Он пошевелил пальцами, державшими пистолет, сглотнул, при этом кадык его дернулся.
- Она мне все рассказала, что вы с ней сделали. Отпираться бесполезно.
Я пожал плечами.
- А какой в этом смысл? Будь я... на вашем месте, я бы тоже ей поверил. Но, послушайте, вы уверены в том, что правильно поступаете? Когда вы вошли сюда, по тому, как вы дышите, я уже догадался, что вы пьяны. Нацисты, может, в чем-то либеральны, но смертную казнь отменять не собираются. Даже в отношении тех молодых людей, которые не научились пить.
- Я собираюсь вас прикончить, - сказал он, облизывая сухие губы.
- Ну что ж, не возражаю, но только не стреляйте, пожалуйста, в живот, прошу вас. - Я показал на пистолет. - Нет никакой уверенности в том, что вы меня убьете, но жить на молоке все оставшиеся годы мне бы не хотелось. На вашем месте я бы стрелял в голову. Между глаз, если вам это удастся. Конечно, точно попасть не так уж и легко, но зато убьете наповал. Откровенно говоря, я себя так омерзительно чувствую, что вы мне сделаете одолжение, если прикончите меня. Я, наверное, что-то не то съел и меня так мутит, словно я кружусь на карусели "Волны" в Луна-парке, а карусель не может остановиться. - В подтверждение своих слов я с шумом выпустил газы. - О Боже! - Я замахал руками. - Понятно, о чем я говорю?
- Заткнись, скотина, - сказал юноша и с этими словами наставил пистолет мне в голову.
Я хорошо изучил "парабеллум" калибра 08, когда служил в армии. В то время такой носили все офицеры. Ударник этого пистолета приводится в действие за счет отдачи, и, для того чтобы сделать первый выстрел, нужно приложить определенное усилие. Кроме того, в голову попасть гораздо труднее, чем в живот, и я надеялся, что, пока он будет нажимать на спуск, я успею пригнуться.
Я ударил его головой в живот и в ту же секунду увидел вспышку и почувствовал запах пороховых газов. Девятимиллиметровая пуля просвистела над моей головой, и тут же раздался звон стекла - что-то разбилось у меня за спиной. Мы оба упали на входную дверь. Я думал, что мне не составит труда вырвать у него пистолет, однако ошибся. Я схватил его за руку, в которой было оружие, но он оказался сильнее, чем я думал, и рука с пистолетом медленно, но верно поднималась, чтобы выстрелить снова. Он вцепился в воротник моего халата, и мне пришлось крутануть его так, что материя затрещала.
- Ах ты, гад! Ну получай же!
Я с силой надавил ему на руку, вывернул пистолет в его сторону и приставил ствол к груди. Навалившись на него корпусом, я рассчитывал услышать хруст ребер, но вместо этого раздался приглушенный выстрел, и кровь моего противника брызнула на меня. Несколько секунд я держал его обмякшее тело, а затем отпустил, и парень рухнул.
Я поднялся, чтобы взглянуть на него. Он наверняка был мертв, хотя из отверстия в груди еще лилась кровь. Затем я обшарил его карманы, чтобы узнать наконец, кому это вздумалось меня прикончить. Там лежал бумажник, в котором я нашел удостоверение личности на имя Вальтера Кольба и двести марок. Я решил, что оставлять деньги парням из Крипо не стоит, и сто пятьдесят марок взял в качестве компенсации за порванный халат. В бумажнике также лежали две фотографии: одна порнографическая, с изображением мужчины, который вставлял кусок резиновой трубки в задний проход девушки, на другой была Ильза Рудель и надпись: "С горячей любовью". Я сжег снимок моей недавней партнерши по сексу, налил себе виски и, глядя на снимок с этой эротической клизмой, вызвал полицию.
Вскоре явились двое из Алекса. Старший по званию офицер, оберинспектор Тесмер, насколько я знал, работал в Гестапо. Другой, инспектор Штальэкер, был из числа тех моих старых знакомых, каких уже почти не осталось в Крипо. Увидев Тесмера, я понял, что так просто мне не отделаться.
- Я вам рассказал все, как было.
Я уже в третий раз излагал эту историю. Мы сидели за обеденным столом, на котором лежал "парабеллум" и все, что нашлось в карманах этого парня. Тесмер медленно покачивал головой, как будто я предложил ему купить вещь, которую он сам потом ни за что не продаст.
- Все это несложно придумать. Ну-ка, давай рассказывай снова все по порядку. Может быть, на этот раз твои фантазии покажутся мне забавнее.
Рот Тесмера с тонкими, почти незаметными губами был похож на прореху в дешевой портьере. Когда он открывал его, то виднелись только кончики зубов, выступавших вперед, как у грызуна, да изредка мелькал шероховатый серенький язычок, напоминавший устриц.
