— А я разве говорила о чем-нибудь другом? — изумилась я.
Володя благородно обещал лично заклеить мои босоножки и унес их, оставив меня в резиновых тапках, хоть и подходящих по цвету к фиолетовому купальнику, однако безумно неудобных. На пришедшую вскоре Свету мы с Настей набросились, как домашние муравьи на сахарный сироп.
— Ну, что? Нашла? Почерк совпадает?
Света мрачно вернула мне записку.
— Ну, нашла Игорев блокнот. То есть телефонную книжку.
— И что?
— А ничего. И какой идиот берет с собой на отдых одни телефонные номера?
— Чьи телефонные номера?
— Вики, Тани. Эльвиры какой-то. Представляете — Эльвира! Юли. Лены. А! — Света махнула рукой. — Непонятно, зачем импотенту телефоны этих особ.
Я возразила:
— Как раз понятно. Раз он импотент, ему приходится общаться с ними исключительно по телефону. По телефону ведь ничего не заметно.
— Секс по телефону, — кивнула Настя и строго спросила: — И все? Больше там ничего не было?
— Были еще какие-то телефоны. Без фамилий и имен. Просто по буквам. Типа: ГКР. Или ФДС. А может, я и перепутала что-то.
Настя нахмурилась:
— Подозрительно. Что еще за сокращения? А почерк совпадает?
— Поди разбери! Ну, у него там ровно записано, а в записке криво. По-моему, не совпадает. Но ведь почерков остальных я не видела. Нет уж! Теперь, Настя, твоя очередь. Ты умная, вот что-нибудь и придумай.
Настя обещала подумать, и Света, выполнив свой долг, снова переключилась на более интересующий ее вопрос. На дискотеке ей удалось-таки высмотреть достойный объект. Он и впрямь был довольно мил: высокий, атлетического сложения, с почти классическими чертами лица. Правда, я находила, что у него кривые ноги, но что с меня возьмешь! Однако даже я признавала, что он лучезарной звездой выделяется на нашей танцплощадке.
Поймать эту звезду оказалось не так легко. Быстрые танцы он танцевал в своей компании, а на медленные его раньше Светы успевала пригласить какая-нибудь девица.
— Эти мымры в выигрышном положении, — жаловалась мне подруга. — Они танцуют от него в двух шагах, а мне никак не подобраться. Нет, я буду не я, если его не подсеку!
Я в тот момент из двух доступных мне воплощений пребывала в образе мухомора и, не выходя из оного, важно кивнула. Чтобы Света не подсекла какой-то дурацкий объект! Вовек не поверю.
На следующий день Света явилась на дискотеку первая и заняла стратегически выигрышный пост на эстраде. На моей подруге красовались короткая желтая юбочка и более, чем короткая желтая маечка, оставляющая открытым загорелый живот. С высоты эстрады Света высматривала объекта, как коршун цыпленка. Мне даже стало его жаль. Бедный мальчик! Он и не подозревает, что судьба его уже решена.
Едва Объект появился на площадке, Света вихрем бросилась к нему.
— Молодой человек! Разрешите пригласить вас на танец.
— На быстрый? — изумился Объект.
— А вы хотите станцевать со мной и быстрый тоже? — улыбнулась Света. — Что ж, я согласна.
В тот вечер кипятить чай мы с Настей отправились вдвоем, решив оставить подругу наедине с Объектом. Возвращаясь, мы специально громко шумели, чтобы случайно не ворваться в неподходящий момент. Несмотря на такую осторожность, момент, который мы застали, вряд ли можно было назвать подходящим. По крайней мере, у меня буквально кровь застыла в жилах.
Объект сидел по-турецки на Настиной кровати — она была самой удобной. Ну, это еще ладно, от этого пусть стынет кровь у Насти. Но он причесывался моей расческой — единственной и горячо любимой! А изо рта у него торчал лучший из наших персиков, столь прекрасный, что я посчитала несправедливым отдать его какой-нибудь одной из нас и собиралась делить на троих! И вот этот персик пожирался сейчас коварным Объектом. Объект чавкал и капал соком на Настину простыню.
— Это моя расческа! — в гневе выкрикнула я, не тратя времени на предисловия. На персик я решила махнуть рукой — его уже не вернешь.
Закончив глотать, Объект доброжелательно посмотрел на меня.
— Она грязная. Но ничего, я не брезгливый. Я должен часто причесываться. За такими красивыми волосами, как у меня, необходимо следить. Ты моешь голову каким шампунем?
— Мылом, — отрезала я.
— Вот потому на расческе налет. Надеюсь, у тебя нет перхоти?
— Перхоть и вши, — отрапортовала я. — Так что отдай расческу!
— А в моей кровати живут клопы, — бодро добавила Настя. — И тараканы.
Объект обрадовался.
— Я тоже люблю шутки! Мы в армии все время шутили. Когда я был в учебке…
— Пересядь на мою кровать, — нежно проворковала Света.
— Нам вдвоем будет тесно. А девушки могут сесть вон туда.
— А нам вдвоем не будет тесно? — поинтересовалась Настя.
Лицо Объекта выразило безграничное удивление, однако, влекомый ласковыми Светиными руками, он вынужден был пересесть. А ласковые Светины руки между тем приступили к другой деятельности. Она вытащила из тумбочки банку кильки в томате. Я вздохнула. Обычно мы делили лакомство на троих, и каждому доставалось по три вкуснейших бутерброда — хлеб с кильками. Сегодня делить придется на четверых, и норма урежется на треть.
— Хорошо, — похвалил Объект, хватая открытую банку. — А хлеб?
Вообще-то бутерброды обычно делала Света как наиболее хозяйственный член нашего трио, но если она доверяет этому Объекту… А он между тем взял ложку, зачерпнул — и отправил в рот. Потом другую. И еще, и еще…
Никогда в жизни я не могла предположить, что буду с таким вожделением заглядывать в рот молодому человеку. От острого запаха томата у меня аж закружилась голова. Рыба исчезла мгновенно, и Объект потребовал чаю. К счастью, он не был столь физически развит, чтобы суметь пить его прямо из трехлитровой банки, поэтому по кружке перепало и нам. Света выставила на стол коробку с печением, и наш гость, складывая его штабелями, быстро заглатывал, пока коробка не опустела. После этого он окинул нас оценивающим взглядом и сообщил:
— А теперь я наконец-то расскажу вам, какие шутки мы шутили в армии. Вам понравится.
Выгнать его Насте удалось лишь в третьем часу ночи. После его ухода она философски заметила:
— Вот тогда и понимаешь, что такое счастье.
Я была настроена не столь миролюбиво и заявила Свете со всей возможной твердостью:
— Света! Ты, конечно, совершила подвиг, и мы тебе очень обязаны. Но учти — что касается меня, то я несомненно предпочитаю лягушку. Она хоть не причесывается моей расческой.
— У нее нет волос, — робко возразила Света, но я была непреклонна: