Нож блеснул в свете лампы прямо на уровне глаз. Как я это понял? Легко. Я стал видеть ровно на один глаз хуже. Больно? Должно быть больно, но боль все не приходила. Зато пришли глупые мысли. Почему боль именно «приходит»? Она умеет ходить или от боли мы ловим «приход»? Почему глаз жидкий? Жидкий. Откуда я это знал? Легко! Глаз дотек до губ. Хм-м-м. Не вкусно. Как много ненужных мыслей можно успеть прогнать в голове, когда тебя пытаются убить. И самая глупая из них — зачем?
Слава Богу в голову пришел нужный вопрос — «Что делать?»
Должен был сработать инстинкт «бей или беги». Точно знаю, что должен, но он не срабатывал. Я продолжал мыслить, а не действовать.
Нож пошел на второй заход, приближаясь с каждой долей секунды. Похоже это конец. Хотя… Какой может быть конец, если я всё осознаю и точно знаю, что нужно делать. Так действуй, сука, действуй!
Нога длиннее руки. Резко откидываю тело назад, одновременно выбрасывая ногу вперед и вверх. Есть! Это были яйца. Какой смачный влажный взрыв мошонки под окованным носком. Хорошо!
Два тела замирают. Одно нелепо упало на пол вытянув одну ногу вперед, а второе чуть согнувшись, не смея пошевелиться, ожидало прихода болевого шока. И да. Он пришел. Но я не услышал криков боли, не увидел судорог тела. Не было даже сдавленного хрипа. Все банально и прозаично — этот гавнюк просто отключился.
Вот же мразь! Это был мой любимы глаз! Неспешно поднявшись, я подошел к телу. Сколько он будет в отключке я не знал.
Рядом с телом, откатившись на пару метров лежал нож. Простой кухонный нож, без изысков с дерьмовым металлом, абсолютно не предназначенным для убийства. Говно, а не оружие! Если бы он не застал меня врасплох, то хрен бы подобрался ко мне так близко.
Не спеша я взял нож в руки. Скоро этот утырок придёт в себя и захочет узнать почему я все еще дышу. А может быть даже постарается помешать этому.
Взяв в руки нож, я наступил каблуком на его левую ладонь, обездвиживая ее. И только затем резким движением резанул по сухожилию у левого плеча, одновременно вдавливая каблук в ладонь и кроша пальцы. Минус одна боевая конечность. Вот теперь он очнулся и заорал. Что дружок, неужели больно? Удивительно. Какая прелесть!
Не давая ему опомнится воткнул нож в плечо правой руки и оставил его там. Прямо в суставе. Минус вторая боевая конечность. По-моему, он сейчас отрубится. Ну не-е-е-ет, ты мне еще нужен. Давай поговорим.
— Ты кто, сука? — зарычал я ему в лицо.
— Ааааааа. Х-р-р-р-р-р.
— Неужели не удобно разговаривать с ботинком на горле? Так я могу наступить сильнее и разговаривать нам больше не понадобиться. Крикнешь еще раз — убью. Повторяю, вопрос. Ты кто, сука?
— Алекс! Я Алекс, не убивай меня!
— Значит Лёша. Хорошо. Так зачем ты хотел меня убить Лёша?
— Мне заплатили, мне сказали, что ты просто лютый обдолбышь и тебя нужно аккуратно завалить. Две сотни пообещали.
— За какого-то обдолбыша? Мне кажется ты мне дерьмо в уши втираешь, Лёша, а я этого не люблю его оттуда выковыривать.
Кажется, отсутствие ярости в моем голосе его напугало гораздо сильнее, чем то, что я вынул нож из плеча и начал невинно покачивать перед его лицом.
— Почему ты трезвый? Почему ты, сука, адекватный? Я видел, как ты лежал уделанный в луже блевотины и слюни текли из твоего рта еще минуту назад?
Я удивленно посмотрел на него и впечатал подошву в его лицо. Хруст! Нос сломан, губы и щека расплескались по харе. Красота. Прямо картина абстрактного искусства. Все расплёскано и ни хера не понятно.
— Разве я разрешал задавать вопросы? Не помню такого. Я спрашиваю — ты отвечаешь. Всосал, падаль?
— Ы-ы-ы-ы.
— Считаю за утвердительный ответ. Так кто меня заказал, Лёша?
— Я Алекс, Алекс.
— Ну вот, а я думал ты понял.
— А-а-а-а-а. Мои уши, уши, ты отрезал мне уши.
— Так кто Леша?
— Он убьет меня! Я не могу!
— Серьезно? Ты сейчас боишься, что ОН тебя убьёт? Ну ты дебил! Смотри как чудесно тупой нож рвет плоть вместо того, чтобы ее разрезать! Сейчас я отрежу тебе язык, затем хрен и вставлю хрен вместо языка. Я найду заказчика, а вот ты умрешь от кровопотери потому что у тебя больше нет рук, и ты себя даже перевязать не сможешь. Так и сдохнешь с хером во рту.
