«Правильно, Андрей Павлович! Соглашайся! Вешайся! Ты молодец!» — «Спасибо!» — счастливо расцветает застенчивой улыбкой в ответ польщенный донельзя Андрей Павлович.
Ну я и мудак! — удивленно подумал про себя Чиликин. — Дальше некуда.
— Наверное, стоит уточнить технические детали, — доброжелательно улыбнулся Чиликину мужчина. — Про деньги, в частности.
— Да, конечно! — спохватился Чиликин. — Разумеется.
— Значит, в случае Вашего согласия половину суммы я Вам вручаю немедленно, — у Чиликина даже дыхание захватило! — а вторую половину — Вашим родственникам после того, как все закончится. Жене, вероятно? — мужчина вопросительно посмотрел на Чиликина. Тот от растерянности промолчал. —
В тот же день, — так и не дождавшись ответа, продолжил свои объяснения мужчина. — Ну, или, если Вы хотите, можно положить вторую половину в банковскую ячейку, в камеру хранения или еще куда-нибудь, — пожал он плечами. — Ну, в общем, если хотите, можете как-то подстраховаться. Но я Вам, честно говоря, не советую, — мужчина немного помолчал. — В случае расследования всё это могут раскопать, и тогда у Вашей семьи могут возникнуть ненужные проблемы. С властями, я имею в виду, — уточнил он, видя, как вздрогнул Чиликин. — Спрашивать начнут, интересоваться: а что это?.. а откуда?.. Ну, а что Ваша жена будет отвечать? Запутают ее в два счета. Запугают. Кончится всё тем, что вообще деньги отымут. Конфискуют. В пользу государства. До окончания следствия. Ну, Вы знаете, как это у нас бывает! — мужчина сочувственно улыбнулся Чиликину. —
Короче говоря, Андрей Павлович, мой Вам совет. Чем проще — тем лучше! Поэтому я Вам рекомендую самый простой и надежный вариант. Мне ведь от Вас все равно нужна будет предсмертная записка. Стандартная. Ну, как обычно пишут в таких случаях. «В моей смерти прошу никого не винить». Или что-нибудь в этом роде. Вы отдадите ее жене, а она потом обменяет ее у меня на вторую половину суммы. Уверяю Вас, это будет самое разумное. Так будет лучше для всех нас. Если, конечно, Вы согласны, — мужчина снова замолчал, вопросительно глядя на Чиликина.
— Я согласен, — пропищал тот. Потом откашлялся и повторил уже нормальным голосом. — Да, я согласен.
— Хорошо, — мужчина протянул руку, не глядя достал из бардачка пять банковских упаковок по 10 тысяч евро и небрежно протянул их Чиликину. — Ровно 50 тысяч. Можете не пересчитывать.
Чиликин молча принял их дрожащими руками.
— Вот, возьмите, — мужчина протянул Чиликину еще и какой-то пакет, видя, что тому просто некуда положить деньги. Не по карманам же их рассовывать. Чиликин всё так же молча засунул деньги в пакет. — Ладно, Андрей Павлович, мне пора, — мужчина взглянул на свои, совершенно немыслимой красоты часы и слегка поморщился — Я уже опаздываю. В общем, давайте так договоримся. Через неделю я Вам позвоню, и мы уточним детали. Будьте на всякий случай к этому моменту уже готовы. Дела в порядок приведите (Чиликин вздрогнул, вспомнив, что именно эту фразу, буквально слово в слово он говорил Диме в больнице полтора часа назад: «дела надо в порядок привести»), ну, и вообще. Чисто психологически…
— Простите! — решился все-таки Чиликин. — Только поймите меня правильно… — он замялся. — А если я вдруг передумаю? — выпалил наконец Чиликин, собравшись с духом. — Нет, я совсем не собираюсь передумывать! — поспешил пояснить он, хотя собеседник его на это его неожиданное заявление абсолютно никоим образом не отреагировал и смотрел на него все так же спокойно и доброжелательно. — Но, видите ли… Я должен все-таки с женой посоветоваться… Вдруг она против будет… (Господи! Что за чушь я несу?! Причем здесь жена?) Ну, или диагноз если не подтвердится… Ну, вдруг! Бывает же!.. — тихо добавил он, чтобы хоть что-то сказать и опустил глаза. Ему было невыразимо стыдно своей слабости.
