Хорошко курил прямо в кабинете, поэтому зек не стесняясь, смачно затянулся крепкой сигаретой.
— Это было в апреле 2001-го, южнее Шали. Мое подразделение в составе меня, прапорщика и шести бойцов находилось в глубоком рейде по тылам противника. Перед нами были поставлены разведывательные задачи. Был приказ без острой необходимости в бой не вступать, соприкосновения с противником избегать. В процессе выполнения задания группой были захвачены четверо военнопленных, три "чеха" и один араб. Напоролись на них случайно. Такая ситуация была, что застали "духов" врасплох, грех было не взять. К тому же, задачу мы свою на тот момент уже выполнили, возвращались на базу. Да и "языки", опять же. Один — наемник. Вдруг ценные сведения имеет… Знал бы я, как оно все обернется, кончили бы всех на месте — и точка.
Дима говорил спокойно, вовремя успевая стряхивать пепел в любезно пододвинутую чекистом пепельницу. Голос его не дрожал. Было видно, что тема эта давным-давно для него перемолота безжалостной мясорубкой времени.
— Ну вот, — продолжил зек. — Следуем, значит, домой. По связи я сообщил, что ведем с собой гостей. Это я зря сделал… Если бы не это, все бы обошлось. Но, как говорится, "Знал бы, где упаду, перину бы подстелил".
Он почему-то улыбнулся этой заезженной шутке во все свои здоровые, но заметно пожелтевшие за годы тюрьмы, тридцать два зуба.
— Через пару километров группа напоролась на засаду. Ну, вернее, не то, чтобы на засаду… Если бы действительно — на засаду, живыми бы не ушли. Просто, видимо, небольшая группа "духов" "встречным курсом" шла. Но заметили они нас первыми. Боец, которого я в авангард послал, прошляпил. Я его не виню. Сам виноват. Зеленый он был, Царствие ему небесное. Надо было кого поопытнее отправить… Ну, в общем, короче, вступили в бой. Говорю ж, их немного было, ну, может, столько же, сколько и нас. Но на их стороне эффект неожиданности. У меня сразу — один "двухсотый" и трое "трехсотых". Что прикажешь делать?
Вопрос был риторическим и повис в воздухе. Ланевский затушил сигарету и тут же принялся за вторую.
— В общем, дальнейшее конвоирование военнопленных стало крайне затруднительным и опасным для нас самих. "Духи", наверное, своих разглядеть успели, отбить пытались. Хорошо еще позиция у нас подходящая оказалась. Обороняться можно. Одним словом, я принял решение расстрелять военнопленных. "В связи с невозможностью дальнейшего конвоирования"…
Чекист спокойно слушал зека, не делая попыток перебивать рассказ уточняющими вопросами.
— Предполагая, что какая-нибудь сволочь из военной прокуратуры захочет сделать себе на этом деле карьеру, я сам лично, так сказать, и "привел приговор в исполнение"…
Дима замолчал, и собеседник понял, что рассказ окончен.
— А дальше? — тихо поинтересовался он.
— А что дальше? — словно бы сам себя спросил зек. — "Духи" отступили, вязаться дальше не стали… Вернулись на базу. Вопросы. Где пленные? Пытался отбрехаться: мол, так и так, погибли. "Особист" не поверил. Да я бы удивился, если бы поверил. Нашли трупы. Времени-то за собой "убрать" у нас не было… Экспертизы, допросы. "Прапор", сержант-контрактник и два "молодых" молчали, а двоих чекисты "раскололи". Ростов. Суд. Срок. Вот и вся история.
Ланевский вызывающе посмотрел на собеседника. Тот, казалось, весь превратился в слух.
"Странно, — ответил про себя зек. — Он как будто и не историю мою слушает, а звук моего голоса".
— Да… — протянул Славик, словно очнувшись после забытья. — К сожалению, таких историй было немало. Как там на Западе в сороковом? "Странная война". Лучше и не скажешь.
Он встал и начал прохаживаться по кабинету, что-то обдумывая и словно забыв о существовании в этом помещении еще кого-то. Затем, видимо что-то для себя решив, резко повернулся, вновь сел напротив зека и начал говорить, но уже совершенно другим, деловым тоном:
— В общем, так, Дмитрий Петрович…. Ты, я вижу, не дурак, так что хороводы вокруг тебя я больше водить не буду. Изложу все начистоту, а решение принимать уже тебе.
"Наконец-то, — подумал зек. — Момент истины".