— А-а-а-а-а! Николя! Тебя заказал, Николя! Не убивай!
— Ну вот. А ты не хотел говорить, а ведь это так просто. Не знаю, что он за хрен, но я узнаю. Ну что ж, теперь и я выполню то, что обещал.
— Стой, стой! Я же тебе рассказал!
— Разве я тебе говорил, что не засуну тебе твой хер в рот если ты все мне расскажешь?
Оставив за спиной извивающееся тело быстро теряющее кровь, я встал и отошел чуть в сторону, чтоб этот гад не мешал мне думать. Хорошо хоть язык вырвал как обещал, сейчас бы он мне все мысли своими криками разогнал.
Итак, что мы имеем?
Минус глаз. Почему нет боли? Минус Лёша. Сдохни уже утырок! Плюс какой-то сраный Николя. Чтоб ему жопу гранатой разорвало. Ни хрена не помню кто я и где. А вот это печально. Дальше, что я имею. Трезвый разум, хотя мне сказали, что я был только что по состоянию был ближе к огурцу чем к человеку. Почему, сука нет боли??? Очень сильное обезвоживание. Нужно найти воду и вывести токсины из организма. С этого и начнем.
Коротко оглядевшись я не увидел практически ничего. Бетон. Голые бетонные стены и два прома друг напротив друга. Под потолком тусклая лампа, света от которой едва хватает, чтоб просто видеть куда ставишь ногу. Заглянув в каждый из проемов, я понял, что нахожусь не в комнате. Это просто расширение в длинной бетонной кишке концы которой теряются в темноте. Жалкая лампочка тускло подмигивает мне с потолка. Куда идти? Пожалуй, туда откуда пришел этот засранец. Когда он уже сдохнет?
Но прежде всего я оторвал от его майки длинную широкую полосу и замотал вытекший глаз. Затем, подхватив нож, бесшумно двинулся по выбранному коридору. Следы грязи четко указывали, откуда явился напавший.
Спустя метров десять видимость пропала полностью, и я двинулся наощупь. Бетон. Сраный шершавый бетон под ногами. Сраный бетон ощущается рукой. Что над головой не понятно, не дотянуться. Наверное, натяжные потолки? Нет, сука! Там наверняка тот же сраный бетон. Так прошло минут пять. Я двигался в полной темноте.
Страх? Я уверен, что он должен был появиться. Где мой животный страх темноты, неизвестности, дезориентации? Я знал, что человек должен чувствовать, как минимум дискомфорт, который у многих может перетекать в панику. Однако его не было. Не было даже смутного ощущения, что что-то идет не так. Лишь холодная уверенность и мозг, прокручивающий сотни вариантов развития событий, в зависимости от того, куда приведет коридор. А еще я тщетно пытался вспомнить хоть что-то. Хотя бы свое имя.
Ладно. Хер с ним. Нет имени — значит нужно придумать. Буду считать, что меня зовут Лаз. Почему Лаз? Потому что моя память начинается с того что мне рассекают глаз. Тогда почему не Глаз? С учетом моей травмы будет понятно, что это прозвище, а значит будет привлекать лишнее внимание. Решено, пусть будет Лаз.
Вытянутый вперед нож, ударился о преграду. Ну вот я и дошел до конца коридора. Опять бетон. Ага, как, сука, неожиданно. Быстро ощупав стены, рука наткнулась на ржавую арматурину, уходящую вверх. А вот и лестница.
Схватившись за нее, я уперся ногами в стену. Не хотелось бы убиться, падая с неизвестной высоты. Выдержала. Ладно, вариантов не особо много, вверх.
Заткнув нож за пояс, я начал подъем. Так прошла пара минут. Руки начали гореть, да и хрен с ними. Главное, чтоб держали. Откуда такое пренебрежение к боли, пока не знаю, но обязательно в этом разберусь. Это не адекватная реакция мозга. Сейчас не до того. Спустя еще сотню ступенек я врезался головой в деревянный щит. Ну вот и выход.
Самое тупое, что я мог бы сейчас сделать — это просто отодвинуть его и вывалиться наружу. Почему? Да просто потому, что мышцы рук забиты и, если меня там ожидает теплая встреча, то разделают меня как котенка. Зацепившись одной рукой за перекладину, второй я пошарил у себя за спиной. Да, до задней стенки колодца меньше пол метра. Спокойно откинувшись назад, я оперся спиной о стену и опустил руки вниз. Они должны отдохнуть, а для восстановления кровотока нужно опустить ниже плеч.
Так прошло минут десять. Дыхание нормализовалось, боль и тяжесть в руках исчезли, и я успел услышать сверху отчетливые голоса.