«Бывает»!.. Бывает! Всё бывает. И такое бывает, что ничего вообще не бывает. «Вдруг»!.. Ээ-ээх!.. Стыдобища-то!.. прямо, как баба!
— Знаете, Андрей Павлович, давайте так договоримся, — как ни в чем не бывало, сделав вид, что ничего не замечает, мягко улыбнулся Чиликину мужчина. — Неделя — срок более чем достаточный. Чтобы и с женой посоветоваться, и новое обследование пройти. Так что к следующему моему звонку Вы уж, пожалуйста, решите всё для себя окончательно. Хорошо? Если передумаете — просто вернете деньги, вот и всё. Только дальше уж желательно не затягивать. Ну и не менять, естественно, потом своего решения. Вы и меня поймите, — он печально покачал головой. — Мне же тоже и подготовиться надо: помещение снять, людей, технику… Это же всё затраты. А Вы вдруг потом возьмете и передумаете! Ну?..
— Да нет, — с тяжелым вздохом пробормотал Чиликин. — Не передумаю я. (Разве что чудо? — тоскливо подумал он. — А-а-а!..) Я не передумаю! — уже решительно повторил он и твердо взглянул в лицо своему собеседнику. Улыбка того, как показалось Чиликину, стала чуть шире. — Можете не сомневаться. Всё, будет именно так, как мы договорились.
— Замечательно! — мужчина протянул Чиликину руку, прощаясь. — Тогда до вторника. Я Вам позвоню.
— До вторника, — Чиликин пожал протянутую руку и вылез из машины.
3.
Первое, что сделал Чиликин, вернувшись домой, это прошел не раздеваясь на кухню и включил чайник. Потом проследовал с пакетом к себе в комнату и высыпал на кровать деньги. Пять аккуратных пачек в банковских упаковках. Чиликин их даже с наслаждением понюхал, жадно и глубоко вдыхая ни с чем не сравнимый, волнующий запах свеженапечатанных денег. Запах свободы, счастья и благополучия. Запах жизни!
Смерти! — пришло вдруг ему в голову, и он тут же, передернувшись от отвращения, брезгливо отбросил пачки подальше от себя. Ему даже руки пойти помыть захотелось, тщательно, с мылом, настолько явственно почудился ему поползший вдруг по комнате отчетливый, тошнотворный, сладковатый, тлетворный запах. Еле-еле слышный, легкий, но все же ощутимый. Запах склепа. Могилы. Гроба.
Черт! Во нервы-то как разыгрались! — с трудом перевел дыхание Чиликин, постепенно успокаиваясь. — Прямо кисейная барышня какая-то! Скоро истерики и обмороки начнутся.
Смотреть на разбросанные по кровати деньги было, тем не менее, неприятно. Как будто это и не деньги были вовсе, а… Чиликин даже не мог понять, что именно они ему напоминали, какие ассоциации вызывали, но что-то, несомненно, зловещее и пугающее, в них было. Привет с того света! Дружески протянутая рука дьявола. Его хищно растопыренная пятерня. Приглашение в ад. Пропуск. Входной билет. С последующим уведомлением о благополучном прибытии. Следующие пять пачек — клиент прибыл.
А ведь я их никогда не увижу, те пять пачек! — сообразил неожиданно Чиликин, и эта простая и очевидная мысль почему-то вдруг потрясла его. — Десять пачек будут означать, что я уже а аду.
А может, в раю? — невесело усмехнулся он. — Да, жди!.. Как же!.. В раю. Размечтался! Самоубийцам рай не светит. Они прямёхонько в ад отправляются. Прямиком в какой-то там круг. Надо будет у Данте потом посмотреть, в какой именно. К чему хоть готовиться?!
Да, вообще шутки шутками, а… Неделя, значит… Поня-ятно… Чтой-то я не радуюсь? А? Так удачно всё с бабками решилось. Прямо как в сказке! А мне чего-то грустно… Хучь плачь.
