- Ну, раз мне задают вопросы, значит и я могу кое-что спросить. усмехнулась она.
- Папа-актер, мама-врач. Обоих уже нет в живых.
- Имена и фамилии назовите. - потребовала хозяйка.
- Ирина и Аркадий Полоцкие. - покорно произнесла я.
- А Вы, значит, Нана. - торжествующе изрекла она.
Вот тут я действительно опешила. Так меня называли только родители. В детстве, не справляясь со своим длинным именем, я сократила его до двух слогов. В результате получилась Нана, да так и закрепилась за мной. Но знали об этом очень немногие. Я детского имени стеснялась и запрещала себя им называть.
- А ты, деточка, меня не узнала. - горестно вздохнула женщина. - Хотя, что тут удивляться? Обе мы сильно изменились. Я постарела, а ты повзрослела и похорошела. Тетя Дора я.
2
На улице давно стемнело. Я сидела на кухне маминой приятельницы, с которой она не один год проработала в отделении, и вперев в стену невидящий взгляд, рассказывала. Никому другому в этом городе, из которого много лет назад с триумфом уехала, а теперь бесславно вернулась, не открыла бы я душу. Но тетя Дора была особым случаем. С одной стороны, она дружила с мамой и питала ко мне теплые чувства, с другой стороны, стояла особняком от всех и я не боялась, что подробности моего неудачного замужества станут достоянием общих знакомых.
- ...сверковь, обеспокоенная судьбой сына после выпуска из Академии, подбивала мужа позвонить старинному знакомому и замолвить словечко о работе в штабе. Я случайно услышала этот разговор и мое терпение лопнуло. Зная, что дома поговорить спокойно не дадут, встретила Рому после занятий и мы несколько часов гуляли по Москве. Я пыталась объяснить, почему мы не можем жить с его родителями, почему с ними надо обязательно разъехаться и ещё много всяких других почему. Все было напрасно, муж меня не понимал и, что ещё обиднее, не хотел понимать. Все мои доводы казались ему вздорными, причины надуманными и, вообще, он считал, что никакой проблемы нет, а есть мой плохой характер. Домой мы возвращались плечом к плечу и все же каждый сам по себе.
Потом наступило время, когда всю семью переполняло счастье. Папа гордился, что с честью выполнил отцовский долг, сестре нравилось небрежно обронить, что её брат ходит в адьютантах у самого командующего, но больше всех ликовала свекровь. Она не ступала, а, попирая все законы физики, парила над землей. Ее прямо-таки раздувало от гордости и Рому иначе, как "мой сын, личный помощник командующего", она не называла. Виновник переполоха тоже считал, что жизнь вполне удалась. Сами понимаете, служить в Москве предпочтительнее, чем в каком-нибудь гарнизоне на краю света. А если у тебя есть папа, который прекрасно знаком и даже немножко дружен с командующим, то служба вообще становится не пыльной.
Начальник, помня дружбу с папой, был снисходителен и особо не придирался, щеголеватая форма шла необыкновенно и денег вполне хватало. А чего ж не хватать, если живешь вместе с родителями, которые в тебе души не чаят и искренне уверены, что брать с сына деньги на его собственное пропитание, грех великий. Рома рассматривал свою зарплату как карманные деньги и потому после получки всю оставлял себе. О том, что нужно самому содержать жену, ему никто и никогда не говорил, а он думать об этом не хотел. А что думать, когда я работала и одновременно моталась по частным урокам?
В общем, в тот период все были счастливы. Кроме меня.
...в 92-м умер свекор в и вскоре Роман почувствовал, что отношение на службе к нему изменилось. Она перестала быть необременительной игрой в солдатики. Начальники вдруг вспомнили, что у него есть обязанности и не скупились на замечания и выговоры. Не привыкший к такому, муж нервничал и злился. Теперь он предпочитал проводить время не со мной, а в кругу своих друзей. Утром являлся на службу невыспавшийся, с помятым лицом и больной головой, получал новую нахлобучку и вечером снова оттягивался с друзьями. Все эти неприятности, конечно, не были смертельными, У Аделаиды ещё оставалось достаточно влиятельных людей, способных заступиться за её сына. Думаю, все вошло бы в нормальное русло, если бы не его скоропалительное увольнение из армии и переход на работу в коммерческую структуру. Поводом стало предложение одного из многочисленных Роминых приятелей заняться бизнесом.