— Ты это и сам знаешь, но я все же озвучу, так, для себя, чтобы быть уверенным, что мы друг друга поймем, — продолжил Славик. — Твой приговор — семнадцать. Статья особо тяжкая, так что оттянуть ты должен как минимум три четверти срока. Сидишь ты уже восемь. Следовательно, в лучшем случае свободу увидишь лет через пять. А в худшем — через девять. Я тебя пугать понапрасну не буду. Сидишь ты ровно, мужиком. Никуда не лезешь. Так что весьма вероятно, что срок ты свой досидишь спокойно. И вернешься к семье. Так я говорю?
— Ну… — настороженно подтвердил Ланевский.
— А я тебе предлагаю другой вариант. Мы тебя отсюда на время заберем, и ты сделаешь для Родины кое-какую работу. А затем вернешься сюда. Выгода тебе следующая. Во-первых, пятьдесят штук евро. Как хочешь: хоть сразу, хоть потом, хоть на счет в банке, хоть в банковскую ячейку. Хоть семье твоей передадим… А во-вторых, в 2010-м получишь президентскую амнистию по случаю шестьдесят пятой годовщины победы. — Толик немного помолчал. — В 2014-м твоему сыну будет уже пятнадцать. Взрослый парень, сформировавшийся. А в 2018-м он уже и сам в армию пойдет. А так придешь — а ему еще десять. Успеешь поучаствовать в воспитании, может, убережешь от многих ошибок. Как тебе мое предложение?
"Вернуться к семье, — сердце зека забилось с утроенной силой, — через год. Я ведь еще молод, мне еще только тридцать пять. Еще не поздно начать все с начала. Еще, еще, еще… А деньги… Да не в деньгах дело, хотя и они не помешают. Открою автомастерскую. Жена… Анечка моя любимая. Сколько же ты пережила! Ждешь меня, знаю. А время-то уходит. Но с этими свяжешься, можешь и не вернуться. И весьма вероятно, что не вернешься. Не зря же им зек бесправный понадобился. А не вернусь — значит, судьба такая! Нормально пожил, достойно. Деньги, опять же, жене оставлю. Да и ждать не будет, мотаться на зону каждые полгода и малого за собой таскать. Может, найдет себе кого, заживет нормально… Она у меня еще очень даже ничего. Она же, Анечка моя, не виновата, что со мной такая история приключилась…"
— Что за работа, — спокойно, не надеясь на правдивый ответ, спросил Ланевский.
— Работа небольшая, на недельку, — чекист вертел в руках пачку сигарет. — С одной стороны, не буду тебе врать — опасная. Могут и убить. Но, с другой стороны, скажу точно так же откровенно: по сравнению с теми переделками, в которых ты бывал, это задание — прогулка.
— Ну а хоть какие-то подробности можно узнать?
— Кое-какие можно. Тебе необходимо за пару месяцев подобрать себе группу из двадцати-тридцати человек и выехать с ней в сопредельное государство. Недалеко. Знания языка не потребуется. Группу частично подберешь сам, частично — мы тебе подсобим. Кого брать — решать тебе. Выбирать будешь из своих бывших бойцов. Придется поездить по стране. Адресами нужных на наш и твой взгляд людей тоже поможем. Сейчас многие, либо без работы, либо случайным заработками перебиваются, либо на такой работе, что лучше б ее вообще не было. До вас-то тоже новости доходят, наверное. Слыхал — кризис…
Славик многозначительно, но в то же время как-то комично и издевательски поднял в воздух указательный палец.
— На месте Вы получите все необходимое снаряжение и задачу. Выполните — домой. Ты — опять в зону до амнистии.
— Какова задача, ты, конечно, не скажешь, — на всякий случай поинтересовался зек.
— Конечно, не скажу. Так же будет неинтересно, — Славик улыбнулся. — Ну что, ты согласен? Давай, капитан, принимай решение.
— Мне думать особо нечего, — после короткой паузы четко проговорил Ланевский. — Терять мне, кроме своей шкуры, нечего. А ей сейчас цена невысокая. Деньги положите в банк на имя жены. Но знай, я не из-за денег…
— Это твое дело, Дима, из-за чего ты согласился. Главное, что ты принял правильное решение. Поверь, ты о нем не пожалеешь.
— Надеюсь, — горько усмехнулся зек.
