Суд мельбурнского магистрата располагался в холодном каменном здании. Фрине в нем было не по себе. Скопление адвокатов не придало ей воодушевления. Оказалось, что все они мужчины. На другом конце унылого внутреннего двора она заметила Джиллиан, едва протиснулась сквозь толпу людей в костюмах и схватила ее за локоть.
– Фрина, я говорила с прокурором, он не против выпустить Билла под залог с определенными обязательствами. Дело представляет наш старинный знакомец. Вроде у него тоже нет возражений. Мне просто надо подать просьбу, и мы, глядишь, живо получим Билла.
Фрина заметила детектива-инспектора Бентона. Он направлялся к ним, рассекая толпу.
– Мисс Фишер! Ну как продвигается ваше расследование?
– Мне еще надо многому учиться. Спасибо, что не стали возражать против освобождения под залог. Скажите, могу я посмотреть тело? А орудие убийства?
– Что вам, дамам, только в голову не взбредет! Так и быть, мисс Фишер. Приходите ко мне в кабинет, когда получите вашего клиента, и я покажу вам орудие. А тело вам, боюсь, видеть не положено. Но, если хотите, можете прочесть отчет следователя.
– Отлично, – ответила Фрина, весьма довольная таким исходом. На самом деле она не больно-то любила трупы.
Мисс Фишер начала пробираться к залу номер один, Джиллиан Хендерсон, такая же надутая и самоуверенная, как голуби во дворе, последовала за ней.
– Мне бы хотелось обратить внимание суда на дело Макнотона, Ваша Честь.
Престарелый судья нашел свои очки и, улыбнувшись, нацелил их на Джиллиан.
– Да, мисс Хендерсон?
– Ходатайство об освобождении под залог, Ваша Честь. Я говорила с представителем обвинения, у них нет возражений.
– Это верно, старший сержант?
Огромный полицейский вскочил со своего места:
– Так точно, Ваша Честь. Обвинение считает, что нет причин, по которым подозреваемого нельзя было бы выпустить под залог.
– Очень хорошо, мисс Хендерсон; теперь вам осталось убедить в этом меня. – Судья откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
Фрина услышала, как где-то поблизости прокурор прошептал:
– Черт бы побрал этого старого пердуна! Этак мы за целый день не управимся. – Он полистал свои записи, выискивая детали преступления.
– Этот человек обвиняется в убийстве, Ваша Честь. Жертвой был отец моего клиента. Обвинения против него можно объединить в три пункта: во-первых, у него была серьезная ссора с отцом. Вовторых, у нас нет доказательств, что он не мог быть на месте преступления в момент гибели его отца. В-третьих, он обладает недюжинной силой, а убийство требовало применения таковой. Для получения дополнительных доказательств, Ваша Честь, я предлагаю передать дело на рассмотрение в суд. Но в настоящий момент, Ваша Честь, даже допуская, что мой клиент убил своего отца, хотя он это упорно отрицает, я не вижу причин держать его в заключении. Ваша Честь обладает огромным опытом и не раз сталкивались с семейными убийцами. Они не совершают повторных нападений. К этому могу добавить, что мой клиент – человек безупречной репутации, никогда прежде не имел уголовных обвинений и не привлекался к суду. Он готов оставить свой паспорт, внести залог и согласен выполнять любые условия, которые назначит Ваша Честь… – Джиллиан села на место. Ее выступление произвело впечатление на Фрину, как, очевидно, и на судью.
– Что ж, я не вижу причин отклонить вашу просьбу, мисс Хендерсон. Встаньте, обвиняемый.
Вы освобождаетесь под ваше личное обещание появиться в суде семнадцатого августа тысяча девятьсот двадцать восьмого года, в десять часов утра, и не покидать территорию суда до тех пор, пока ваше дело не будет рассмотрено в соответствии с законом. А до этой даты вы обязаны каждую пятницу появляться в полиции Карлтона с девяти утра до девяти вечера. Если вы не выполните это предписание и не придете в полицейский участок или еще каким-либо способом нарушите условия вашего условного освобождения, будет издан приказ о вашем немедленном аресте, и в дополнение к уже выдвинутым против вас обвинениям вам придется отвечать и за это нарушение. Это понятно?
– Да, сэр, – пробормотал Билл.
– Ваш клиент согласен с условиями, мисс Хендерсон?
Джиллиан вскочила с места.
– Да, Ваша Честь.
– Проводите его, полицейский. Обвиняемый, вы будете находиться под стражей до тех пор, пока не подпишете решение о вашем освобождении под залог, а потом можете быть свободны.
