Мог бы, но не сказал.
17
- Нет её, - тихо сказала Юля, виновато опустив голову. - От дыхает за границей, парень у двери даже не пустил меня внутрь. Сказал, чтобы пришла через месяц...
Василий Колготин поглубже натянул красную лыжную шапочку, плотнее запахнул полы потрепанного черного пальто. Злоба вспых нула в его мрачных, глубоко посаженных серых глазах. Они обре тали цвет, когда он злился или рассуждал о том, как можно быст ро стать богатым. А когда валялся на диване, глаза у него были водянистыми, бесцветными.
- Достала ты меня со своей богатой мамашей! - сквозь зубы процедил Колготин. - И на хрена я связался с тобой?
- Ну и не связывался бы, - так же тихо сказала Юля.
Вот уже который раз она приходит к этому двухэтажному зда нию на Сретенке, по нескольку часов дежурит неподалеку от вхо да, надеясь увидеть мать, да все бестолку. Холодно в Москве, постоишь на морозе - так замерзнешь, потом и за ночь не согре ешься. А уж как отвратительно на душе становится, когда понима ешь: и сегодня ничего не получится, нужно возвращаться в гряз ную, вонючую квартиру Колготина, терпеть его злость! Прямо жить не хочется!
Сегодня он увязался с нею, пришли под конец рабочего дня. Юля понимала, что стоять на холоде час или два Колготин не бу дет, только разозлится, поэтому и привела его к офису "Спарты", когда уже стемнело. Сказала, что сегодня постарается увидеть кого-то из начальства, пусть они объяснят, где мать, может, позвонят ей. Не пустили, ничего нового не сказали.
А Колготин все равно разозлился.
К такому придурку она бы и близко не подошла в Ростове: здоровенный бугай с длинным носом и сальными патлами, только и
мечтает, как бы разбогатеть, да поехать на Канары, а делать ни чего не хочет. Несколько проституток с Курского вокзала, неоп рятных, опустившихся женщин, приводят в его квартиру мужиков, платят ему за это, тем и живет. Считает себя сутенером, хозяи ном этих проституток... А на самом деле они крутят им, как хо тят, если б не удобная своей близостью квартира на Земляном Ва лу, давно бы плюнули на такого "хозяина".
Он хотел и её, Юлю, пустить по рукам. Увидел на вокзале, привязался, как репей: тебе, наверное, ночевать негде, пойдем ко мне, это недалеко, и дешево, и надежно, меня тут все знают, и пальцем тебя не трону, клянусь...
Знала она цену таким клятвам, но что оставалось делать? Ночевать все равно было негде. Квартира у него была такая, что стыдно за Москву стало. Колготин напоил её крепким чаем, пред лагал выпить водки, но Юля отказалась. Он выпил сам, долго расспрашивал, откуда приехала, да кто дома её ждет, да зачем - в Москву? Откуда, откуда! Из Ростова. Хочет найти свою мать, вот и все. А потом он потащил её в кровать. Но Юля знала, что все этим кончится, готова была к такому повороту. Она выхватила из кармана юбки газовый баллончик и, не долго думая, пустила ядовитую струю прямо в пьяную рожу хозяина. Он заорал, помчался в ванную промывать глаза, потом грозился убить её. Тогда Юля сказала:
- Я сама убила двоих, а третьего сварила в кипятке. Так что подумай хорошенько.
Эти страшные слова охладили пыл Колготина и ужаснули Юлю. Ведь она не соврала, и в самом деле так было... Потом она расс казала, что мать, которую собирается отыскать в Москве, гене ральный директор большой фирмы, очень богатая женщина, и Колго тин совсем перестал злиться. Понял, что лучше по-хорошему отно ситься к незнакомой, странной девчонке. Богатая мамаша, гене ральный директор - это же клад! И он вознамерился принять учас тие в поисках, но с условием, что за это Юля заплатит ему потом пять тысяч долларов. Почему именно пять, он и сам не знал. На верное, просто не мог себе представить, что можно получить больше. Юля согласилась.