- Послушай, Тесмер, я понимаю, что это звучит неоригинально, но поверь мне на слово, я ничего не выдумываю. Не все то золото, что блестит.
- Тогда стряхни пыль с этого золота, чтобы оно заблестело, черт бы тебя побрал! Что ты знаешь об этом типе?
Я пожал плечами.
- Только то, что мне удалось найти в его карманах. И то, что мы не смогли бы договориться и разойтись с миром.
- Это очки в его пользу, - заявил Тесмер.
Штальэкер сидел рядом со своим начальником, испытывая чувство неловкости, и его повязка на глазу время от времени дергалась.
Во время войны Штальэкер служил в прусском пехотном полку и за храбрость, проявленную в том бою, в котором он потерял глаз, получил орден "За заслуги". Любой, конечно, предпочел бы ордену глаз, хотя эта повязка выглядела довольно лихо. Темные волосы, густые черные усы и повязка придавали Штальэкеру сходство с пиратом, хотя в движениях он был вял, я бы даже сказал, медлителен. Но при этом он был хорошим полицейским, а главное верным другом. Тем не менее я знал, что в огонь, на котором собирался сжечь меня Тесмер, он не полезет, так как однажды уже нарвался на неприятности из-за одной своей реплики в адрес НСРПГ* во время выборов 1933 года. С тех пор он понял, что язык надо держать за зубами, что руководство Крипо - мне это было известно - только ищет повод, чтобы вышвырнуть его вон, и в берлинской полиции он оставался лишь благодаря своим военным заслугам.
______________
* НСРПГ - Национал-социалистическая рабочая партия Германии.
- Я полагаю, он решил тебя убить только потому, что ему не понравился запах твоего одеколона, - сказал Тесмер.
- А, так вы его тоже чувствуете?
Я заметил, что Штальэкер слегка улыбнулся и что Тесмер тоже не смог удержаться от улыбки вопреки собственному желанию.
- Я смотрю, ты любитель пошутить, Гюнтер. Кому-то твои шутки, может быть, и покажутся смешными, но я думаю, что ты дерьмо, и поэтому не пытайся сбить меня с толку. Считай, что у меня нет чувства юмора.
- Я рассказал тебе правду, Тесмер. Я открыл дверь и увидел господина Кольба с пистолетом, направленным мне в живот.
- Он наставил на тебя "парабеллум", и тем не менее ты ухитрился укокошить его. А в тебе что-то незаметно дырок, Гюнтер.
- Я хожу на заочные курсы гипнотизеров. И уже говорил тебе, что он, на мое счастье, промахнулся. Ты же видишь разбитую лампочку.
- Послушай, меня не так-то легко загипнотизировать. Этот парень был профессионалом, а у профессионала отобрать пистолет практически невозможно.
- Профессионалом в чем? В торговле мужским бельем? Не говори глупостей, Тесмер, в этих делах он был просто ребенок.
- Ну что ж, тем хуже для тебя, поскольку он уже никогда не станет взрослым.
- Он, конечно, был молод, - сказал я, - но отнюдь не слабак. Я не кусаю себе губы, оттого что ты так привлекателен, и кровь, которую ты видишь, это настоящая кровь, и это моя кровь. А мой халат порван. Надеюсь, ты это заметил?
Тесмер презрительно рассмеялся:
- А я подумал, что ты просто неряха.
- Этот халат стоил мне пятьдесят марок. Ты что, думаешь, я его специально порвал, чтобы ты мне поверил?
- Если у тебя столько денег, что ты можешь себе позволить такие халаты, значит, тебе ничего не стоит порвать его. Я всегда думал, что частные детективы слишком хорошо получают.
Я откинулся на спинку стула, вспомнив, что Тесмер был доверенным лицом майора полиции Вальтера Веке, который отвечал за борьбу с консерватизмом и большевизмом в рядах полиции. Конечно, таких ублюдков, как Тесмер, надо еще поискать. Я подумал: как это Штальэкеру до сих пор удается держаться в Крипо?
- Сколько же ты загребаешь, Гюнтер? Триста, а может, четыреста марок в неделю? Наверное, столько же, сколько мы с тобой получаем вместе. Слышишь, Штальэкер?
Мой друг предпочел уклониться от этой темы.
- Я не знаю, - пробормотал он.
- Ты понял? - обратился ко мне Тесмер. - Штальэкер даже представления не имеет, сколько тысяч ты заколачиваешь за год.
- Ты зарыл свой талант в землю, Тесмер. У тебя просто страсть к преувеличениям. Похоже, твое место не в полиции, а в министерстве пропаганды. - Он промолчал. - Ну хорошо, хорошо, я все понял. Сколько это будет мне стоить?
Тесмер пожал плечами, пытаясь справиться с улыбкой, которая снова невольно появилась на его лице.
- Человеку, который может позволить себе купить халат за пятьдесят марок, это будет стоить сотню марок, и ни пфеннигом меньше.