Джиллиан и Фрина вышли из зала суда.
– Сюда, там мы заберем Билла. Черт возьми, Фрина, это оказалось проще, чем я ожидала: видимо, старина Дженкинс подустал. Обычно требуется не меньше часа, чтобы убедить его выпустить когонибудь из когтей полиции.
Джиллиан вывела Фрину из здания суда, и они направились к караулке. Это было мрачное здание, хранившее запах отчаяния и карболки. Фрина ненавидела его всеми фибрами души.
– Вонища тут ужасная, – согласилась Джиллиан, заметив, что Фрина поморщилась. – И к ней невозможно привыкнуть. Доброе утро, сержант. Как поживаете в эту промозглую и мрачную среду?
– Ничего вроде, мисс Хендерсон. Вы пришли за господином Макнотоном?
– Да, давайте его сюда – вряд ли вы к нему так прикипели, что не захотите расстаться.
– Пожалуй что нет, – ответил дежурный сержант, мрачный тип с длинным унылым лицом. – Пойду посмотрю, закончили ли они все формальности.
Сержанта не было минут десять; он вернулся вместе с Биллом и свидетельством об условном освобождении.
– Пожалуйста, проверьте ваши вещи, сэр, и подпишите вот здесь, если все в порядке.
Билл, нетвердо державшийся на ногах, покорно перебрал вещи: шляпа, ключи, бумажник, портсигар, зажигалка, россыпь мелких монет и свеча зажигания.
Он поставил свою подпись. Копия свидетельства об освобождении была церемонно сложена и помещена в конверт. Фрина стояла близко к Биллу и чувствовала, что он дрожит от нетерпения.
– Спокойно, – прошептала она. – Скоро мы отсюда уйдем.
Она положила ладонь на его руку, словно боялась, что он попытается сбежать. Джиллиан, стоявшая с другой стороны, сделала то же самое. Билл сдерживался до тех пор, пока они не оказались на улице. Там он глубоко вдохнул, втянув относительно чистый холодный воздух.
– Бог мой! Мне надо выпить. Дамы, пойдемте-ка в отель «Кортхаус».
Отель «Кортхаус» вряд ли был подходящим местом для леди, но Фрина и Джиллиан не стали возражать. Билл предложил им обеим опереться на его руки и, буквально перемахнув через улицу, влетел в уютный бар, где заказал кувшин пива. Фрина выбрала джин, а Джиллиан тоник: ей еще предстояла встреча с клиентом, и она не хотела, чтобы от нее пахло алкоголем.
– Они перестают вам доверять, – объяснила она, – если от вас разит спиртным. Эта профессия не терпит выпивох, – добавила она.
С тех пор как подали пиво, Билл не проронил ни слова. Ему принесли бокал, но он пренебрег им. Легко подняв кувшин, здоровяк сделал один бесконечно долгий глоток. Когда он поставил кувшин на стол, тот был наполовину пуст.
– Мисс Фишер, я не убивал отца.
– Я знаю. Знакомьтесь – это Джиллиан Хендерсон, моя близкая подруга, она согласилась защищать вас.
– Рад познакомиться, мисс Хендерсон. Вы отлично держались с этим старым судьей. С другими прошениями он разбирался намного дольше. Я было приуныл, увидев вас, но теперь буду рад, если вы возьметесь за мое дело.
Билл изменился. За три дня, проведенных в тюрьме, он удивительно присмирел. Фрина подозвала бармена и заказала еще один кувшин. Тот принес и поставил его перед Биллом.
– Это от заведения, приятель. Хозяин сказал, что ты отличная реклама для его пива.
Билл рассмеялся, допил первый кувшин, а затем снова посерьезнел.
– Если я не убивал его – а я этого не делал, – тогда кто же?
– Это я и пытаюсь выяснить. Мне нужно только, чтобы вы подробно описали тех двух людей, которых повстречали во время прогулки.
– Ну, думаю, тут вы и без меня справитесь. Сообщишь, что и как, Фрина. А вы, господин Макнотон, не забывайте вовремя отмечаться в полицейском участке, а то вряд ли нам так повезет в следующий раз. Пока! – заключила Джиллиан и упорхнула, чтобы выпустить на свободу еще несколько пташек, угодивших в клетку правосудия.
Билл посмотрел ей вслед.
– Мисс Фишер, я чувствую себя блудным сыном. Я предпочел бы жить со свиньями и питаться отбросами. Представляете ли вы, что это за место?
– Я как-то провела ночь в турецкой тюрьме. Это глубины преисподней, да к тому же там были клопы.
