Она вскочила и принялась расхаживать по комнате, словно это помогало ей собраться с мыслями.
- И даже его конек, пресловутая статья шестьдесят четвертая... Разве это не доказывает, что он просто боится - боится самого себя и старается себя успокоить? Он знает, что вы здесь и допрашиваете меня, - в нашем доме все известно, кто куда и зачем пошел. Знаете, о чем ему думается? О том, что нервы у меня не выдержат и я потеряю голову. Тогда подозрение падет не на него, а на меня... А попади я в тюрьму - он свободен.
- Минутку. Мне что-то непонятно. О какой еще другой свободе идет речь?
- О полной его свободе.
- А на что ему это после смерти мадемуазель Ваг?
- Найдутся другие мадемуазели.
- Значит, вы думаете, что муж воспользовался бы вашим отсутствием и завел бы любовниц?
- Почему бы нет? Это тоже возможность увериться в себе.
- И потом по очереди убивать их?
- Не обязательно убивать всех.
- Но ведь как будто он не способен поддерживать отношения с людьми?
- Да. С людьми нормальными - с людьми нашего круга.
- Людей, не принадлежащих к вашему кругу, вы не считаете нормальными?
- Вы же прекрасно понимаете, что я хотела сказать... Ненормально, что он водится с...
- Почему?
В дверь постучали, она отворилась, и вошел Фердинанд в белой куртке.
- Мосье Мегрэ, вас спрашивает кто-то из ваших сотрудников.
- Где он?
- Здесь, в коридоре... Он сказал, что это очень срочно, и я решился провести его сюда.
В полутьме коридора комиссар увидел Люка.
- Одну минуту, мадам Парандон, вы разрешите? Он притворил за собою дверь. Фердинанд ушел. Жена адвоката осталась у себя в комнате одна.
- Что такое, Люка?
- Утром она два раза проходила через гостиную.
- Это точно?
- Совершенно точно... Отсюда вам не видать, а из гостиной хорошо видно. В доме на Цирковой улице у окна почти целый день сидит один калека...
- Очень старый?
- Да нет, просто пожилой - лет пятидесяти... Когда-то попал в аварию и потерял ноги... Теперь торчит у окна целый день и от нечего делать наблюдает за всеми, кто тут ходит взад и вперед... А еще его интересует, как моют машины, особенно "роллс-ройсы..." Судя по тому, что он мне рассказывал, - а я задавал ему всякие дополнительные вопросы, - его показаниям верить можно... Фамилия его Монтанье... А дочь у него акушерка.
- В котором часу он видел мадам Парандон в первый раз?
- Чуть позднее половины десятого.
- Она шла в направлении кабинетов?
- Да. Он разбирается в планировке квартиры даже лучше нас... Да и об отношениях адвоката с секретаршей знает.
- Как она была одета?
- В голубом, в домашнем.
- А во второй раз?
- Минут через пять после этого она прошла по гостиной обратно... И его поразило, что она даже не заметила, что в глубине комнаты горничная вытирала пыль.
- Значит, она не видела горничную?
- Нет.
- А ты допросил Лизу?
- А как же, еще утром.
- И она об этом тебе ничего не сказала?
- Говорит, что никого не видела.
- Спасибо, дружище!
- Что делать дальше?
- Ждите меня оба здесь. Никто не подтвердил показания этого Монтанье?
- Одна только служанка из квартиры на пятом этаже сказала, что заметила в окне гостиной кого-то в голубом - это было в то же время...
Мегрэ снова постучался в будуар и вошел, в ту же минуту мадам Парандон показалась на пороге спальни. Он не спеша выколотил пепел из трубки и снова набил.
- Будьте любезны, мадам, вызвать сюда горничную.
- Вам что-нибудь понадобилось?
- Да.