- Ты это серьезно-перебила она. - Может, ты думаешь, я поверю, будто все, что ты говоришь, достаточная причина, чтобы сдать меня...
- Дослушай, а потом говори. Четвертое: отпустить тебя я могу, только отправившись вместе с остальными на виселицу. Дальше. У меня нет оснований доверять тебе, но допустим, я тебе доверился и сумел как-то выпутаться из этой истории-в этом случае я всю жизнь у тебя на крючке; и ты сможешь дергать за веревочку, когда захочешь. Это уже пятое. Шестое состоит в том, что, поскольку я тоже кое-что знаю о тебе, у меня нет гарантии, что тебе однажды не захочется продырявить и меня. Седьмое: мне даже и думать противно, что у тебя есть шанс-пусть даже и один из ста-обвести меня вокруг пальца. И восьмое... впрочем, хватит. И все это на одной чаше весов. Может, некоторые из соображений не очень серьезные. Не буду спорить. Но, посуди сама, сколько их! А что можно положить на другую чашу Только то, что, может быть, ты любишь меня, а я, может быть, люблю тебя.
- Ты ведь наверняка знаешь, - прошептала она, - любишь меня или нет.
- Не знаю. Потерять от тебя голову немудрено. - Он жадно осмотрел ее с головы до ног и с ног до головы. - Но я не знаю, что такое любовь. И не уверен, что это знает кто-нибудь вообще. Но предположим, я знаю, что люблю тебя. Что с того Через месяц все может кончиться. Со мной такое уже бывало раньше... и быстро кончалось. Что тогда Тогда я буду думать, что ты обвела меня вокруг пальца. А если я отпущу тебя и попаду в тюрьму, то уж точно буду считать себя последним идиотом. А если я сдам тебя в полицию, то жалеть, конечно, буду чертовски... мне предстоят невеселые ночи... но это пройдет. Слушай. - Он взял ее за плечи, она выгнулась, и он склонился над ней. - Если тебя все это не убеждает, плюнь, а решим мы так: я не стану с тобой спать как раз потому, что все во мне хочет... хочет послать к дьяволу все последствия и сделать это... и еще потому... черт бы тебя подрал... что ты рассчитывала на свои чары, общаясь со мной, как и со всеми другими. - Он отпустил ее плечи, и руки его плетьми повисли вдоль тела.
Она взяла его лицо в свои ладони и снова притянула его к себе.
- Посмотри мне в глаза и скажи правду. Решился бы ты сотворить со мной такое, если бы сокол оказался настоящим и тебе выплатили твою долю
- Какая сейчас разница Не думай, что я такой продажный, каким хочу казаться. Такая репутация выгодна для дела-платят больше и легче общаться с противником.
Она продолжала молча смотреть на него.
Он слегка повел плечами и сказал:
- Что ж, куча денег была бы дополнительным грузом на другой чаше весов.
Она приблизила к нему свое лицо. Губы ее чувственно приоткрылись. Она прошептала:
- Если бы ты любил меня, на другой чаше весов больше бы ничего не требовалось.
Спейд сжал зубы и произнес сквозь них:
- Мной ты вертеть не будешь.
Она поцеловала его в губы, обняла, прильнула к нему всем телом. Когда в дверь позвонили, она была в его объятиях.
Обнимая Бриджид О-Шонесси левой рукой, Спейд открыл входную дверь. За дверью стояли лейтенант Данди, сержант Том Полхаус и еще два детектива.
Спейд сказал:
- Привет, Том. Взяли голубчиков
- Взяли, - сказал Полхаус.
- Прекрасно. Заходите. А вот и еще одна пташка для вас. - Спейд подтолкнул девушку вперед. - Она убила Майлза. Есть у меня, кроме того, и кое-какие вещички-пистолеты мальчишки, пистолет Кэйро, черная статуэтка, из-за которой все и заварилось, а также банкнота в тысячу долларов, которой хотели подкупить меня. - Он посмотрел на Данди, нахмурился, наклонился вперед, чтобы заглянуть ему в лицо, и рассмеялся. - Что, черт возьми, стряслось с твоим приятелем, Том На нем лица нет. - Спейд снова засмеялся. - Голову даю на отсечение, что, выслушав Гутмана, он решил, что наконец-таки взял меня за жабры.
- Перестань, Сэм, - проворчал Том. - Мы и не думали...
- Черта с два вы не думали, - сказал Спейд весело.. Ты-то, конечно, понимал, что я водил Гутмана за нос, а он шел сюда, облизываясь, и предвкушал, как будет вязать меня.
- Перестань, - снова проворчал Том, искоса поглядывая на своего начальника. - Нам все рассказал Кэйро. Гутман мертв. Когда мы приехали, мальчишка заканчивал дырявить его пулями.
- Это следовало ожидать, - кивнул Спейд.
...Когда в понедельник утром, в начале десятого, Спейд вошел в свой кабинет, Эффи Перин бросила газету и поспешно вскочила с его кресла.
Он сказал:
- Доброе утро, ангел мой.
- То... что газеты пишут... правда? - спросила она.
- Да, сударыня. - Он бросил шляпу на стол и сел. Цвет лица у него был все еще нездоровый, но выглядел он вполне уверенно и бодро, а взгляд его слегка красноватых глаз был ясен.
Карие глаза девушки были странно расширены, рот кривился. Она стояла рядом, глядя на него сверху вниз.
Он поднял голову, ухмыльнулся и сказал с издевкой:
- Вот и верь женской интуиции.
Она спросила каким-то странным голосом:
- Это правда, что ты так с ней поступил, Сэм?
Он кивнул.
- Твой Сэм - детектив. - Он строго взглянул на нее. Обнял за талию, положив ладонь на бедро. - Она действительно убила Майлза, ангел мой, - сказал он тихо, - между делом, вот так. - Он щелкнул пальцами другой руки.
Она отстранилась от него почти с брезгливым выражением лица.
- Не надо, пожалуйста, не трогай меня, - сказала она, судорожно вздыхая. - Я знаю... я знаю, что ты прав. Ты прав. Но не прикасайся ко мне сейчас... не надо.
Спейд стал белее мела.
Кто-то повернул ручку входной двери. Эффи Перин быстро вышла в приемную, затворив за собой дверь. Когда она вскоре вернулась в кабинет, то опять закрыла ее за собой.
И сказала тихим тусклым голосом:
- Там Ива.
Спейд, глядя в стол, еле заметно кивнул.
- Да, - сказал он. - Пусть войдет.