– Да, верно. Глубины преисподней с клопами. Я на все пойду, чтобы никогда там больше не оказаться. Эта женщина, она отлично держалась в суде, верно? Видно было, что судья остался доволен. Она не бросает слов на ветер. Как вы думаете, могу я послать ей цветы? Я бы расцеловал ее, но не уверен, что ей это придется по вкусу.
– Вот ее визитная карточка. Уверена, она будет рада получить цветы. А теперь – допивайте. Но, прежде чем мы отправимся в дом вашей матушки, где вы примете ванну и где вас ждут чистые простыни и подобающее бритье, я должна сказать вам несколько слов. Амелия – очень талантливая художница. Она добьется настоящего успеха. Поэтому я бы хотела, чтобы вы относились к ней с тем уважением, которого она заслуживает. Пока в ее работах еще есть неуверенность, за что я возлагаю вину на вас. Верно?
– Она и вправду талантлива? Я не больно-то интересовался ее рисунками. Отец посмеивался над ними, вот я и не обращал на них внимания. Ладно, не стану больше дразнить бедняжку Амелию. Неужто она в самом деле художница?
– Вот взгляните. Портрет вашего отца.
– Сходство отлично подмечено. Кто его нарисовал?
– Амелия. Я купила его у нее.
– Господи! Неужто и вправду Амелия? – Билл сделал большой глоток пива.
– И еще. Когда вы придете домой, то, очевидно, застанете там Паоло Рагуцци. Вы не станете называть его грязным даго, а будете с ним обходительны. Он не только первоклассный скульптор, но и по-настоящему любит вашу сестру, а еще… э… очень предан ей. И она нуждается в его поддержке.
Возможно, он захочет, чтобы вы позировали ему; не отказывайте. За это я постараюсь вызволить вас из беды.
– Вы найдете убийцу, если я превращусь в домашнего ангела?
– Да.
– Договорились.
– Те люди, которых вы встретили по дороге, как они выглядели?
– Первый – старик бродяга в старой фетровой шляпе и с мешком из-под сахара за плечами. Лица его я не разглядел. А девушка была миленькой, в красном купальном костюме и шапочке. Волос ее я не видел, но запомнил, что она была невысокого роста – примерно метр пятьдесят – и загорелая. Кажется, я встречал ее прежде, а старика – нет.
– Какие-нибудь запахи?
– Запахи? Вы что, меня за овчарку принимаете? Никаких особенных запахов я не заметил.
Фрина в который раз удивилась отсутствию обоняния у мужчин.
– Девушка успела искупаться?
Билл снова отпил пива и задумался.
– Да, ее костюм прилипал к телу, а руки и плечи блестели.
– Не сложилось ли у вас впечатление, что старик и девушка как-то связаны?
Билл снова задумался и допил пиво.
– Если честно, я не заметил. Я был так взбешен. Когда дома обстановка накаляется, я частенько бегаю к реке, чтобы быстренько окунуться.
– Я полагала, что вы отправитесь на аэродром обсудить планы на будущее.
– Да я и собирался отвезти туда отца.
– Вы убили его?
Билл посмотрел Фрине в глаза и серьезно сказал:
– Нет. Хотя лучше бы это было так. Тогда было бы хоть ясно, за что я расплачиваюсь.
– Ладно. А теперь я вызову вам такси.
– Не стоит! Я лучше пройдусь. Надо ноги поразмять. Я буду паинькой, мисс Фишер. Надеюсь, вам удастся вызволить меня из беды.
Фрина проследила, как Билл удаляется по улице в направлении Кью, потом перешла улицу и вернулась в полицейский участок, чтобы встретиться с Бентоном и увидеть орудие убийства.
Она прошла в кабинет детектива-инспектора и стала ждать, пока он извлечет камень из сейфа.
– Нельзя оставлять важные улики валяться где придется, понимаете? – пробормотал он, открывая серую картонную коробку и демонстрируя кусок базальта. – Удар был огромной силы. Такое женщине не сделать. На верхней стороне видны пятна крови и мозга, а снизу – нет, значит, кровь не разбрызгалась. На убийце не осталось следов крови. Налюбовались?
Фрина очень внимательно осмотрела камень со всех сторон, особенно пятно крови.
– Не кажется ли вам, что это пятно чуть-чуть побледнело посредине? Посмотрите. В центре словно меньше крови, чем по краям. Как вы думаете, почему?
Бентон подошел, чтобы посмотреть внимательнее.
– Нет, я ничего не замечаю, мисс Фишер. Теперь все?
– А были ли на камне еще пятна, кроме крови и мозгов?