— Ну и где этот гребаный ублюдок, Алекс?
— Слушай, а зачем нам приказали его грохнуть? Хоть он и гнилой был насквозь, но нигде по-крупному не косячил.
— Он был гнилой, а ты тупорылый! Важен не он, а тот, кого он сейчас режет. Алекс же видел его лицо и знает, кто заказал того урода.
— Так может просто люк завалим?
— Нам сказали: «Пуля в лоб», что тебе не понятно?
— Хера се пуля, мы ему из обреза пол башки снесем.
— Ты главное не кипишуй. Нам его все равно еще пол часа ждать. Не так просто башку отпилить, а ты видел с каким говном он пошел резать того мудака.
— Ладно. Два туза.
— Вот сейчас точно не верю…
Так. Их двое, и они справа от меня. Я начал поднимать деревянный щит так, чтобы он до последнего закрывал меня от этих дебилов.
— Алекс? Чего так быстро? Все ровно? Дернешь стопарик?
Эти мудаки еще и бухают. Каким долбачем нужно быть, чтобы бухать на мокром деле. Я начал опрокидывать щит в их сторону. Широкий, хорошо парусит, падает медленно. Я шагнул в сторону держа нож в руке. Резко ускорившись, и сделав испуганное лицо, я с криком «Валим, мужики, они близко!» рванул прямо на них.
Должен сработать эффект неожиданности. До них шесть шагов.
Шаг — зрачки расширились, брови поползли вверх. Растерянность и удивление.
Еще шаг — ноги напряглись, и они дернулись убегать. Страх, паника.
Шаг — в глазах возникло непонимание того, кого они видят. Растерянность, настороженность.
Шаг — рука дернулась к обрезу. Страх, агрессия. Я достаточно ускорился, пора!
Прыжок. Обрез направляется в мою сторону, но не успевает. Нож зашел в рот и перебил позвоночник вместе со спинным мозгом. Голова не успела отдать приказ пальцу нажать на курок. Я извернувшись падаю на спину.
— Ах ты мразь!
Второй мудак, резко вскочил и шагнул ко мне. Какой прыткий и тупой. Зачем он пошел ко мне, а не к огнестрелу? Дерьмовому, кстати. Резко пинаю ему в коленную чашку каблуком. Хруст! Какой сладко-мерзкий хруст безвозвратно искалеченной ноги.
Он еще не понял, что произошло и наступает на нее. Зря он так. Должно быть это немного не приятно. Буквально чуть-чуть. А вот теперь, его догнала боль. Свалившись на пол, он дико завизжал. Ну чисто хряк кастрированный.
Не вставая, резко бью ногой в перекошенную морду. Крик превращается в хриплое бульканье. Россыпь зубов, щедро замешанная на кровавой каше, пытается вывалиться из разбитого рта. Что, даже шею не сломал? Тут, нужно отдать ему должное — шея крепкая.
Резко поднявшись на ноги, подхватываю обрез.
— Ну что, сука, где мой стопарик?
— Чт… Чего?
— Ну ты же хотел бухнуть за помин моей души. А затем и Лёшиной? Кто вы на хер такие?
— Че те надо, сука? Ты мне ногу сломал!
— Видимо здесь нужен курс мотивационных инъекций. Что ж вы так не любите отвечать?
Задав этот невинный вопрос, я спокойно разрядил ему в брюхо заряд дроби. Фонтан крови, мяса и дерьма плеснул во все стороны. Как же ты громко воешь! Вытащив нож из пасти упавшего. Того самого прыткого, но тупого, я подхватил россыпь патронов и неспешно зарядил обрез.
— Хочешь умереть быстро или подвесить тебя в шахте на твоих же кишках?
— У-у-у-и-и-и!
— Ну точно хряк кастрированный! Слушай, а у тебя яйца на месте? Я так понимаю пока ты воешь — разговора не будет.
Подхватив почти полную бутылку водки, я засунул ее в пасть этого куска дерьма. Спустя несколько десятков секунд бутылка кончилась. А спустя еще пол минуты алкообезбол наконец подействовал. Этот ублюдок хотя бы начал понимать где он, и что он такое.
— Повторю. Хочешь умереть быстро или подвесить тебя в шахте на твоих кишках?
— Пошел ты!
— Давай проверим, какой звук издают человеческие яйца, когда лопаются. Хрусть и пополам! Хрусть и пополам! Помню, что сказал Коровьев, а вот кто это такой — хоть убей.
По полу из-под моей ноги потекли яйца.
— Сука, опять ботинок в дерьме каком-то измазал.
— У-у-у-у-у-у-а-а-а-а-а! Пощади! Умоляю, пощади!
— Ты уже точно не жилец! Разница лишь в том, как долго, вкусно и сочно ты будешь умирать.
