Она научила этого мальчика тонкостям приготовления настоящего восточного кофе и доверяла его приготовление только ему. Через несколько минут Станислав вернулся, поставив на низкий столик круглый поднос с высоким металлическим кофейником, высоким стаканом с ледяной водой и крошечной чашечкой из тончайшего фарфора.
Эвелина рассматривала старые черно-белые фотографии, поднося их
к свету. Ей предстоял очень важный разговор, который, возможно, многое изменил бы в ее жизни. Она протянула руку к телефону, но, решив, что такие проблемы нужно обсуждать с глазу на глаз, передумала.
Через час она стояла перед железной дверью квартиры в старом доме на Тверской и нажимала на кнопку звонка.
- Я ваша сестра, - сказала Эвелина академику Голубеву, немолодому, тучному мужчине, у которого, судя по одышке, были явные проблемы со здоровьем.
Глядя, как вытянулось его лицо, она быстро прошла в гостиную и, не дав ему опомниться, сказала, что только недавно узнала имя своего настоящего отца, в прошлом выдающегося ученого-физика Сергея Александровича Голубева, долгие годы разрабатывавшего проблемы, связанные с космосом, и потому глубоко засекреченного.
- События, о которых я хочу вам рассказать, произошли в 1965 году в научном городке Челябинской области...
В юности Маргарита Ильинична работала лаборанткой. С благоговением и восхищением она смотрела на седого, уверенного в себе пятидесятилетнего профессора, который окружал себя ореолом секретов государственного значения. Конечно, у него была жена и почти взрослый сын, который, как говорили, несмотря на юный возраст, подавал большие надежды в математике и физике. Юная Рита иногда видела его жену - надменную немолодую даму с неумеренным макияжем на холеном лице и бриллиантами на увядающих руках, никогда не знавших домашней работы. Она явно тосковала в маленьком закрытом городке и при любой возможности уезжала в Москву, где на первом курсе университета учился их сын
Виктор.
Рита была самой молодой и симпатичной сотрудницей в подразделении профессора. Аспиранты и научные сотрудники, в особенности Игорь, наперебой старались ей понравиться, оказывали ей знаки внимания, приглашали в кино и на танцы. Она отказывалась, краснея и смущаясь, и за мытьем пробирок мечтала только о Нем - сильном, обаятельном, зрелом, умном мужчине.
Но профессор почти не замечал Риту. В его присутствии она
тушевалась, и щеки и шею заливал стыдливый румянец. Порой она не могла произнести ни слова, мучительно теребя поясок рабочего халата. Однажды профессор обратился к ней с просьбой:
- Рита, я хотел бы поговорить с тобой. Моя домработница
уволилась, жена сейчас в Москве, и некому заняться домашним хозяйством.
Кроме тебя я не знаю никого, кто бы мог мне помочь. Я готов тебе заплатить...
Голубев даже не успел закончить фразу.
- Нет, нет, - перебила его Рита, - конечно, я буду
приходить к вам убираться, но бесплатно. Я была бы рада вам помочь.
- Спасибо, милая. Это ненадолго, пока я не найду постоянную домработницу.
Жду тебя в субботу. Возьми деньги: купишь продукты, приготовишь обед и приберешься. Постарайся не трогать бумаги на моем письменном столе. Я утром работаю, вернусь к обеду. Вот ключи.
В субботу утром Рита проснулась раньше обычного. Она много времени провела в туалете около зеркала, пытаясь воспользоваться косметикой, принадлежавшей соседке по общежитию. Однако сказалось полное отсутствие опыта. Выглядела она вульгарно: ярко-голубые тени, грубая черная подводка, неумело наложенные румяна и помада. Она умылась и посмотрела в зеркало на свое свежее лицо.
- Да, так лучше, - сказала она себе. Надев узкие черные брючки, свитер грубой вязки и модный плащ из болоньи, она вышла из дома.
В магазине Рита растерялась: профессор не сказал, что именно надо купить. Зайдя на местный рынок, девушка купила мяса, свежей зелени, белых грибов и деревенской сметаны, решив приготовить не слишком изысканный, но сытный обед: грибной суп и отбивные с запеченным картофелем.
Когда Рита открывала ключом входную дверь, из соседней квартиры выползла древняя старушка и, с подозрением следя за Ритиными действиями, прошамкала беззубым ртом:
- Ты кто будешь?
Рита смутилась:
- Я буду убирать квартиру Голубевых.
- Ну-ну. - Старушенция недовольно посмотрела на нее и захлопнула дверь.
Рита вошла в большую темную прихожую. В квартире стоял запах мастики, старинных книг и пыли, скопившейся в тяжелых складках бархатных штор. Квартира поразила ее высокими лепными потолками, потемневшими старыми картинами на стенах и огромными хрустальными люстрами. В кабинете профессора всю стену занимал стеллаж с книгами, напротив письменного стола стоял огромный слегка потертый кожаный диван и два кресла. Она запомнила, что на его столе нельзя нарушать порядок. В спальне
Рита с интересом стала рассматривать баночки с кремами и флаконы духов, затем она осторожно приоткрыла крышку тяжелой шкатулки.
В ней горкой лежали драгоценности профессорши, но Рита не стала их рассматривать, сразу захлопнув ее. Открыв шкаф, она провела пальцами по рукаву серебристой шубы. Это был другой мир, но он был какой-то нежилой.
Рита принялась за уборку. Она делала все ловко и быстро и вскоре почти
со всем справилась. Оставался только кабинет, но она решила оставить
его на потом, а пока заняться приготовлением обеда. Рита выросла в
деревне, поэтому в изысканной кухне ничего не понимала. Она быстро
приготовила тесто и тонко нарезала домашнюю лапшу, помыла грибы и
почистила картофель, который намеревалась запечь в сметане. Мясо было
свежайшее: нежно-розовое, с белоснежными прожилками жира.
Рита была довольна собой, и ей очень хотелось, чтобы профессор похвалил ее.
В полдень квартира преобразилась: сверкал свеженатертый пол, радужно поблескивал хрусталь, шторы были раздвинуты, и комнаты, залитые светом, приобрели более веселый и жилой вид. Из кухни доносились чудесные запахи.
Рита занялась уборкой кабинета. Она осторожно смахнула пыль с корешков книг. Остановившись у письменного стола, с благоговением взяла в руки листки, испещренные формулами. Она не слышала, как вошел Голубев, поэтому, когда раздался сзади его голос, вздрогнула:
- Тебе интересно, Рита?
Ей показалось, что она чувствует его дыхание на своей шее. Она отшатнулась, сделала шаг назад и попала прямо в его объятия, поскольку он действительно стоял совсем близко. Под грубым свитером она вдруг почувствовала его прохладные ладони.
- Ты такая теплая, нежная, - прошептал Голубев, теснее
прижимаясь к девушке.
Позднее Маргарита много раз пыталась воссоздать в памяти тот день, но помнила только его прохладные ладони, кожаный диван, который был скользким и неудобным, и всепоглощающее чувство счастья.
Обедали они поздно, наверное, скорее ужинали. Голубев гладил Ритину
руку и говорил ей что-то такое, чего она почти не понимала. Ей казалось,
что он очень одинок и нуждается в ее участии. В профессорской квартире