- Кислотой. - В голосе Ильмана послышались довольные нотки, словно я был учеником, ответившим урок на "отлично". - Ты молодец. Трудно сказать, что это была за кислота, но, скорее всего, соляная или серная.
- Похоже, что убийца сделал это, чтобы его не смогли опознать.
- Именно так. Но заметь, что это не помешало мне установить причину смерти. Ему в ноздрю засунули сломанный бильярдный кий. Он-то и повредил мозг, смерть наступила мгновенно. Весьма необычный способ убийства, в моей практике первый такой случай. Впрочем, пора бы уж перестать удивляться изобретательности убийц. Но я вижу, что ты как раз не удивлен. Надо сказать, Берни, что, помимо живого воображения, у тебя просто стальные нервы. Конечно, люди со слабыми нервами не решатся сюда прийти. Я деликатен и только поэтому не выпроваживаю тебя отсюда за уши.
- Мне нужно поговорить с тобой о деле Пфарров. Ты делал вскрытие Пауля и Греты Пфарр?
- А ты хорошо информирован. Сразу хочу тебе сказать, что семья забрала их тела сегодня утром.
- А свой отчет ты уже сдал?
- Послушай, я не могу беседовать с тобой в такой обстановке. Мне нужно закончить вскрытие. Я освобожусь через час.
- Где мы встретимся?
- В кафе "Приют художника" в Старом Кельне. Там тихо и нам никто не помешает.
- "Приют художника", - повторил я. - Я его найду.
Я повернулся и направился к стеклянным дверям.
- Э-э, послушай, Берни. Ты сумеешь подбросить мне деньжонок в долг?
Независимый город Старый Кельн, давно уже поглощенный разросшейся столицей, располагался на небольшом островке на реке Шпрее. Город почти сплошь состоял из музеев, поэтому остров прозвали "Музейным". Однако должен признаться, что я никогда не бывал ни в одном из этих музеев, поскольку не очень интересуюсь прошлым. По моему глубокому убеждению, именно страсть немцев к возвеличиванию своего прошлого и привела нас туда, где мы находимся сейчас - в кучу дерьма. Нельзя зайти в бар, чтобы какой-нибудь скот не начал рассуждать о границах Германии до 1918 года или не вспомнил Бисмарка и то, как мы в свое время громили французов. Это раны старые, и не стоит их бередить.
Снаружи кафе "Приют художника" ничем не привлекало к себе внимания: дверь его была выкрашена обычной краской - никаких признаков фантазии, цветы в ящике засохли, а на грязном окне висело написанное ужасным почерком объявление: "Здесь можно послушать сегодняшнюю речь Геббельса". Я выругался про себя, ибо это означало, что хромоногий Йозеф будет сегодня вечером выступать с речью на партийном съезде, перед началом которого все улицы будут забиты машинами. Я спустился по лестнице и открыл дверь.
Внутри кафе выглядело еще менее привлекательным, чем снаружи. Стены украшали мрачные фигуры, вырезанные из дерева, - крошечные пушки, мертвые головы, гробы и скелеты. Дальнюю стену почти целиком закрывал большой орган, на трубах которого было нарисовано кладбище с раскрытыми склепами и могилами. За органом сидел горбун, исполнявший Гайдна. Впрочем, похоже было, что играл он ради собственного удовольствия, а не для публики, поскольку сидевшая в зале компания штурмовиков распевала во все горло "Моя Пруссия такая гордая и великая", почти заглушая звучание органа. За последние годы я многого насмотрелся в Берлине, но зрелище, представившееся моим глазам, напоминало сцену из фильма Конрада Фейдта, и притом не самого лучшего. Казалось, сейчас откроется дверь и в кафе появится однорукий капитан полиции.
Но вместо него я увидел Ильмана, сидевшего в углу в полном одиночестве за бутылкой пива "Энгельгардт". Я заказал еще две бутылки и присоединился к нему. Штурмовики уже перестали петь, а горбун начал одну из моих самых любимых шубертовских сонат, однако играл он так плохо, что ее с трудом можно было узнать.
- Ну и местечко ты выбрал! - Я не скрывал недовольства.
- Знаешь, в причудах этого заведения есть своя привлекательность.
- Пожалуй, ты прав. Вполне подходящее место для беседы по душам с закадычным другом - потрошителем трупов. Неужели тебе мало твоих мертвецов, что ты приходишь развлечься в это мрачное подземелье?
Он только пожал плечами.
- Знаешь, одна лишь смерть, окружающая меня, напоминает мне, что я еще жив.
- У тебя, наверное, некрофилия.
Ильман улыбнулся, как бы соглашаясь со мной.
