеты.
— Ну да. Батя мой в цирковом оркестре — музыкант. А мама… — я сделал паузу. — Акробатка. Ну, гимнастка, в общем… была. Только она погибла.
— Разбилась? В цирке?
— Нет. Бандиты зарезали. И поэтому теперь я бандитов и шпану всякую, не очень то люблю…
— Мы не шпана…
— Ну, тогда я испанский лётчик.
— Что, правда?
— Не будь наивным, Серый! Где я и где Испания?
Между делом, я уже закончил крутить гайки, убрал домкрат в багажник и закрыл машину на ключ.
— А теперь братья-кролики, расскажите мне, зачем вы свинтили колёса с нашей машины.
Младший приготовился задвинуть очередную речугу. Я понял, что он мастер поговорить. В девяностых, такие разговорчивые будут грузить лохов и разводить их на бабки одним лишь базаром.
— Ты мне горбатого не лепи, Серый! Я тебе сейчас подробно нарисую, как всё было. Это ты подбил Витьку снять колёса с нашей машины, а потом и батю тоже ты подбил продать эти грёбанные колёса на авторынке в Южном порту.
— А… Откуда ты знаешь?… — на его лице было удивление вперемешку с ошеломлением. Но он быстро опомнился? — Это не я.
— Серый! Ты не гони мне пургу. Не на ту напал. Там где вас учили, мы преподавали. Ты понял?
— Понял. — он поспешно кивнул. Но в его глазах пополам с испугом читался восторг. Чувствую, что он как губка впитывал мой «базар», и скоро все эти мои словечки в его устах заживут новой жизнью. Способный парнишечка. Далеко пойдёт, если милиция не остановит…
— Ты мне лучше вот что скажи! — снова обратился я к Сергею, так как общение с Виктором у меня никак не складывалось, — Кто колёса снимал? Виктор?
— Да… А что?
— Просто, хотела сказать спасибо, что все гайки не разбросал, а аккуратно сложил рядом. Он, наверное, к технике способный?
— Да. Витька — мастер. Знаешь какой? Любой механизм может починить. — в голосе Сергея чувствовалась гордость за своего старшего брата.
— Ну а на кражу на фиг пошли? Что денег на водку не хватает?
— Не… Не на водку… на еду… — он опустил глаза. Ему явно было стыдно.
И тут неожиданно в разговор вмешался Виктор. Видимо тема была больная не только для младшего, но и для старшего брата:
— Хватит болтать, Серый! Домой пошли! Мамке помогать надо.
Ну, надо же, какая длинная речь у него получилась? Неожиданно для такого неразговорчивого пацана…
— Ты погоди съезжать с базара. Мы же ещё не закончили. Пошли, присядем! — я кивнул на скамейку, стоящую поодаль. — Разговор есть. Серьёзный…
Минут через десять я уже знал всю их историю. Обычная такая, совсем банальная и типичная советская история. Мать болеет. Поэтому и не работает. Отец работает, но бухает. Практически, всё что заработает, всё и пропьёт. Потом просит прощения у матери, клянётся что завяжет. Но стоит деньгам появиться в его руках, как крышу у него срывает, и он снова пьёт. Чтобы выжить, пацаны приворовывают, но так по мелочам. Даже вот с колёсами так и случилось. Придумал всё это именно Сергей. Он большой выдумщик на всякие дела и проказы. А исполнил Виктор. Потому что он парень с руками, растущими из нужного места. Продать колёса подпрягли отца с его дружком. Потому что у мелких пацанов никто не купит. Отнимут просто или ментов вызовут. А папашу они планировали проконтролировать. Хотели догнать и вместе с ними пойти на рынок. Но успели увидеть лишь, как их участковый поймал и на опорный пункт отвёл. Решили уже, что отца посадят. Батя бы своих сыновей ни за что не сдал бы. Сам бы сел, но не сдал бы. Он уже раньше сидел за драку по молодости. Потом вроде бы остепенился, женился, но вот пить начал.
Обычная, банальная история. Кто потом вырастет из таких вот пацанов? Дай бог, если Витя не сядет до совершеннолетия. Отслужит в армии, вернётся и будет работать где-нибудь на заводе. Руки-то у парня вроде бы из нужного места растут. А Сергей может влипнуть не по-детски. Слишком шустрый и шебутной парень. Его бы энергию, да направить в нужное русло.
Ну и что мне с ними теперь делать? Я прикинул и так и эдак. А потом вдруг неожиданно для них и даже для себя произнёс:
— Парни! А на меня будете работать?