С началом перестройки не торговал только ленивый. Казалось, вся страна вдруг проснулась и яростно ринулась в коммерцию. Вот и Ромин знакомый организовал собственную фирму, дела у него, вроде бы, шли ничего, появились деньги, но он нуждался в помощнике. Приятель принялся соблазнять мужа большими прибылями, перспективами новой работы и тот не устоял. Это был первый и последний раз, когда мы со свекровью выступили единым фронтом, дружно отговаривая Романа не делать глупостей.
- Не уходи из армии. Если бизнес не пойдет, ты останешься на бобах. молила свекровь, которая за эти дни буквально почернела от переживаний.
- Не лезь туда. Ты не бизнесмен. Никаких денег не заработаешь, тебя просто облапошат. - вторила ей я.
Роман нас, конечно, не послушался, подал рапорт, демобилизовался и стал коммерсантом.
Какое-то время все было нормально. Они что-то покупали, что-то перепродавали и дела шли. Муж теперь постоянно говорил о ценах, кредитах, процентах, сроках поставок. У него появились замашки крутого бизнесмена и снисходительное отношение ко мне, провинциалке и просто преподавателю. Бизнес сделал то, что не удавалось его мамочке: Роман во мне разочаровался. А спустя три года фирма неожиданно разорилась. Удар оказался сильным и все мы переживали. Правда, каждый по своему и отдельно от остальных. Я набрала дополнительные уроки, понимая, что кормить теперь нужно будет не только себя, но и Рому. Аделаида обрывала телефон, названивая сослуживцам покойного мужа и моля о помощи. Роман ушел в себя и молчал.
По прошествии месяца мой муж вдруг объявил, что идет работать охранником. Конечно, это было совсем не то, о чем мечтала его мать. Она категорически отказывалась верить, что сын пойдет на эту унизительную, с её точки зрения, работу. Свекровь пустила в ход все свое влияние, чтобы заставить Романа передумать и ежедневно донимала уговорами найти другую службу. Но у того неожиданно прорезался характер и однажды, потеряв терпение, он в категорической форме потребовал оставить его в покое, не совать нос в его дела и вообще позволить самому решать свои проблемы. Отповедь произвела на Аделаиду впечатление разорвавшейся бомбы. Она заперлась в комнате и сутки вообще не показывалась, потом неделю ходила с поджатыми губами и флаконом карвалола в руках, но в конце концов простила любимое чадо. Я в их дебаты не вмешивалась. Мое слово для мужа давно ничего не значило и я считала более разумным посвятить все силы добыванию денег.
Постепенно страсти улеглись и жизнь потекла своим чередом. Мы с мужем работали, свекровь вела домашнее хозяйство, денег, как ни странно, хватало. И все бы оно было ничего, но эти неурядицы здорово повлияли на характер Романа. Муж стал холодным, замкнутым и раздражительным.
Днями пропадая на работе, мы встречались только поздно вечером, если, конечно, Роман вообще приходил домой. Мы настолько отдалились друг от друга, что даже обретаясь бок о бок в одной комнате не находили тем для разговоров. Роман делал вид, что очень устал и предпочитал отмалчиваться. Я, обиженная явным пренебрежением, не желала навязываться и тоже молчала. Все чаще и чаще меня посещала мысль, что нас уже ничего не связывает и лучшим выходом из создавшегося положения будет развод. Однако, прожив столько лет с человеком и потратив на него столько моральных и физических сил, казалось странным вдруг взять, все разрушить и уйти. И ещё в глубине души я надеялась, что муж изменится. Как оказалось, я глубоко заблуждалась. Моим надеждам не суждено было сбыться, Роман не собирался меняться, да и сама я была ему уже не нужна.
Это выяснилось в тот день, когда я попыталась уговорить его не ждать у моря погоды, а начать искать новую работу. К тому времени он уже несколько недель не выходил из квартиры и все дни проводил на диване. Нам с Аделаидой он ничего не объяснял, в ответ на расспросы или мрачно отмалчивался или раздраженно бурчал, что у него отпуск и он отдыхает. Отговорка выглядела неубедительно, и ни я, ни собственная мать ему не поверили. Свекровь я не любила, но смотреть на её жалкое лицо и сгорбленную фигуру сил не было и я предприняла попытку наставить мужа на путь истинный. Ни к чему хорошему это не привело.
Как-то днем я вошла в комнату, нашла мужа с банкой пива в руках перед неизменным телевизором и спросила:
- Ты долго ещё собираешься пролеживать диван? Как я понимаю, ты опять без работы. Так может стоит встряхнуться и заняться поисками работы?
- И что я, по твоему, должен делать? Выйти на улицу и кричать? спросил муж, не отрывая глаз от экрана.