- Итак, ты хочешь узнать, что произошло с этим беднягой гауптштурмфюрером и его маленькой женой? - Я кивнул. - Это интересное дело, а интересные дела нынче становятся редкостью, скажу я тебе. Сейчас столько людей умирает в нашем городе, что все, наверное, считают, у меня дел невпроворот. Но причины их смерти обычно не составляют тайны. Я думаю, что в большинстве случаев свои отчеты о результатах вскрытия, где говорится о том, что жертва умерла от побоев, я прямиком направляю тем, кто убивал. Все перевернулось в нашем мире, все стало с ног на голову.
Он открыл свой портфель и вытащил оттуда голубую папку.
- Я принес с собой фотографии. Решил, что ты захочешь взглянуть на счастливую парочку. Они похожи на кочегаров. Опознать их удалось только по обручальным кольцам.
Я принялся рассматривать фотографии. Ракурс менялся, но объект съемок был один и тот же: на голых почерневших пружинах сгоревшей кровати лежали два трупа серого, точнее, стального цвета, похожие на мумии египетских фараонов. Мне они напомнили две обугленные сосиски, которые забыли снять с огня.
- Прекрасный семейный альбом. А что это у них с руками? - спросил я, заметив, что у трупов были подняты кулаки, словно у кулачных бойцов, изготовившихся к бою.
- О, это обычное дело, когда тела попадают в огонь.
- А разрезы на коже? Похоже на ножевые ранения.
- Тоже типично для обгоревших трупов, - сказал Ильман. - При высокой температуре кожа лопается, как спелый банан... Ты легко можешь это себе представить, если, конечно, помнишь, как выглядит банан.
- А где ты нашел канистры из-под бензина?
Он удивленно поднял брови.
- Ты и об этом знаешь? Да, в саду валялись две канистры, и я думаю, что они появились там недавно - без ржавчины, и в каждой на дне оставалось еще немного бензина, который не успел испариться. Кроме того, офицер пожарной охраны утверждал, что на месте пожара сильно пахло бензином.
- Значит, поджог.
- Без сомнений.
- А почему ты решил поискать в телах жертв пули?
- Дело опыта. Если после смерти тела сжигают, значит, это делается для того, чтобы уничтожить улики. Убийца так всегда и поступает. Я обнаружил три пули в теле женщины, две - в теле мужчины и три - в изголовье кровати. Женщина умерла еще до того, как начался пожар, поскольку пули попали ей в голову и в горло. С мужчиной все обстояло по-другому. В воздушных путях мужчины я обнаружил частички дыма, а в крови - окись углерода, ткани сохранили розовую окраску. Ему пули попали в грудь и в лицо.
- А оружие, из которого стреляли, нашли?
- Нет, но я могу сказать, что это было, скорее всего, автоматическое оружие калибра 7,65 мм с большими пулями, что-то вроде старого маузера.
- А с какого расстояния стреляли?
- Я думаю, что с полутора метров, когда убийца открыл огонь. Положение входных и выходных отверстий говорит о том, что он стоял в ногах кровати, об этом же свидетельствуют и пули в изголовье.
- Стреляли из одного и того же оружия, верно? - Ильман кивнул. - Восемь пуль, - сказал я. - Опустошил обойму полностью. Либо убийца был абсолютно уверен в себе, либо в состоянии аффекта. А соседи как? Ничего не слышали?
- Очевидно. А если и слышали, то, наверное, решили, что это Гестапо развлекается. Сообщение о пожаре поступило не ранее трех часов десяти минут утра, но спасти дом в это время было уже невозможно.
Горбун перестал играть на органе, потому что штурмовики вновь принялись петь, на этот раз "Германия, ты - наша гордость". Один из них, дородный мужчина со шрамом от уха до уха, похожим на кожицу от копченой грудинки, принялся расхаживать перед баром, размахивая кружкой с пивом и требуя, чтобы все остальные посетители "Приюта художника" присоединялись к хору. Ильман, похоже, был не против и громко запел приятным баритоном. Я тоже подтянул, не слишком старательно и фальшивя. Патриот - это не тот человек, который громко распевает песни во славу своей страны. Это чертовы национал-социалисты, особенно молодые, почему-то решили, что только они одни любят Германию. И даже если сейчас кто-то из них еще не претендует на патент, то, судя по развитию событий, они все очень скоро придут к этой мысли.
Когда пение закончилось, я уточнил у Ильмана некоторые детали.
- Оба были голыми, - сообщил он мне. - Сильно пьяны. Она выпила несколько коктейлей "Огайо", а он нахлебался пива и шнапса. Более чем вероятно, что, когда их пристрелили, они находились в состоянии сильного опьянения. Кроме того, я обследовал влагалище женщины и обнаружил там свежую сперму, совпадающую по группе крови с кровью мужчины. Я думаю, они приятно провели вечер. Ах да, у нее была восьминедельная беременность. Быстро, однако, гаснет свеча жизни.
- Она была беременна, - задумчиво сказал я.
Ильман потянулся и зевнул.