- И когда это было?
- Где-то в прошлом месяце. Сначала я подумал... ну, я подумал, что она...
- Продолжай, Берт.
- Я подумал, что она... ну, в общем, я решил было, что ей самой понадобилось, понимаете? Но оказалось, что... что ей хотелось знать, в каких случаях это допускается законом.
- Именно это она у тебя спрашивала, да? Значит, она спрашивала, в каких случаях аборт может считаться не противоречащим закону?
- Вот именно. Я сказал ей тогда, что только в том случае, если сохранение беременности создает серьезную угрозу жизни либо матери, либо ребенка. Ну, вы же знаете - статья восьмидесятая "...если только указанные действия не были вызваны необходимостью сохранения жизни женщины или..."
- Да, да. Ну, а дальше.
- А это все.
- Ты уверен в этом?
- Хотя нет. Знаете, она тогда задала мне еще какой-то вопрос... Погодите, дайте припомнить.
И они стали ждать, пока Клинг, потирая рукой лоб, мучительно старался восстановить в памяти разговор.
- Правильно, - наконец изрек он с самым мрачным видом.
- Ну что?
- Она тогда спросила еще относительно жертвы изнасилования... ну, если девушка забеременела в результате изнасилования... Так вот, она спросила, не может ли считаться не противоречащим закону сделанный ей аборт.
- Вот оно! - воскликнул Мейер. - Вот где собака зарыта! Все теперь объясняется. Вот откуда эта меблированная комната и почему Эйлин не могла вернуться домой. Если этот ее братец, с его характером, узнал бы, что ее изнасиловали...
- Погоди, погоди, - сказал Клинг. - О чем это ты?
- Сначала скажи, что ты тогда ответил Клер?
- Ну, я тогда сказал ей, что тут я и сам ничего толком сказать не могу. Я сказал, что с моральной точки зрения в таком случае аборт вроде бы должен допускаться, но полной уверенности у меня все-таки не было. Об этом я ей тоже сказал.
- А что она тебе ответила на это?
- Она попросила меня навести справки и сказать ей. Она говорила тогда, что ей это очень нужно выяснить.
- Ну, и ты навел справки?
- Да, на следующий же день я позвонил в прокуратуру. Там мне сказали совершенно определенно: сохранение жизни матери или ребенка. Все остальное - не в счет. Во всех остальных случаях произведенный аборт рассматривается как уголовное преступление.
- И ты рассказал об этом Клер?
- Рассказал...
- А как она отреагировала на это?
- Ну тут уж она спустила собак! Она заявила, что до этого момента она считала, что законы издаются для того, чтобы защищать права пострадавших, а не для того, чтобы причинять им новые страдания. Я пытался как-то успокоить ее, но куда там!.. Можно подумать, что это я пишу эти дурацкие законы! Она орала на меня так, будто я несу личную ответственность за все, что написано в уголовном кодексе. Я спросил ее тогда, чего это она так разволновалась, но в ответ она стала говорить что-то насчет пуританской морали, которая должна считаться самой аморальной вещью на всем белом свете - что-то в этом духе, я уж точно не помню всего. Помню только, что под конец разговора она сказала, что, в таком случае, жизнь девушки может быть окончательно загублена, с одной стороны - преступными действиями, а с другой - с помощью самого закона. Общими усилиями, так сказать.
- А еще когда-нибудь она заговаривала на эту тему?
- Нет.
- А спрашивала она у тебя когда-нибудь, не знаешь ли ты врачей, которые тайно делают аборты?
- Нет, - тут же ответил Клинг. - Значит, если я все правильно понял... - он немного помолчал. - Значит, Эйлин Гленнон была изнасилована, да?
- Мы пришли именно к такому выводу, - сказал Мейер. - А произошло это скорее всего тогда, когда мать ее находилась в больнице.
- И вы считаете, что узнав об этом... ну, о том, что девушка забеременела, она... она и устроила ей этот аборт, да?
- Да, Берт, мы уверены в этом, - сказал Карелла. - Она даже уплатила за него.
Клинг кивнул.
- Ну, я полагаю... я полагаю, что можно было бы проверить это по ее банковскому счету.
- Вчера мы это сделали. Первого октября она сняла со счета пятьсот долларов.
- Ну, тогда... тогда все, что вы говорите, очень похоже на правду.
- Поверь, Берт, нам самим это очень неприятно, - сказал Карелла.
- Но, знаете, если она пошла на это, - начал было горячо Клинг. - Если она и в самом деле на это пошла, то только потому, что девушка была изнасилована. Я хочу сказать... что в другом случае она ни за что не пошла бы на нарушение закона. Вы и сами это знаете, правда?
- Да на ее месте я и сам пошел бы на это, - проговорил Карелла, стараясь, чтобы голос его звучал как можно убедительнее. Честно говоря, он вовсе не был в этом уверен, но сказать это нужно было ради Клинга.
- Единственное, чего она хотела, так это спасти эту несчастную девчонку, - сказал Клинг. - Ведь на все это можно посмотреть и с другой стороны... В конце концов она... она, можно сказать, спасла ей жизнь, а это как раз то, чего требует уголовный кодекс.
- А заодно, - проговорил вдруг Мейер, - она спасла жизнь и того типа, который изнасиловал Эйлин. Послушай, Стив, ради чего этот подонок должен в конце концов выйти сухим из воды? Почему этот мерзавец спокойно...
- Очень может быть, что он все же не был так уж и спокоен, - сказал Карелла. - Может быть, он сам решил принять кое-какие меры по обеспечению свой безопасности. И очень может быть, что он начал как раз с того, кто наверняка знал о его преступлении, но лично не был причастен к нему.
- О чем это ты?
- Я говорю о том, что ни Эйлин, ни ее мать не решились бы рассказать об этом кому-нибудь из опасений перед тем, что может тогда натворить молодой Гленнон. Но он никак не мог рассчитывать, что станет молчать и Клер Таунсенд. И не исключено, что он выследил ее в этом книжном магазине и...
- А мать ее знает, кто это сделал? - спросил Клинг.
- Мы оба считаем, что она наверняка знает имя насильника.
На этот раз Клинг только коротко кивнул, как бы отмечая что-то про себя. Когда он заговорил, голос его и выражение лица были лишены всяких эмоций.
- Мне она скажет, - сказал он.