— Я скажу, я все скажу, спрашивай! Пожалуйста спроси меня!
— Есть чем уделаться?
— Тебе то зачем, сука, зачем? — кажется, от боли, его накрыла паника напополам с безумием.
— А это не мне. Я знаешь ли личность очень человеколюбивая и любознательная. Люблю задавать вопросы. А тебя сейчас накроет болевой шок, и ты отрубишься. Водяра — это все таки не обезбол, а подручное средство.
— Будет еще больнее? Су-ука-а-а! Есть пару колес у Фреда в кармане!
Наклонившись к мертвому куску говна, я вытащил из его кармана пару таблеток.
— Закинься и рассказывай!
— Спасибо, хоть сдохну счастливым. А что рассказывать-то? Ты спроси, я всё…
— Кто еще есть рядом? Когда вас ждут?
— Здесь? Никого, кроме обычной швали и трущобной блёвани! Нас закинули сюда и сказали, что заберут завтра утром. Все равно ворота до утра закрыты.
— Кто вы такие?
— Да собственно никто. Наемники из Кости. Режем кого скажут, выбиваем долги. Если нужно напугать — пугаем. Пугали…
— Из какой кости?
Выхватил я важное из его потока бессмысленного ущербного сознания, которое уже начала захватывать наркота.
— Кость — это поселение на берегу Зыбкого моря. Здесь недалеко.
— Да твою мать! Хочу спросить, что за море, но, видимо, получу еще один тупой ответ. Я правильно понял, что за вами приедут только завтра?
— Да. Да-а-а. О, да-а-а-а! Хорошо-о-о!
— Не расслабляться, сука! Кто меня заказал, как его найти?
— Представился Николя, низкий, коренастый, одежда серая, классическая, рыла его сроду не видел. Взгляд серьезный — я бы сказал какой-то силовик, возможно федерал. Силови-и-и-к. Си — ило-о-ов-и-и-к. Отсоси мой снегови-и-и-ик, — запел он какой-то бред.
— Найти его как, мертвячина?
— Не знаю я, солидный он, властный. Хер ли он мне докладывать будет? Вряд ли это бос, слишком накачаный и страшный, да и с такой пешкой как я, босс бы не разговаривал. Слушай я ног не чувствую. Это нормально?
— Это значит, что крови осталось мало и ты скоро сдохнешь. Дальше. Почему я не знаю Зыбкого моря? Может быть я и не учитель географии, но уж моря то на Земле все знаю.
— На Земле? Ну ты пошутил чувак. Земле…
— Что это значит? Отвечай!
— О, рук тоже не чувствую. Как смешно. Ха-ха. Без ручек, без ножек ползет червячок — его пнули в рожу, упал на бочок.
— Почему я ничего не помню?! Что не так с Землей?! Отвечай, сука!
— Потому, что ты херов оцифрованный музейный экспонат в куске мяса. Сраный инцидент 47. Так вот почему-у-у-у…
Сдох! Сука, почему он сдох так быстро и почти ничего не рассказал! Гребаный гандон! Что все это значит?
И так, что мы имеем? Пустая комната, засрана всем чем можно, от бытового мусора до реального человеческого говна. Не жилая. Давно не жилая. Окон нет. Дверь приоткрыта, снаружи коридор. Освещение естественное, но достаточно бледное. По ощущениям — сумерки. Воздух свежий, сухой, слегка воняет древесной гарью.
Два медленно остывающих тела. Бездарные ублюдки из жопы мира. Почему-то я уверен, что если б их не грохнул я, то завтра их бы грохнул наниматель.
Ну что ж, давайте разбираться в этом дерьме. Мне нужен язык. А еще он должен крепиться к живой башке. В меру адекватной, разговорчивой и хоть немного осведомленной башке.
Что еще?
Вода. Мне срочно нужна вода. И конечно мне нужно зашить и продезинфицировать глаз.
Обшарив тела, я понял, что это гребаные нищеброды и у них нихера нет. Подхватив дробовик и нож, я закинул в карман оставшиеся шесть патронов, напялил на голову какую-то грязно оранжевую панаму и шагнул из комнаты. Снаружи была очередная бетонная кишка, одним концом уводившая за угол, а другим упираясь в обвалившуюся стену.
За стеной были сумерки, на бледном небе виднелась луна. А рядом, сука. ВТОРАЯ и, сука, ТРЕТЬЯ луна
— Гребаная жизнь и херово зубилово! Где я? Где я нахер очутился?! Твою ма-а-ать!
Мне срочно нужен собеседник и стакан бухла, чтобы не свихнуться! Передо мной, вдалеке виднелся грязный, не высокий и полуразрушенный город. И в нем кипела жизнь. Ну как «кипела»? Гнила и пованивала.
На выход, Лаз, на выход! Пора разобраться что же тут происходит.