— Ну, тогда будем считать, что мы договорились. — Славик встал со стула. — Деньги будут положены на депозит в Сбербанке на имя твоей жены, данные сообщены ей. Скоро за тобой приедут товарищи с постановлением прокурора Чеченской республики о твоем этапировании туда для производства следственных действий в рамках расследования уголовного дела. Они тебя заберут, и все тебе объяснят: куда ехать и что делать. С женой видеться запрещаю: можешь позвонить, узнать как дела. Удостоверься заодно, что я тебя не обманываю насчет денег. Но скажи, чтоб молчала. Она у тебя — баба умная, жена офицера, все поймет. Тебе все ясно?
— Все.
Дима принял решение, и отступать от него не собирался. Так у него было всегда, так будет и сейчас. Решил так решил.
— Ну а за сим прощай, Дмитрий Петрович, — сказал чекист, протягивая зеку руку. — При лучшем раскладе мы с тобой больше никогда не встретимся, да и при худшем тоже. Желаю тебе удачи. А я побежал. Мне еще кое-куда заехать надо…
20.06.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. Делегатская. 21:16
В этом, с позволения сказать, заведении, подавали прекрасное живое пиво. Это командир и без Червонца знал. Захаживал сюда пару раз, пока город исследовал. Что это было, наверное, затруднился бы ответить даже сам хозяин заведения. Хотя его тут, должно быть, отродясь никто не видел.
Если вдуматься, прекрасное сочетание частной инициативы и типично славянского раздолбайства. Как поведали Денису местные "бойцы алкогольного фронта", облюбовавшие это местечко, видно по всему, давно, дело обстояло так. Лет десять назад предприимчивый деловитый краинский мужик взял откуда-то "бабла" и построил здесь, в Лелекивке, одном из окраинных районов Кировогорска, маленькую пивоварню. На своем, причем, приусадебном участке.
— "Да вон она"! — кричали подвыпившие мужики, указывая на видневшуюся метрах в пятидесяти покрытую красивой ярко синей черепицей крышу за добротным и, видно по всему, не тонким забором из итальянского кирпича.
Построил, значит… И пиво начал варить. И получилось у него это пиво вкусным и дешевым. Попал, что называется, в точку. Свежее живое пиво по хорошей цене! Ну кто скажет, что у такого товара не будет рынка сбыта? Дело у новоиспеченного предпринимателя пошло. На прилавках местных универмагов появились полторалитровые бутылки с симпатичной этикеткой, раскупающиеся в момент. Магазины довольны, индивидуальный предприниматель доволен, люди так просто счастливы.
Но вот решил он, как бы это сказать, немного разнообразить рынок сбыта, что ли… Прикупил где-то оранжевый металлический ларек, поставил его на берегу Ингула, недалеко от пивоварни, и развернул в нем торговлю "на развес". То есть — "на разлив".
План-то был хороший. Планы, они всегда хорошие. Есть у них такое качество, у планов… Идет, мол, человек с работы. Или на работу. Или просто идет, куда ему там надо. Видит — ларек. А там — пиво свежее. Подошел он, попросил… Говорит, "налей мне, девушка (продавщицей в нем с самого момента "основания" работала очень даже симпатичная и совсем удивительно молодая девушка с большой белой грудью), холодненького пивка! Жажда меня замучила". Нальет ему девушка, он "тяпнет" стакан одним махом, крякнет удовлетворенно и пойдет себе своей дорогой.
Хорошо? Конечно, хорошо!
Хорошо оказалось только в теории. Вся проблема заключалась в том, что мужик, тот самый мужик, который по плану должен был удовлетворенно крякнуть и пойти и так далее, на деле никуда идти не спешил. Совсем даже наоборот. Он оставался. И не просто оставался. Он оставался надолго и часто напивался. Сначала таких мужиков было двое-трое, потом их стало больше. А потом — совсем много.
Вокруг ларька стихийно возникал "бар на свежем воздухе". Сначала один принес какой-то пенек, потом двое — вкопали лавочку и стол. Потом лавочек и столов появилось с десяток. По вечерам у ларька разворачивались сражения в шахматы и домино. Торговля шла бойко. Даже хозяин, не ожидавший такого развития событий, как бы невзначай приказал врыть метрах в пятнадцати пару широких длинных столов со скамьями.
Но вскоре начались проблемы. Вокруг ларька, естественно, начали скапливаться горы мусора, которые никем не убирались. Да и с какой, собственно, стати? Кроме того, в связи с отсутствием отхожего места, посетители Ларька, не мудрствуя лукаво, ходили справлять нужду в камыши, произраставшие тут же в нескольких десятках метров. В результате уже через пару месяцев оттуда начал доноситься характерный запашок.