– Волосы, мисс, чешуйки клевера, нити стебля конопли, несколько листьев, кусок жвачки. Ничего важного.
– В самом деле. Спасибо, это было очень интересно.
– А вот полицейский отчет. Причина смерти: глубокие раны на голове.
Фрина пробежала отчет глазами.
– «Тело упитанного мужчины средних лет… трещина в черепе…» Похоже, он упал лицом вперед, а не на затылок, – заметила она.
– Все зависит от того, как на это посмотреть. Пожалуй, его толкнули сзади. Но, поскольку камень плоский, трудно сказать наверняка. Череп размозжен посредине.
– Гм. Что ж, большое спасибо. Так как, удалось вам найти свидетелей?
– Нет, – буркнул детектив-инспектор с непроницаемым лицом.
– Большое спасибо, что уделили мне время, – произнесла Фрина вежливо и откланялась.
В машине она торопливою написала записку Берту и Сесу, а потом поехала в Карлтон, чтобы забросить ее в их обиталище. Интересно, что станет делать Берт, когда Сес в конце года женится, подумала она и решила, что он как-нибудь устроится.
Суженая Сеса была разумной женщиной и понимала, как тесно связаны эти двое. Они останутся вместе, пока смерть не разлучит их, а они оба уже не раз смотрели ей в лицо. Берт и Сес были опытными, хоть и несколько прямолинейными сыщиками, и Фрина всегда с облегчением передавала свое дело в их руки.
Она приехала домой смертельно усталая и с аппетитом съела обед, который подала ей госпожа Батлер. Телефонограмма, записанная аккуратным школьным почерком Дот, извещала ее, что Паоло сейчас с Амелией, что госпожа Макнотон чувствует себя лучше, насколько это возможно в ее состоянии, и что Билл вернулся домой и ведет себя словно ангел. Фрина решила, что вполне достаточно для одного дня занималась расследованием, и пошла принять ванну с солями «Парижская ночь». После чего предалась заслуженному, как она полагала, отдыху.
Джек Леонард скатился с кушетки в гостиной Молдонов и потянулся, чтобы размять мышцы. Это была самая неудобная ночь в его жизни, ее можно было сравнить лишь с ночью, проведенной в турецком борделе, кишевшем клопами; но в данном случае отсутствовали компенсирующие обстоятельства.
Молли и ребенок рано улеглись спать. Молли стала клевать носом, после того как муж подлил ей в шоколад изрядную порцию снотворного.
Джек и Генри просидели до трех, и лишь тогда наконец Джек убедил Генри лечь в постель, поскольку не чувствовал в себе более сил продолжать беседу.
Было позднее утро. Скоро уж Молли проснется, а письма все нет.
Молдоны спустились вниз, где их ждал завтрак, на который им и смотреть не хотелось. Пока Джек Леонард рассматривал прекрасный питательный желток своей яичницы, у него родилась идея. Он вспомнил, о чем рассказывал ему его приятельавиатор. Джек отодвинул тарелку и схватил Генри за руку.
– Тебе нужно обратиться к мисс Фишер. Лучший в мире детектив, так считает Банжи Росс, и отважная как лев.
– Мисс Фишер? – переспросила Молли. Она выронила чашку с чаем, и та пролилась на ковер.
– Именно. Расследования в высшем обществе и все такое. Ее наняли, чтобы вызволить из беды нашего друга Билла. Уверен, она сможет помочь. Я поспорил на крупную сумму, что она выручит Билла. Великолепный послужной список. Ни одного провала.
Генри все же сомневался. Но жена оказалась более решительной.
– Позвоните ей, Джек. Позвоните сейчас же!
Фрина проснулась в три часа с ощущением, что она больна чумой. Мисс Фишер вытащила свое обессиленное тело из постели, налила себе еще одну ванну и подумала: если она станет и дальше так часто прибегать к этому восстанавливающему средству, то следует позаботиться о водонепроницаемости кожи. После ванны Фрина почувствовала себя лучше и решила завершить исцеление чашечкой кофе.
– Мисс Фишер, вам сообщение, – сказал господин Батлер, когда Фрина расположилась в гостиной. – Похищен ребенок, и родители просят вас провести расследование. Я сказал, что не осмелюсь будить вас, и пообещал, что вы позвоните, когда проснетесь.
– Впредь, если случится нечто подобное, будите меня, не задумываясь. Особенно когда дело касается ребенка. В этом случае многое решают первые пять часов. Попросите госпожу Батлер принести мне кофе и наберите их номер телефона. А где Дот?
– Наверное, на кухне с госпожой Батлер, мисс Фишер. Сейчас принесу кофе.
