— Хорошо, соедините меня с Жечевым, — распорядился он. Их сразу соединили. Димов попросил своего коллегу в Пернике немедленно связаться с Софией.
— Нужно объявить розыск по всей стране! — сказал он. — Времени прошло немного, далеко Манасиев не мог уехать…
Димов положил трубку и повернулся к Паргову.
— А теперь пойдем к вязальщице. Может, еще что-нибудь скажет.
Вязальщицу они нашли в маленькой душной комнатенке. Это была уже пожилая женщина с очень худыми руками, ее желтое, просто иконописное лицо словно светилось в темноте.
— Тетя Еленка, давай поговорим серьезно, без обмана, — начал Паргов. — Когда в последний раз приходил к тебе Славчо Кынев?..
Взгляд женщины стал беспомощным, как у ребенка.
— Да… тогда же! — заикаясь, ответила она.
— Когда?
— Когда и ты был… Только он пришел к вечеру.
— А о чем он тебя спрашивал?
— Спрашивал, зачем приходили… Я ему сказала.
— Вы что же, не предупредили ее? — повернулся к Паргову Димов.
— Конечно, предупредили… И она обещала.
— Тетя Еленка, как же так? — с укором обратился к ней Димов. — Ты как поп: одно говоришь — другое делаешь…
— Да как же я ему не скажу, наш ведь парень, — затараторила вязальщица. — Начальник! Если ему не сказать, кому же и говорить.
— Да и родственники они к тому же, — пробормотал Паргов.
Димов поднялся.
— И что он тебе велел?
— Как и вы — никому не говорить. А могу ли я никому не сказать? Ведь вы все начальники! Думала, вы о соседках меня предупреждали.
— Ладно, ладно, натворила дел, — вздохнул Димов. — Почему ты работаешь с закрытыми окнами? Задохнешься…
— Сосед сердитый… Говорит, что моя машина очень стучит.
— Смотри, какой нервный! А ты ему скажи, что я разрешил. Милиция, скажи, разрешает.
Они вышли на темную улицу.
— Все ясно! — сказал Димов. — Ведь это же село, здесь все на виду. Можно ли здесь что-нибудь сохранить в тайне? От человека к человеку — дошло и до ушей Славчо… Надо было предугадать это. На вашем месте я бы отправил тетку Еленку на несколько дней в больницу, ну, например, чтобы обследовать желчный пузырь.
Теперь им оставалось нанести самый тяжкий визит — сообщить жене Славчо Кынева о несчастье. Димов пошел вместе с Парговым. Он нажал на кнопку звонка. Вскоре послышался топот босых ног, дверь открылась, и на пороге появилась девушка. То ли веселые, то ли лукавые огоньки горели в ее глазах. Димов почувствовал, как его сердце болезненно сжалось.
— Дома товарищ Кынева? — спросил он предельно официальным тоном.
Девушка как будто обиделась.
— Она дома… Но брат еще не вернулся…
— Мне надо поговорить с вашей…
— Невесткой, — подсказал Паргов.
Миновав прихожую, заваленную айвой, они вошли в комнату. Димов удивился тому, насколько молода жена Кынева, она почти не отличалась от встретившей их девушки.
Была она тонкая, худенькая, узколицая. В руках держала книгу, смотрела выжидающе, не приглашая сесть. И Димов молчал, не сводя с нее тяжелого взгляда.
— Садитесь! — предложила она наконец.
Они сели на дешевые стулья, покрытые вязаными шерстяными подстилками. Точно такие подстилки видел Димов и в квартире Нестерова. Оба дома так походили один на другой, словно их и строил, и обставлял один и тот же человек.
— Я принес вам тяжелое известие! — глухо сказал Димов. — Будьте готовы к самому худшему… Сегодня во второй половине дня убили вашего мужа.
— Убили! — застонала женщина.
— Его обманом выманили из села! — тихо и медленно говорил Димов. — Значит, это был знакомый человек. Я уверен, что и вы его знаете.
Женщина смотрела на Димова широко раскрытыми глазами.
— Откуда я могу знать?.. Если бы знала, разве отпустила бы его одного!..
— Прошу вас, успокойтесь. Подумайте, вспомните. Вы супруги, наконец… Кому же еще, как не вам, мог он сказать, что у него на душе?
— Нет, мне он ничего не говорил. Он такой — мужские дела всегда таил про себя, никогда мне ни слова. Когда его выдвинули кандидатом, я последняя узнала…
— Не говорил ли он вам, что боится кого-нибудь? Или чего-нибудь?
Теперь она надолго задумалась.
— Последнюю неделю он мне казался каким-то встревоженным и задумчивым. Прошлой ночью проснулась — около двух часов было. Смотрю — он стоит в темноте у окна, курит и о чем-то думает. Спрашиваю: «Что с тобой?» А он: «Ничего, зуб болит…» — «Ну, так прими аспирин!» Он не ответил, только затянулся сигаретой. Потом лег. «У меня голова лопнет!» — услышала я. А днем ничего. Только велел достать ему гольфы и ботинки, в которых ходил на охоту. Сегодня он выглядел спокойнее.
— Где он обедал?
— Дома, около двенадцати… Другой раз приляжет на полчаса, а сегодня сразу ушел.
— С кем он дружил?
— С Янко — они были как братья. Ну и с людьми из сельсовета — с ними чаще всего встречался, главным образом по службе. Его прежде всего работа интересовала.