Марина кивнула. Конечно, она помнила Инку, потому что всегда была
недовольна, что ее дочь общается с девицами подобного сорта.
- Так вот... - Симка сделала паузу и выразительно посмотрела
на мать. - Ее убили.
- Да я и так знала, что она этим кончит. Девицы ее профессии
нередко попадают в подобные истории. - Марина явно собиралась
прочитать лекцию о морали и нравственности. - А что случилось?
- А то, что поработал маньяк - от личика почти ничего не
осталось. А кровищи по всей квартире! Для опознания вызвали ее тетку,
если помнишь, ее родители погибли в автокатастрофе лет семь назад,
так опознание пришлось проводить только по волосам и телу,
с ужасом, смешанным с восторгом, рассказывала Сима.
Марина сочувственно кивнула:
- Бедная девочка, такая смерть... - от назидательного тона
не осталось и следа.
- Но самое странное, - продолжила Сима, - что
в квартире у нее нашли бумажник профессора Голубева. Там лежали
его визитки.
Она посмотрела на Эвелину, испытывая некоторую неловкость.
- А когда ее убили? - спросила Эвелина охрипшим голосом.
- Пятнадцатого декабря, за десять дней до смерти профессора.
- Я не думаю, что мой брат общался с проститутками, - холодно
заметила Эвелина.
- Да что вы, об этом и речи нет, - стала оправдываться
Сима. - Скорее всего просто совпадение. Однако произошло еще одно преступление, возможно, связанное с убийством Инны.
Повисла пауза. Эвелина внимательно смотрела, как Сима в нерешительности вертит в руках вилку, явно собираясь что-то добавить.
- Не знаю, стоит ли говорить, но никто не запрещает делиться информацией. Дело в том, что примерно в то же самое время была убита
Инкина сутенерша Фатима. Кстати, презабавнейшая личность: в прошлом профессор, ведущий научный сотрудник одного из НИИ. А учитывая то, что ей было за шестьдесят, версию с маньяком, пожалуй, можно отбросить.
Сима наслаждалась произведенным впечатлением и не смогла удержаться от некоторого позерства. Размахивая руками, в которых были зажаты нож и вилка, она патетически воскликнула:
- И вот здесь-то и встает извечный вопрос: "Кому выгодно?"
- Сима, а это дело тоже вы ведете? - поинтересовалась Эвелина.
- Нет, его ведет мой молодой коллега Снегирев, а я ему помогаю:
консультирую в плане разработок версий, назначения экспертиз и тому
подобное, - приврала Сима. - Кстати, мне необходимо допросить
Елену Викторовну Голубеву, вашу племянницу, так что я завтра позвоню ей.
- Я как раз хотела вас попросить повременить с этим. Меня очень беспокоит ее состояние. - А затем Эвелина обратилась к Марине Алексеевне: Мариночка, не могла бы ты с ней побеседовать, по-моему, у нее депрессия.
- Конечно, никаких проблем! Буду у тебя завтра после работы,
примерно в семь.
Эвелина поднялась. Набросив легкую шубку из золотистой норки, тепло попрощалась и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Не спеша сев в машину, в задумчивости достала из перчаточного ящичка сигареты и закурила, что случалось с ней крайне редко. Потом, включив двигатель, тронулась с места. Ее "Лагуна" мягко двигалась по плохо освещенным московским улицам, мерно шуршали "дворники", смахивая снег с лобового стекла.
В квартире было очень тихо. Станислав ушел
домой, а Алена, наверное, спала. Эвелина тихо поднялась наверх, боясь ее разбудить. Внезапно она услышала Аленины всхлипывания, та что-то быстро говорила по телефону и, похоже, плакала. Эвелина незаметно прошла в кабинет и сняла трубку. Она услышала знакомый мужской голос и от неожиданности едва не опрокинула телефонный аппарат.
- Джонни, я так тебя люблю! Я так по тебе скучаю!
Почему ты не приедешь, мне так плохо. Мне кажется, меня могут убить.
- Глупенькая моя девочка, я тоже скучаю. Я так хочу
снова обнять тебя, чувствовать, как ты вся горишь, целовать тебя.
Ну подожди еще немного. Ничего не бойся! - ворковал Джонни. - Я сейчас страшно занят в президентской кампании, но скоро у меня будет деловая поездка в Тель-Авив, я заеду в Москву и заберу тебя в Эйлат. Ты помнишь, как нам было там хорошо?
- Да, Джонни, но что ты скажешь маме?
забеспокоилась Алена.