Немного сконфуженный господин Батлер передал просьбу о кофе и вызов для Дот, потом набрал номер и препроводил мисс Фишер к телефону.
– Здравствуйте, мисс Фишер. Это Джек Леонард. Помните меня?
– Летчик? Конечно! Что там стряслось с ребенком?
– Я нахожусь в доме своего старинного друга Генри Молдона. Того самого, что выиграл огромную сумму в ирландской лотерее на Рождество, помните? Пропала его дочурка Кандида. Свидетель утверждает, что ее увезли на большом черном автомобиле.
– Вы уже получили письмо с условиями?
– Еще нет.
– Оставайтесь на месте, господин Леонард, я скоро приеду. Скажите мне адрес. – Фрина старательно все записала. – Отлично. Не отходите от телефона, только не занимайте его надолго. Они могут позвонить в любую минуту. Успокойте родителей, скажите, что с ребенком ничего не случится, пока не придет письмо, – а уж тогда нам придется поторопиться. Заставьте их как следует поесть. Если кто-то позвонит, проследите, чтобы они подольше не вешали трубку. Попросите о разговоре с девочкой, скажите им: родителям необходимо убедиться, что она жива, прежде чем они выполнят все условия. Что бы ни запросили похитители – соглашайтесь. Я буду у вас в четыре. До свидания.
– Дот, ты слышала об этом?
– Да, мисс. Похищена маленькая девочка. Ужасно! Вы возьметесь за это дело?
– Конечно.
– А как же господин Макнотон?
– Кажется, я знаю, что там стряслось. Только пока у меня нет доказательств. Берт и Сес их добудут. А это дело срочное, Дот. Бери свои пальто и шляпу и поехали. Ты мне можешь понадобиться.
Дот помчалась наверх за верхней одеждой. Меж тем Фрина выпила две чашки черного кофе и привела в порядок свои мысли. Полицию официально привлекать к этому делу нельзя, но среди полицейских были и те, кого она удостаивала своей благосклонностью. Фрина проверила, взяла ли она записную книжку, ключи и достаточный запас сигарет, чтобы выдержать длительное ожидание, и присоединилась к Дот, поджидавшей ее у двери.
– Господин Батлер, я уезжаю по новому делу. Когда вернусь, не знаю. Попросите госпожу Батлер оставить мне немного супа, а сами обедайте как обычно. Меня можно найти вот по этому номеру, но только в экстренном случае.
Она рванула с места, прежде чем дворецкий успел сказать:
– Конечно, мисс Фишер.
Вскоре он услышал, как рев мотора огромной машины сотрясает дом.
– Она просто живчик, наша мисс Фишер! – пробормотал господин Батлер и поплелся в кухню.
Незадолго до четырех часов Фрина затормозила перед новеньким домом. Ее встретил Джек Леонард. На этот раз он не улыбался.
– Девочка в самом деле похищена, – сообщил он. – Нам звонили. Славная девчушка, эта Кандида. И ее отец мой давний друг. Надеюсь, вы сможете отыскать ее, мисс Фишер.
– Я тоже. Это Дот – вы, конечно, помните ее. Ладно, Джек, проводите меня.
Молли Молдон сидела, белая как полотно, в глубоком кресле и смотрела в никуда. Генри Молдон расхаживал взад-вперед и, видимо, делал это уже довольно долго. Супруги с затаенной надеждой взглянули на вошедшую Фрину.
– Я Фрина Фишер, а это моя помощница мисс Уильямс. Расскажите мне, что случилось.
Муж и жена не без колебаний принялись рассказывать ей, что произошло. Молли схватила Фрину за руку.
– Ей всего-навсего шесть лет, – прошептала она. – Совсем крошка, вот – даже конфетами не успела полакомиться!
Молли предъявила смятый пакет и разрыдалась.
Кандида очнулась, но была словно в полусне. Первым делом ее вырвало на сиденье автомобиля и на державшего ее мужчину. Он грубо отпихнул девочку в сторону. Никогда прежде с ней так не обращались. Но Кандида не была дурочкой. Девочка понимала, что ее похитили, и, хотя ей нестерпимо хотелось плакать и брыкаться, она не произнесла ни слова и стала внимательно прислушиваться.
– Маленькая негодница меня облевала! – пожаловался мужчина высоким, неприятным голосом.
Женщина на переднем сиденье оглянулась на него и ухмыльнулась.
– Ты же так хотел сцапать ее, Сидни, так что теперь терпи. Не ты ли стремился дорваться до этого молоденького тельца?