Насчет бабок, кстати, — покусал нижнюю губу Чиликин, заваривая чай. — Как-то всё это… На удивление легко и просто… Ни тебе никаких расписок, ни хуя… вообще ничего! Вынул просто из бардачка 50 косарей и дал. «Вот Вам, Андрей Павлович, пакет ещё — а то, я вижу, Вам положить некуда!» Чуде-са-а!..
А если я… А чего я? Куда я денусь? Тем более со своей болезнью? Да и зачем?.. Так-то оно так, но все-таки… Разные же люди бывают. Бывают такие идиоты отмороженные!.. Скажет: «Не брал я ничего!» — и чего ты с ним будешь делать? Тем более, что он уже одной ногой в могиле стоит, хуй ли ему! По хую всё!!
Дать первому встречному, через две минуты разговора, 50 тыщ евро!.. Причем без всяких документов!.. Непонятно!.. Не-по-нятно!.. Ничего непонятно! Понятно только, что ничего непонятно. Ладно, впрочем, какая мне в конце концов разница? Мне-то что? Их проблемы. Может, для них 50 косарей — вообще не деньги? Так… семечки… По хую мне всё это! Сами пусть разбираются.
Мне вот что интересно — черт! чай горячий, обжегся! — чего это он мне так много денег-то дал? Причем сразу, сам предложил, не торгуясь! Я бы и за полтинник согласился… Легко! Да за какой там «полтинник»! И за двадцатку бы с радостью, и за десятку. Черту бы душу продал. Заложил. Да и!.. — мысленно махнул рукой Чиликин. — Можно было и еще дешевле меня купить, если постараться. С потрохами. Цена мне — грош. Денег ни копья, семью с хуем оставляю. С голой жопой. Кормилец, блядь, поилец. «Я!..», «Я!..», «Глава семьи!..», «Моя работа!..». «Я», блядь!.. «Глава»!.. Головка. От хуя! Тьфу!! — Чиликин опять в сердцах хлебнул горячего чая и зашипел от боли. — Ну всё, пиздец! Всё нёбо сжёг, — он покатал языком во рту свисавшие сверху клочья нежной кожицы. — Ч-черт! Да, так насчет денег… — Чиликин рассеянно пощекотал большим пальцем подбородок. — Чего меня беспокоит-то? Что много дали? Ну, а мне-то что? Много не мало. Действительно ведь дали. Не просто пообещали, не развод какой-то голимый, а правда всё! Правда дали. Вон они в комнате лежат! На кровати валяются. Можно пойти полюбоваться, — при воспоминании о деньгах Чиликина опять передернуло. — Так что, чего я беспокоюсь? Всё путем. Лучше не бывает! Хуже, впрочем, тоже. А если и бывает, то редко… Ладно, ладно! Хватит кукситься. А заодно хмуриться и злобиться. Как в песне поется. Меня, вон, сам ангел смерти похвалил. На черной БМВ. «Молодцом» назвал. Надо держать марку.
Чиликин допил чай, вымыл чашку и пошел в комнату. Убрал в пакет деньги, лег на кровать, включил телевизор и стал ждать жену. Ему не было скучно. Наоборот! Время текло теперь неправдоподобно быстро. Летело! Стрелой! Безжалостный хронометр внутри него неумолимо отсчитывал минуту за минутой, и он постоянно к нему прислушивался. Вот и еще одна прошла… И еще… Черт!!
4.
Через час 42 минуты 23 секунды вернулась из поликлиники жена. Чиликин услышал, как хлопнула входная дверь, и выглянул в коридор.
Да, точно. Господи, что сейчас начнется! — Чиликин поморщился. — Может, не говорить? — малодушно подумал он, понимая в то же время прекрасно, что это в данной ситуации совершенно нереально.
