- Грубая ты, Анастасия. И, между прочим, всегда такой была-скорбно покачал головой приятель.
- Ты, случаем, не пьяный? - с подозрением поинтересовалась я, подошла ближе и принюхалась.
От Кольки действительно пахло спиртным и я, довольная своей правотой, торжествующе воскликнула:
- Ну, точно пьяный!
Отошла на шаг и строго спросила:
- Сюда чего приперся?
- Да не пьяный я, выпил граммульку с устатку. - досадливо возразил Николай.
- Немного? Это сколько? Бутылку?
- Кончай придуриваться, Анастасия. Поизголялась и хватит, теперь садись и слушай! Поговорить мне с тобой надо. - неожиданно трезвым голосом приказал друг и я подчинилась, села напротив и притихла.
Некоторое время Николай собирался с мыслями, потом заговорил:
- Мы друг друга давно знаем, считай, с самого рождения. Сколько себя помню, всегда вместе были. В детстве на пару по окрестным помойкам гоняли, в школе все десять лет за одной партой просидели. Я играл, читал, дрался, учил уроки, ходил на танцы в ДК строителей, а ты всегда рядом была. Только, когда ты в свою Москву рванула, мы расстались.
Я попыталась возразить, но он меня остановил:
- Подожди! Не о том речь! Это тогда я очень переживал, считал твой поступок предательством... сначала хотел ехать в Москву и силой тебя домой забирать, потом в загул кинулся ... Теперь я повзрослел, давно успокоился.... Но вот что хочу тебе сказать... Мы не виделись столько лет, а все равно ближе тебя у меня никого нет и никому, как тебе, я не доверяю.
Меня его признание изумило. Сама я, хоть и относилась к нему с теплотой, ничего подобного не испытывала.
- Как же так? У тебя есть мать, родственники, жена, наконец, и ты кому из них не веришь? - с сомнением спросила я, но приятель, погруженный в воспоминания, моих слов даже не услышал.
Говоря по совести, я к Колькиным признаниям отнеслась скептически. Считала, что под влиянием выпитого в нем взыграли сентиментальность и тоска по минувшей молодости, вот и несет всякую ахинею. А завтра на трезвую голову вспомнит, как кис передо мной и порол несусветную чушь, и ему станет стыдно. Решив, что человеку нужно помочь, пока глупостей не наделал и сам себя в неловкое положение не поставил, собралась было выставить его вон, как Николай тоскливо сказал:
- Настя, плохо мне.
- Да что случилось? - всполошилась я.
- Беспокойно мне. Все время жду беды. А с тех пор, как Степана убили, вообще места себе не нахожу. Спать совсем перестал.
Подобные чувства мне были понятны, но развивать эту тему я посчитала лишним. Приятель и так весь на нервах, чего ж его ещё больше заводить? Поэтому забубнила первые пришедшие на ум фразы:
- Ну, это ты зря! Нельзя так изводиться. Он же не родня тебе, просто знакомый. Жаль, конечно, человека, только все погосты не оплачешь!
А что я могла сказать здоровенному лбу, который пришел ко мне среди ночи и жалуется на расстройство сна и нервной системы? Помочь путным советом не могла, так как вообще не понимала, что именно происходит. Как не понимала, чего он пришел ко мне и какой именно помощи ждет. В ответ на мои причитания Николай досадливо поморщился:
- Степана, конечно, жалко, но дело не в этом. Боюсь я, Настя!
- Чего боишься?
- Боюсь...Знаю, следующим буду я. - выдохнул Николай.
- Ну, вот и приехали! И что теперь делать? Как вести себя? Я с такими вещами никогда на сталкивалась, опыта не имею.
Откуда-то из глубины памяти всплыло предупреждение: "Главное - не пороть горячку!" и я осторожно спросила:
- Ты знаешь, почему убили твоего компаньона?
- Точно не знаю, но догадываюсь. Последние месяцы у нас на фирме стали происходить странные дела. Все идет не так: контракты срываются, стройматериалы до места не доходят, рабочие увольняются, в инстанции летят анонимки. Как я теперь понимаю, то была психологическая атака... теперь перешли к действиям.. Вот Степку убили, а он был моей правой рукой.
- Ну, а причина в чем? - продолжала допытываться я.
- Копает кто-то под нас. Пока просто неприятности были, думал, это обыкновенные пакости конкурентов, а после убийства понял, что все очень серьезно. Меня и фирму решили под корень извести.
- Кто?
- Кто-то из своих...из тех, кто рядом находится.... люто ненавидит меня... и это самое страшное...
- Кто это может быть ? - настойчиво повторила я.
- Не знаю! Если б знал, - с тоской произнес Николай. - своими бы руками в клочья порвал.
В памяти всплыло покушение на самого Николая в день нашей первой встречи и я напомнила:
- В тебя ведь тоже стреляли! Ты узнал покушавшегося?
Он страдальчески поморщился:
- Видел мельком в кустах. Толком не разглядел, но... Знаешь, было в нем что-то очень знакомое!
- Ну, хоть какие-то догадки у тебя есть? - не выдержала я.
- Нет! Поэтому, никому не верю! - отрезал приятель и в комнате повисла тяжелое молчание.
Николай сидел, вытянув перед собой мускулистые руки и задумчиво рассматривая свои сжатые кулаки. Я неловко примостилась на краешке стула и меня, несмотря на жару, била крупная дрожь. Наконец он заговорил и его слова, словно камни в воду, мерно падали в вязкой тишине:
- Я ж эту фирму по кирпичику строил. Не ел, не спал, изворачивлся как уж, чтоб её создать. Я не за деньгами гнался, я мечту в жизнь воплощал. Хотел доказать, что я на что-то способен. Я не фирму создавал, я свою состоятельность доказывал. В конце концов построил её. У меня самая крупная и самая преуспевающая фирма в области. Это мое детище, мой ребенок, а теперь какая-то сволочь хочет все развалить! Ты не представляешь, как я обрадовался, когда увидел тебя. Как удачно получилось, что ты как раз в это время домой вернулась. Мне тебя сам Бог послала!
- Чем же я могу тебе помочь? Я женщина, по профессии учитель, в этих вопросах не разбираюсь.
- Можешь, ещё как можешь. - упрямо набычился друг.
- Да что нужно сделать? Объясни толком.
Николай вытащил из кармана запечатанный конверт и положил перед собой.
- Здесь моя последняя воля. Если со мной случится беда, сделай так, как там написано. Обещаешь?
- С ума сошел. Такое удумал. - ахнула я. - Что скажут твои родные? Они тебя не поймут, обидятся и будут правы. С какой стати ты доверяешь мне такое деликатное дело?