Кандида не поняла, что означали эти слова, но догадалась: то, что ее вырвало на Сидни, уберегло ее от чего-то страшного. Она не сплоховала. Это немного подбодрило девочку.
Сидни попытался было обтереть колени носовым платком, но толку от этого было мало. Костюм испорчен. Машина вся провоняла. Водитель, лысый здоровяк в синей фуфайке, объявил:
– Мы почти приехали. Можешь вывесить свой костюм просушиться и принять ванну. Доволен?
Этот мужчина понравился Кандиде. У него был глубокий, успокаивающий голос. Интересно, долго ли они ехали? Девочка решила: спрашивать бессмысленно, лучше делать вид, что она все еще без сознания. Кандиде стало лучше, но она потеряла кулек с конфетами, и папа наверняка уже волнуется, куда она пропала. Она напрягла мозги. Что она читала о подобных случаях? Метод из сказок братьев Гримм тут не поможет: ей нечего кидать на дорогу, да и до окна не дотянуться. Этак можно умереть, как те дети в лесу, которых птицы и засыпали листвой.
Автомобиль свернул с шоссе. Теперь они ехали по кочкам, и шофер все время чертыхался. Потом машина остановилась, и Кандиду вынесли на свежий воздух. За ее спиной все еще раздавалась ругань Сидни.
– Ты отправил письмо? – спросила женщина тонким, визгливым голосом.
– Да, послал с надежным человеком и вложил туда ленточку этой девчонки. Мы получим деньжата, не сомневайся. А теперь, Энн, отнеси малышку в дом, напои и умой. Мы на месте.
Берт взял в руки записку Фрины и вслух прочел ее Сесу.
– Вот что она пишет: «Дорогие Берт и Сес, у меня есть к вам несколько поручений за обычную плату. Отыщите старика и молодую девушку, которые взбирались по холму парка Стадли в четыре утра в пятницу, в день убийства. Наведите справки в местном полицейском участке – старик, скорее всего, известен в том районе. Девушка тоже местная, купалась в реке. Когда их найдете, спросите, помнят ли они Билла, а потом устройте им очную ставку. Если они его узнают, то наше дело в шляпе.
Еще я хочу, чтобы вы обыскали кусты и землю перед домом Макнотонов, нет ли там старой пеньковой веревки. Она должна быть длиной полтора-два метра, и, надеюсь, на ней будут пятна крови.
Потом поговорите с вожаком местных беспризорников. Порасспросите, во что они чаще всего играли за неделю до смерти Макнотона. И пожалуйста, достаньте мне все иллюстрированные газеты и журналы за последние три недели. Не забудьте об «Иллюстрейтед Лондон ньюз».
И последнее: прочешите всю округу и найдите место, где меняют мостовую. Макнотона убили большим куском базальта, и я хочу узнать, откуда он взялся. Он похож на булыжник с мостовой. Я надеюсь на вашу смекалку и осторожность. Никому не рассказывайте, чем вы занимаетесь, разве что под угрозой попасть в тюрьму. Всего самого лучшего, удачи. Незамедлительно сообщайте мне обо всех результатах. Фрина Фишер.
P. S. Прилагаю описание девушки и старика, а также несколько фунтов на расходы. Ф. Ф.».
Берт покачал головой.
– С чего начнем, Сес?
– С начала, приятель, – отозвался Сес. – С начала.
В доме Молдонов раздался звонок, Генри кинулся к двери и возвратился с конвертом.
– Там никого не было, – сказал он. – Только письмо.
– Держите его за края, – предупредила Фрина. – Разорвите сверху. Не стоит портить отпечатки пальцев, верно? Отлично. Один лист дешевой бумаги от Коулза,[22] отправитель явно не привык писать письма.
«Дарагой господин Молдон, – прочитала она, – ваша доч у нас. Вот ейная ленточка. Нам нужно пять тыщ. Оставьте их этой нощью в пустом пне, что в Джилонг Гарденз. А завтра получите ее абратно. Пень этот слева от тропинки, рядом с аркестровой плащадкой. Дабражилатель».
Фрина потрясла конверт, и из него выпала голубая ленточка. Генри Молдон схватил ее обеими руками, словно гостию, и нежно поцеловал.
– Что ж, собирайте денежки, беремся за дело.
– Это невозможно, – просто сказал Генри. – У меня нет денег. Я все потратил. Купил два дома, самолет и потратился на ежегодную ренту. Я могу все продать, но это невозможно сделать прямо сейчас. А тем временем…
– Кандида будет держаться молодцом, – заявила Молли, воспрянувшая духом после часа, проведенного с малышом Александром. – Думаю, они уже успели пожалеть, что похитили ее.