- Зачем же такие крайности? Существуют и более цивилизованные способы. Можно, к примеру, прозвонить по объявлениям, поспрашивать знакомых, сходить на биржу труда, наконец. Другие именно и так и поступают, а не бездельничают днями напролет. - ответила я, чувствуя, что начинаю закипать.
- Другие пусть поступают, как им заблогорассудится, а у меня своя голова на плечах. И я, заметь, не бездельничаю, у меня просто временный перерыв. Придет время и снова выйду на работу. - небрежно отмахнулся Роман, не посчитав нужным даже посмотреть в мою сторону.
- Прекрасно, и сколько этот "перерыв" будет продолжаться? Месяц, год? Неприятно тебе напоминать, но на жизнь нужны деньги. Ты собираешься их зарабатывать? - вкрадчиво поинтересовалась я, хотя внутри все бурлило от раздражения.
Мои слова вызвали у мужа взрыв негодования. Он нервно шелкнул кнопкой выключателя, развернулся в мою сторону и сердито выпалил:
- А, так вот в чем дело! Слушай, ты о чем нибудь, кроме денег, способна думать? Только и слышу: деньги, деньги, деньги! Тебя ничего не интересует, кроме денег!
Я могла бы много чего сказать в ответ, но, понимая, что это дело пустое, взяла себя в руки и примирительно сказала:
- Роман, ты несправедлив! Я действительно думаю о деньгах, но ведь нужно же на что-то жить. Кроме того, меня беспокоит, что ты стал выпивать. Если не одумаешься, сам не заметишь, как превратишься в законченного алкоголика.
- Я не алкоголик! Пью только пиво. Слышишь? Не водку, не коньяк, не виски, а пиво. От этого алкоголиками не становятся Пойми ты хоть такую простую вещь, если ничего другого понять не способна! - выпалил муж, с каждым словом заводясь все больше.
Тут я тоже не выдержала и перешла на крик:
- Я не могу смотреть, как ты днями валяешься на диване, бездельничаешь и наливаешься пивом. В конце концов ты сопьешься и винить в этом можешь тогда только себя самого.
Роман вскочил на ноги, грозно навис надо мной и гневно закричал:
- Замолчи! Слышишь, замолчи и не смей меня доставать! Ты мне надоела своим бесконечным нытьем и постоянной сменой настроения. Последнее время ты просто непереносима. Бесконечные придирки, истерики, слезы. Как с цепи сорвалась! Думаешь, я не понимаю, что проиходит? Вышла замуж по расчету за москвича, все годы каталась, как сыр в масле, и забот не знала, а тут вдруг такой поворот! Муж перестал ходить на работу! Вдруг он денег больше приносить не будет? Вот ты и забеспокоилась.Тебе же этого не пережить!
Я отошла от него на шаг и холодно проронила:
- Насчет сыра и масла ты сильно приувеличиваешь. Не так уж и сладко мне с тобой живется. А твоя Москва мне и даром не нужна. Думаю, я была бы намного счастливее, выйди замуж за парня в родном городе и останься там жить. - выпалила я и этими словами ещё больше раздула огонь нашей ссоры.
Роман так и вскинулся:
- Вот ты и выдала себя! Проговорилась, наконец! Молчала, молчала и выдала! Всегда подозревал, что ты меня не любишь, а теперь сама призналась!
Перед глазами плыл красный туман, голова кружилась, меня слегка подташнивало. Не помня себя от обиды, я выпалила:
- Ты прав, я тебя не люблю. А как можно любить маменькиного сынка? Я вообще себя спрашиваю: где были мои мозги, когда я соглашалась выйти за тебя замуж?
- Заткнись! - заорал Роман. - Закрой рот и не смей так говорить!. Только благодаря мне ты осталась в Москве и живешь в квартире моих родителей.
- Мне не нужен ни ты, ни твоя квартира, ни Москва. Провались все пропадом и ты в первую очередь! - яростно бросила я ему в лицо.
Услышав такое, Роман вдруг размахнулся и влепил мне затрещину. Удар пришелся по скуле и углу рта, рассек мне губу, по подбородку побежала кровь. Ее вид моментально отрезвил супруга. По природе он не был злым и раньше никогда не поднимал на меня руку, просто все всегда давалось ему легко и любые житейские неурядицы выбивали его из колеи.
Прижав к губе платок, я молча прошла в спальню и начала собирать вещи. Минут через пятнадцать Роман возник на пороге, нерешительно потоптался и тихо сказал:
- Ладно, брось. Не злись. С кем не бывает. Забудь.