Женька спрятал раковину в карман, подумав, что если на что-то и можно надеяться, то только на нее.
— Эх-хе-хе, — вздохнул Введенский, — неужто нет защиты от вымогателей?
— Есть, — уверенно ответил Женька. — Полная нищета.
На дачах в Белощапове уже жили. Просушивали бревенчатые и дощатые домики, избы, срубы — дым курился над разномастными кровлями; чернели аккуратные квадратики свежевспаханных огородов, стояли машины с рязанскими номерами во дворах, лаяли собаки, вдоль штакетников Женька заметил приготовленные саженцы.
— Вот здесь, за кустами смородины, направо и прямо, их дом… вот, крыша замшелая, из грунтованной жести… да, да, да, сюда! — направлял Петр Андреевич.
«2-я линия, 14», — прочитал Женька на порыжевшей, но все еще белой табличке на углу дома с высокой верандой и крыльцом с перилами.
Женька вошел в дом. Затхлый воздух, крашеные деревянные полы, слишком потертые для городской квартиры, но вполне пригодные для дачи ковры и коврики, такие же б/у занавески, скатерки, холщовое полотенце у входа на косяке и прочие подробности дачного быта — все они представали взору Евгения по мере того, как Введенский открывал ставни.
— Ну вот, — вернулся он в дом, — не знаю, даст ли вам что-нибудь осмотр.
— Кто наводил порядок?
— Наташа.
— Ваша дочь или ваша сестра?
— Нет, сестра, Наталья Андреевна, конечно. Вначале милиция не разрешала ничего трогать, потом приехал следователь из районной прокуратуры, а с ним эксперт. Они тут все осмотрели, еще через два дня Валентин привез капитана из Москвы…
— Протопопова?
— Да, кажется.
— Чего ему здесь надо было? — ворчливо проговорил Женька. — Это все не его епархия.
— Я не знаю. Могу рассказать, что видел, когда приехал поздно вечером двадцать второго.
— На чем приехали?
— На велосипеде.
— И что же? — Женька медленно ходил по дому, изредка приседая и вглядываясь то под стол, то под кровать, с досадой отмечая тщательность, с которой Рудинская произвела уборку.
Введенский осторожно следовал за ним, машинально повторяя его движения.
— Было очень много следов обуви. На улице моросило, во дворе было полно грязи. И на крыльце, и на веранде.
— А во дворе?
— Во дворе было темно. Я же с фонариком тут лазил. Нам передали только в половине девятого вечера, что Наташа велела позвонить. А наутро приехала местная милиция с собакой, и нам входить сюда вообще не разрешили, даже во двор.
— Что собака?
— Собака потянула вон туда, к дороге, и там заметалась, потеряла след.
— Кусочек пленки кто нашел?
— Оперуполномоченный уголовного розыска.
— Где?
— Я не знаю, Наташа говорила — под кроватью.
— А потом?
— Потом, ближе к полудню, они пошли по дороге в сторону просеки, по маршруту рейсового автобуса.
— Куда автобус?
— В райцентр, в Рыбное. А там — кому куда надо. Можно в Москву уехать, можно до Коломны — и на электричке. Хотя на электричке и из Луховиц удобно…
Женька его почти не слушал, уже понял, что искать следы и улики в многократно осмотренном экспертами и тщательно убранном хозяйкой-аккуратисткой доме — только время терять.
— А по расписанию отсюда автобус когда идет?
— По расписанию в девять утра, но он всегда опаздывает минут на пятнадцать — на полчаса.
— Как отсюда другим путем выбраться?
— Обычно ходят по дороге над болотом, а там через луг, потом до трассы. По ней на попутке можно доехать до Раменок, как минимум, а если повезет, то и до Москвы.
— Можем мы пройти этим путем?
— Отчего же нет, пойдемте!
Грязь на некогда асфальтированной поверхности дороги засохла, обочина в колдобинах и трещинах походила на солончаки. Первую сотню метров они прошли молча. Шериф то трусил рядом, то вдруг находил для себя что-то интересное справа и слева, отставал, а потом трусцой догонял хозяина, виновато поглядывая на него: «Извини, совсем забыл, что тебя надо охранять».
негромко процитировал Петр Андреевич Пастернака.
Они прошли мимо сбитой тяжелой машиной опоры со знаком «Конец населенного пункта», представлявшим собою табличку «БЕЛОЩАПОВО», перечеркнутую красной линией. Справа показались корпуса заброшенной фермы, впереди слева начинался лес.
Введенский остановился, показал пальцем на кусты в преддверии леса:
— Вот здесь целлофановый мешок с бутылками из-под коньяка нашли. Наш участковый лейтенант Зыков вчера сказал, будто коньяк тот самый, что оставался на донышках стаканов Рудинской и Неледина. И отпечатки пальцев на стаканах и бутылках совпадали.
Женька спустился, побродил среди кустов, уже «отмеченных» Шерифом.
— А на той ферме проводили осмотр?
— Даже землю щупами протыкали. Но ничего, конечно, не нашли. На войне, как на войне, — немного невпопад сказал Введенский.
Тропинка привела их в лес, вначале смешанный, из осин и орешника, по мере углубления все чаще попадались можжевельник и сосны.