Генри попытался рассмеяться.
Кандиду вымыли, переодели в старую ночную рубашку и дали молока с хлебом. Девочка вела себя настороженно, словно дикий зверек, и старалась держаться подальше от Сиднея, который теперь поглядывал на нее с отвращением. Большой мужчина, Майк, был куда приятнее. В нем чувствовалась какая-то основательность. Женщину она сразу возненавидела. В ходе небольшой стычки из-за ночной рубашки, которая оказалась слишком велика, Энн влепила Кандиде пощечину. Взгляд девочки, неотрывно следившей за Энн, теперь пылал, скорее, от гнева, чем от боли. И в конце концов этот гневный взгляд был замечен.
– Прекрати пялиться на меня, маленькая лягушка! – завизжала Энн.
Кандида холодно посмотрела на обидчицу.
– А как вы хотите, чтобы я на вас смотрела? – спросила она, подражая своей матери, рассудительный тон которой мог кого угодно вывести из себя. – Могу совсем на вас не смотреть, если хотите, – предложила она великодушно.
Энн подошла к Майку и склонила голову ему на плечо.
– Скажи ей, чтобы не смотрела на меня, Майк, – заканючила она.
Девочка бросила на нее неодобрительный взгляд. Майк улыбнулся.
– Если не перестанешь на меня таращиться, я пожалуюсь пауку, что у Майка на груди, и, когда ты уснешь, он приползет и укусит тебя, – пригрозила Энн.
Кандида заинтересовалась. Ее увлечение насекомыми частенько доводило до беды. Девочке не раз напоминали, как она оставила на ночь свою коллекцию улиток у плиты на кухне. Ей хотелось, чтобы крошки спали в тепле и уюте, но у улиток были другие представления о комфорте, и они расползлись за ночь по всему дому, причем некоторые добрались даже до комнаты малютки Александра, и мальчик проглотил одну, что страшно разозлило его мать.
Кандида поднялась со своего места у камина, и подол спальной рубашки опустился до самого пола. Она посмотрела на Майка и одарила его очаровательной улыбкой.
– Можно мне посмотреть на паука у вас на груди? – попросила она вежливо.
Майк рассмеялся.
– А она девка не промах! – заметил он. – Так ты что, любишь пауков?
– Да. У меня дома их тридцать семь. Черные, – спокойно объяснила девочка.
Майк стянул свою фуфайку, и Кандида зачарованно подошла поближе. Паук был величиной с две ее ладошки. Он был необыкновенно мохнатый, с красными глазками. Майк набрал побольше воздуха и пошевелил мускулами на груди. Паук зашевелился.
Кандида захлопала в ладоши.
– Еще! – выдохнула она. – Пусть паук еще потанцует.
– Спать пора! – рявкнула Энн и крепко схватила девочку за руку.
Кандида сопротивлялась.
– Мне надо принять лекарство от астмы, – заявила она. – И молитву прочитать. И я не могу заснуть без своего мишки. Где он?
Девочка обвела взглядом бледные лица взрослых, и ее норов, который всегда трудно было сдержать, дал себе волю. Она потеряла леденцы, и маму, и папу, и мишку в придачу – это уже чересчур!
Майк заметил, что ее лицо покрылось краской, а тело чуть припухло.
– Хочу к маме и папе, хочу леденцы и мишку! – выводила Кандида полнозвучным оперным сопрано. Она кричала, пока не закашлялась и не начала задыхаться. Девочка согнулась поперек, глотая ртом воздух, из ее легких вырывался ужасный свист, она стонала при каждом вздохе.
– У нее приступ астмы – у моей сестры бывают такие, – пробормотала Энн. – Если не раздобыть лекарства, девчонка может умереть.
– И что с того? Живой она нам больше не нужна, – огрызнулся Сидней.
Майк двинул его что есть силы в правое ухо.
– Скажешь еще раз нечто подобное, я возьму девчонку и сам пойду к копам. А теперь заткнись и дай мне подумать. Врача мы вызвать не можем. А где ближайшая аптека?
– В Джилонге. Я найду, – вызвалась Энн. – Обернусь за час.
– Иди, – согласился Майк.
Кандида услышала звук заводимого мотора. Она узнала две интересные вещи. Во-первых, Майку было не по душе это похищение, а во-вторых, они были в получасе езды от Джилонга. Мозг Кандиды был ясным, она привыкла к приступам астмы. Ей было больно, но она все прекрасно слышала. Двое мужчин не подозревали об этом.
– Почему ты выбрал это место, Сид? – спросил Майк.
