- Пожалуйста, конечно, могу. Это высокая девушка. Даже очень высокая. Пять футов и семь, а может, даже и восемь дюймов. Я помню, что мне приходилось смотреть на нее снизу вверх, когда мы с ней разговаривали. У нее иссиня-черные волосы, большие карие глаза и...
- Это - Клер, - не удержался О'Брайен.
- Что?
- Скажите, сэр, а не говорила ли она о какой-нибудь другой девушке?
- Нет, сэр.
- Не говорила она, что намеревается привести потом сюда другую девушку?
- Нет, не говорила. Да для меня это было бы без разницы. Если вы снимаете комнату, то комната - ваша.
- А вы говорили ей это?
- Ну, просто я дал ей понять, что это так. Она сказала, что нужна комната и обязательно солнечная. Как я тогда понял, солнечная сторона была для нее главным. Но вообще, когда кто-то приходит ко мне и говорит, что ему нужна тихая и спокойная комната, я понимаю, что люди не хотят, чтобы им кто-то мешал. Потому я и сказал ей, что здесь никто не будет ее беспокоить. И уж в любом случае я этого делать не стану. - Старик немного помолчал. Понимаете, мистер О'Брайен, я говорю с вами как мужчина с мужчиной.
- И я очень ценю это.
- У меня здесь не какой-нибудь бордель, не подумайте чего-нибудь худого, но я стараюсь не особенно придираться к людям, не совать нос в чужие дела. Человеку иногда бывает нужно уединение, а уединение - весьма редкая вещь в нашем городе. Я, например, понимаю это так - каждый человек имеет право на собственную комнату, где он мог бы отгородиться от всего мира.
- И у вас тогда создалось впечатление, что Эйлин Гленнон намеревается это сделать?
- Да, парень, именно такое у меня создалось тогда впечатление.
- Но она не упоминала при этом о ком-нибудь другом?
- А кого же ей было упоминать тогда?
- Она расписалась у вас в книге в том, что она сняла комнату?
- Такого у меня в правилах нет. Она уплатила за комнату за неделю вперед, а я дал ей расписку. Больше ей ничего и не нужно было делать. Гарри О'Лафлин - человек честный, и он всегда держит свое слово.
- Но она так и не пришла к вам потом?
- Нет.
- Прошу вас, попытайтесь припомнить, а в субботу не приходил ли кто-нибудь справиться о ней?
- Нет.
- А, может быть, вы заметили здесь где-нибудь поблизости девушку лет шестнадцати?
- Нет.
- Ну, которая вроде бы поджидала кого-то?
- Нет, не видел.
О'Брайен тяжело вздохнул.
- Ничего не понимаю, - сказал О'Лафлин.
- Я полагаю, что вы сдали комнату женщине, которую звали Клер Таунсенд, - сказал О'Брайен. - Я не знаю, зачем ей понадобилось воспользоваться именем Эйлин Гленнон, но я подозреваю, что комнату она снимала именно для этой девчонки. Но почему она это сделала, я не знаю.
- Ну, хорошо, предположим, что она и в самом деле снимала комнату для кого-то другого... Только давайте говорить начистоту... Значит, комнату снимала девушка по имени Клер Таунсенд?
- Да, я думаю, что это именно так.
- И вы говорите, что она воспользовалась именем Эйлин Гленнон именно потому, что комнату она снимала не для себя, а для нее, так?
- Да, я думаю, что это так. Все указывает на это.
- В таком случае, почему же Эйлин Гленнон не пришла сюда в субботу? Понимаете, если эта комната была снята для нее...
- Вот я и думал, мистер О'Лафлин, что она все-таки приходила сюда. Она, наверное, пришла сюда и дожидалась Клер, чтобы та взяла ключ и провела ее сюда. Но Клер здесь не появилась.
- А почему не появилась? Если уж она не пожалела ни времени, ни денег, чтобы снять для нее эту комнату, то...
- Потому что Клер Таунсенд убили в пятницу вечером.
- О! - сказал О'Лафлин, взял свой стакан и залпом осушил его. Он тут же налил себе новую порцию, потом потянулся бутылкой к стакану О'Брайена. Еще немножко?
- Нет, нет, спасибо, - сказал О'Брайен, накрывая стакан рукой.
- И все-таки я тут чего-то не понимаю, - сказал О'Лафлин.
- А в чем дело?
- Зачем Клер Таунсенд понадобилось называть имя этой девушки вместо своего?
- Этого я не знаю.
- Она что, хотела что-то скрыть?
- Не знаю.
- Я имею в виду, у нее что, были неприятности с полицией?
- Нет.
- Она сделала что-нибудь противозаконное?
- Не имею понятия.
- И куда же делась эта вторая девушка? Если уж она сняла для нее комнату...