Можно, конечно, подождать результатов повторного обследования, но что это даст? Чушь ведь всё это! Лажа. Вероятность ошибки ничтожна. Да вообще ноль! Какая там «ошибка»! И кровь, и на мониторе они что-то там увидели. Углядели. Ладно, короче. Чего себя иллюзиями зря тешить. Позориться только. Лицо терять. Не маленький, чай. Не ребенок. Не страус, чтобы голову в песок прятать. Надо смотреть правде в глаза. Как и подобает!.. Н-да… Подобает, подобает!.. — Чиликин с тоской посмотрел на потолок. Говорить все равно не хотелось. — А то, что я ей потом скажу? — принялся дальше убеждать себя он. — После повторного обследования? Через неделю, когда всё наверняка подтвердится?
«Дорогая! Вот деньги, я завтра повешусь! Не поминай лихом!»? Так, что ли? Надо же всё по-людски всё-таки делать. По-человечески. Заранее хоть сказать. Обсудить. Пообщаться. Да и про деньги, про вторую половину всё объяснить.
Или уж не говорить?!.. А? — лихорадочно заметался в мыслях Чиликин, чутко прислушиваясь в то же время ко всем, раздающимся из коридора, звукам и шорохам. Сейчас войдет! — Чего тут «объяснять»?! Оставлю лучше письмо подробное, где всё ей распишу. По пунктам! Что и как. Набор инструкций, блядь. «Мою посмертную записку отдавай ТОЛЬКО в обмен на…» Ну, и так далее, в том же духе…
Обидится, конечно… — тяжело вздохнул про себя Чиликин. — Ну, а мне-то что? — тут же успокоил он сам себя. — Мне это к этому моменту уже всё равно всё будет. До фени. До лампочки! Я к этому моменту уже далеко-о буду!.. На том свете. Какой с меня спрос? — Чиликин всё никак не мог решиться. В волнении он вскочил с постели и принялся быстро расхаживать по комнате. — Да и меня же надо понять! — начал оправдываться он. — Очень мне приятно последнюю неделю жизни на положении тяжелобольного проводить! Смертника какого-то. Лучше уж оттянуться как следует напоследок! По полной программе. Махнуть, может, куда-нибудь на пару дней! По кабакам побродить. Бабки есть…
Да, «есть»! А вдруг?.. — Чиликин на мгновенье остановился. — Да-а!.. — махнул он рукой. — Вдруг, вдруг!.. Если «вдруг», тогда и думать будем. Разберемся! Только не будет ведь никакого «вдруг»! Ясно всё, как белый день. «Вдруг» только пиздецы случаются. Вот они-то — пожалуйста! Сплошь и рядом. Глазом моргнуть не успеешь, как он уж, проклятый, тут как тут. Вдруг! А хорошие дела…
Не скажу, короче! — окончательно решил он и сразу же почувствовал невыразимое облегчение. Даже повеселел. Разговоры, блядь, все эти!.. Слезы… Уходить надо достойно. Без соплей.
— Ты дома? — удивилась жена, входя в комнату. — Ты же на работу, вроде, собирался?
— Завтра пойду, — беспечно ответил Чиликин, привлекая ее к себе. — Иди лучше ко мне…
* * * * *
На следующий день, часов в 11, когда Чиликин еще лежал в постели и задумчиво курил, пуская дым в потолок, входная дверь хлопнула, и через секунду буквально в комнату ворвалась зареванная жена.
— Почему ты мне вчера ничего не сказал!? — с порога закричала она.
Чиликин от неожиданности даже сигарету изо рта в кровать выронил и сразу же с проклятиями начал ее искать.
— Что не сказал? — наконец смог произнести он, снова закурив и обреченно про себя вздохнув. Он уже знал «что».
— Про свой вчерашний диагноз, — опять заплакала жена. — Что у тебя вчера обнаружили?
— Почему, почему!.. — смущенно забормотал Чиликин. Как тут объяснишь? Почему?.. Потому. Кончается на «у». — Не точно же еще! — наконец нашелся он. — Решил подтверждения подождать. Когда повторные анализы сдам. Чего тебя раньше времени беспокоить? Я же знаю, ты волноваться будешь, переживать… — попытался он слегка подольститься к жене. — А может, не подтвердится еще ничего… (Да, как же! — тоскливо усмехнулся он про себя.)
— А про деньги почему ничего не сказал? Про самоубийство это? — опять спросила жена.