– А что, здесь тихо. Зимой в Квинсклиф никто не приезжает. И недалеко от Джилонга, куда мы поедем забирать выкуп. А когда заграбастаем денежки, рванем прямиком в Аделаиду.
Кандида громко захрипела, и оба мужчины посмотрели на нее. Девочка скорчилась от боли и отвернулась от них.
– Хорошо бы Энн поторопилась. Малышка так концы отдаст, и тогда прощай наши пять тысяч. К тому же это будет убийство. Нас за это повесят.
– Что ж, игры без риска не бывает, – ухмыльнулся Сид.
Майк двинулся на него, но замер на полпути. Сид выхватил пистолет.
– Не знал, что у тебя пушка, – пробормотал Майк. – Вроде мы договаривались – без оружия. Убери его. Я тебя не трону. Так как мы заберем деньги?
– Я поеду на машине и заберу их. Если мы решим отпустить девчонку, просто оставим ее на дороге. Кто-нибудь ее обязательно подберет. А сами помчим в Аделаиду, ты отдашь свою долю жене, а я раздобуду лодку. На мне висят еще три дела в Виктории, копы спят и видят, как бы меня сцапать.
– Ага, знаю. Никогда не думал, что докачусь до того, что свяжусь с растлителем малолетних.
– Так не надо было жениться на красотке, которая тебя всего обобрала и у которой хватило ума одолжиться у Красного Джека. Он ей ноги-руки переломает, если она не вернет денежки.
– Знаю, – мрачно кивнул Майк. – Но она любит всякие побрякушки, наряды и туфли, а у меня вечно не хватало на них денег.
– Ты ведь боишься, что она упорхнет с кем-нибудь, кому это по карману, если ты не раздобудешь деньжат.
Майк снова сделал угрожающий жест. Кандида кашлянула.
– Ну-ка сиди спокойно, девочка, – сказал Майк, неловко поднимая ее. – Хочешь воды?
Кандида покачала головой. У нее не хватило бы дыхания, чтобы пить. Она потянула за туго завязанные шнурки рубашки. Майк развязал их, взял в руки старую наволочку, чтобы вытереть ей лицо. Кандида одной рукой обвила его шею и прижала горячую щечку к татуированному пауку. Майк держал ее очень бережно, словно боялся, что она сломается. Он чувствовал, с каким трудом дается девочке каждый вдох, ощущал напряженное дрожание ее тела.
– Сид, пойди-ка принеси нам одеяло, – приказал он, не обращая внимания на пистолет в руке приятеля.
Майк был из тех, с кем не поспоришь, и Сид поплелся выполнять его приказ. Майк поплотнее закутал девочку в одеяло и снова прижал к себе. Она поскуливала как щенок, если он двигался. Он не знал, что дети бывают такими – неуемными в любви и ненависти и отважными. Майк преклонялся перед отвагой. Он терпеливо сидел с девочкой на руках.
Наконец послышался шум приближающегося автомобиля, и Энн с треском распахнула входную дверь. Она поставила на стол бутылку с мутным красным лекарством и принялась искать стакан в незнакомой кухне.
– Пришлось разбудить аптекаря, – сказала она. – Содрал с меня три с полтиной за лекарство. Надеюсь, оно поможет. Ну-ка, девочка, выпей вот это.
Она протянула стакан Кандиде, но та отвернулась. Майк оттолкнул Энн в сторону.
– Дай лучше я. Вот, Кандида. Это лекарство, а скоро ты увидишь маму с папой и мишку, и получишь свои леденцы…
Кандида выпила микстуру. Она догадывалась, что ей дали двойную дозу. И вкус у лекарства был таким же противным, как обычно. Девочка облокотилась на Майка словно на спинку стула и стала следить за своим дыханием. Содержавшиеся в эликсире адреналин и эфедрин делали свое дело. Кандида побелела как мел, губы и ногти ее посинели. Майку показалось, что она стала похожа на надгробного ангела. Одышка пропала, и девочка согласилась выпить стакан горячего молока, которое, ворча, подогрела Энн. Наконец Кандида снова могла говорить. Она свернулась калачиком на коленях большого мужчины и посмотрела на него с упреком:
– Вы ведь все плохо спланировали, верно?
Акт IV, сцена 1. Перевод Т. Щепкиной-Куперник.
Коулз, Джордж (1885–1977) – австралийский бизнесмен. Открыл свой первый универмаг в Мельбурне в 1914 г. Удачу новому универмагу, а позднее – целой сети магазинов, принес девиз: «У нас нет ничего дороже 2 шиллингов 6 пенсов».