- Постараюсь не скучать.
- Пап, клади ты первый трубку, - попросила она.
Слушая пронзительные гудки, Виктор Сергеевич посмотрел на большую фотографию дочери, висящую над столом, и тихо произнес:
- Девочка моя, я очень люблю тебя!
* * *
Алене было 12 лет, когда Лиза оставила его. Виктор Сергеевич не позволил ей забрать с собой дочку, и все заботы о ее воспитании легли на него. Сначала он пытался брать Алену с собой в экспедиции, но жизнь геолога, несмотря на внешний романтизм, мало подходила для девочки-подростка, которой нужно было ходить в школу.
Он старался правильно воспитывать дочь и не баловать ее, но под взглядом светлых ореховых глаз, точно такого же оттенка, как и его собственные, он не мог устоять и таял, как шоколадная конфета в детской ладошке.
Теща Виктора Сергеевича всегда говорила ему: "Она, Витенька, поздний ребенок, поэтому ты так ее и любишь, так и мой покойный муж Лизоньку любил, потому и избаловал". А его собственная мать придерживалась другой точки зрения: "Аленка - девочка из приличной семьи, поэтому у нее должно быть все самое лучшее". Под таким неусыпным патронажем Алена находилась с самого детства: элитный детский сад, собственная няня, уроки музыки, рисования, английский и французский язык с четырех лет.
Столько любви, тепла, внимания, и вдруг все исчезло. Сначала умерли любимые бабушки, потом их бросила мать, и, кроме отца, у Алены никого не осталось. Виктор Сергеевич хорошо понимал это и старался ни в чем ей не отказывать. Неудивительно, что Алена выросла взбалмошная и своенравная. Но он видел, как сильно дочь его любит, как боится оставлять его надолго одного, как следит за его здоровьем, которое в последнее время пошатнулось. Они были очень близки и привязаны друг к другу. Тем не менее он замечал, что иногда Алена бывает мрачна без причины. Временами она часами лежала на диване, уставившись в одну точку, и не произносила ни слова. Или, напротив, становилась излишне оживленной, даже экзальтированной, хохотала, без умолку болтала, перескакивая с одной темы на другую. Близких друзей у нее не было: она отпугивала сверстников своей непредсказуемостью, эгоистичностью и непонятной сменой настроений. Голубев был обеспокоен этим, но списывал это на переходный возраст и отсутствие материнской ласки.
Первое время Алена была довольно холодна с матерью, но затем отношения как-то наладились, время стерло острые углы, приглушило ревность и обиду. Муж Лизы, перспективный израильский ученый, был не против приездов Алены и даже привязался к ней. Несколько раз в году девушка ездила в Израиль или в Америку. Нельзя сказать, чтобы эти поездки радовали Голубева, но он им и не препятствовал.
* * *
Академик Голубев работал. Уже несколько часов подряд он сидел за компьютером и, не реагируя на окружающее, увлеченно следил за непонятным постороннему наблюдателю переплетением линий на мониторе.
Сегодня у него все получалось слишком хорошо. Загрузив программу шифровки рабочего файла, Виктор Сергеевич, потирая руки, стал негромко разговаривать сам с собой:
- Ай да я! Обязательно надо отметить окончание столь плодотворной
работы. Если бы со мной сейчас была Аленка, мы обязательно
сходили бы в ресторан, и я, возможно, разрешил бы ей выпить немного
хорошего вина.
Основная и самая трудная часть работы по разработке уранового шельфа, идущего через Среднюю Азию в Китай, была сделана. Выход месторождений был тщательно исследован и помечен специальным образом. Это был его давний, крайне интересный проект, и теперь, когда он приблизился к финалу, Виктор Сергеевич пребывал в состоянии радости и грусти одновременно. Необыкновенное чувство, похожее на то, которое он сам много раз испытывал, видя, как быстро взрослеет и делает успехи его маленькая дочурка. Радость от этого всегда омрачала мысль о том, что девочка уже никогда не будет маленькой и когда-нибудь совсем перестанет нуждаться
в отцовской любви и поддержке. Сейчас он думал и об Алене,
и о своей почти завершенной работе, к которой относился как к своему ребенку.
Он выключил компьютер и откинулся в кресле. Неожиданно раздался звонок в дверь, и Виктор Сергеевич пошел открывать. С порога к нему в объятия бросился маленький человечек в слишком легком для поздней московской осени пальто.
- Вися, как славно, что я застал тебя дома! Принимай старого друга! прощебетал он тонким голосом.
- Ли, когда ты успел? Я думал, ты приедешь не раньше
чем через месяц. Мы ведь с тобой всего два дня назад разговаривали
по телефону, и вот ты уже в моем доме, - немного торжественно
произнес Виктор Сергеевич.
Китаец удивленно приподнял тонкие брови:
- Зачем так помпезно, Виктор Сергеевич? Двое старых друзей могут
обойтись и без приветственных речей.
- Извини, Ли, - рассмеялся Виктор Сергеевич. - Я
ужасно рад тебя видеть.
- Значит, теперь я снова могу называть тебя Висей, как в старые
добрые времена, - голос Ли прозвучал ехидно.
- Ты можешь называть меня как угодно, но только в моем доме, предусмотрительно предостерег Виктор Сергеевич. - Проходи в гостиную.
Не умолкая ни на минуту, Ли Сяо, живой, веселый и очень довольный встречей, суетился в коридоре, заливаясь звонким смехом на реплики приятеля. Затем он прошел в гостиную и, достав из портфеля блестящий сверток, спросил:
- А где моя любимая принцесса?
- Она еще в Штатах.
- Ах, да! Я почему-то был совершенно уверен, что она вернется
к моему приезду. Но если ее еще нет, то давай просто повесим это в
шкаф на видное место. - Сморщенное личико Ли просто лучилось
от удовольствия.
- А цензуру это будет проходить? - тоном строгого родителя спросил Голубев.
- Конечно, смотри. - Ли развернул сверток, и в руках у
Виктора Сергеевича оказался женский костюм из тончайшего нежно-песочного шелка, расписанный вручную восхитительным узором. От этой красоты нельзя было оторвать взгляд, и изумленный Виктор Сергеевич только выдохнул:
- Ли, ты ее совсем избалуешь! Куда же она сможет это надеть?
- Наденет куда захочет, а избаловал ты ее сам и уже очень давно.
- Ты, Ли, давно ее не видел. Девочка все меньше становится
похожа на принцессу. В последний раз она приехала из Штатов,
покрасив волосы цветными прядями белого, каштанового, рыжего, сиреневого и еще черт знает какого цвета, а потом радостно рассказывала мне, как долго над ней работал стилист, чтобы достичь эффекта блеска драгоценных камней. Я чуть дара речи не лишился! Думал, может, она парик себе купила или хочет меня разыграть? Ан нет, они с мамой, оказывается, "меняли имидж", - говорил Виктор Сергеевич, все больше распаляясь. - Она хочет сделать из Аленки свое подобие, невнятную мамочкину тень.