Поиски затянулись. Долгое время никто не мог сказать ниче го определенного о компании "Фермопил". Колготин злился, орал, грозился выгнать Юлю. Пришлось уступить ему, один, а то и два раза в неделю спать в одной постели. Противно было, да ничего больше не оставалось.
Потом выяснилось, что теперь компания называется не "Фер мопил", а "Спарта". Ею, действительно, руководит Раиса Федоров на Омельченко. Нашли офис этой "Спарты"...
Говорят - не раньше, чем через месяц вернется... Да разве можно выдержать ещё месяц такой жизни? Колготин совсем сдурел, с каждым днем становится все наглее. Ему уже мало, что она спит с ним, пытается сделать из неё проститутку, чтобы продавалась богатым пассажирам, на Курском, а деньги приносила ему...
А ей уже ничего не хочется. Такая усталость в душе, такой мрак... На свет Божий не смотрела бы...
- Что ты сказала? - презрительно сощурился Колготин.
- Что слышал. Раиса Федоровна Омельченко и вправду гене ральный директор фирмы. Это моя мать. Я не обманывала тебя. И в том, что она сейчас за границей, не виновата. Не хочешь со мной связываться - не надо. Могу хоть сейчас уйти от тебя.
- Заткнись, сучка! Я с тобой почти два месяца вожусь, терплю тебя, своих шлюх забросил, они другие хаты себе понахо дили, другим платят ...твою мать! Ну и на хрена мне это надо? Не виновата!.. - злобно скривился он. - А кто мне за хату платить будет? За то, что без дела остался, бабки потерял?! Теперь сижу на мели, а она - могу уйти! Я тебя из-под земли достану и зас тавлю должок вернуть, поняла?!
Юля горестно вздохнула, подняла на него влажные глаза.
- Ну чего ты злишься? Подождем, вот приедет мать, я с то бой за все и рассчитаюсь.
Если приедет, если захочет разговаривать с нею, если сог ласится помочь... Но об этом думать не хотелось.
- У меня бабки кончаются. Приедет - рассчитаешься, это са мо собой. А пока - иди работай. Завтра отведу тебя на Курский. Ты телка видная, без дела не останешься.
- Я же сказала тебе - не пойду.
- Пойдешь! Ты мне эти пять тысяч за месяц приволокешь!
- Не пойду!
- Заткнись! Баллончика у тебя уже нету, я выбросил, так что не вякай, а то в морду получишь, - он схватил её за куртку, притянул к себе. Резкий запах табачного дыма и перегара заста вил Юлю испуганно отшатнуться. Боишься? Да нет, фотку твою портить нельзя, это теперь товар.
- Пусти меня! - Юля попыталась оттолкнуть его.
Но Колготин крепко вцепился своими узловатыми пальцами с черными ногтями в грудь.
- Я же сказал: не рыпайся! Богатая мамаша обрадуется, ког да узнает, что её дочка и сама неплохо зашибает на Курском, - он мрачно ухмыльнулся. Труженица!
- Да пусти же ты, дрянь такая! - закричала Юля.
Хлесткая пощечина обожгла её щеку. Колготин криво усмех нулся:
- Теперь буду разговаривать с тобой так. Поняла? И заткни свою пасть!
- Я... я тебя зарежу ночью!
- Ни хрена ты не сделаешь, пугаешь только. Я давно это по нял. Будешь приводить по десять мужиков в день ко мне на хату, классно заживем! - он ткнул её кулаком в живот.
От боли потемнело в глазах, от ярости замутилось сознание. Юля дернулась изо всех сил, потом ударила Колготина коленкой в пах. Грязные пальцы на её груди разжались, и Юля, спотыкаясь, побежала прочь.
- Падла!.. - простонал Колготин. - Я тебя... урою!
Зажимая пятерней ушибленное место, он, согнувшись, побе жал следом за Юлей.
18
Лаврентьев распахнул дверь и остановился на тротуаре, гля дя на сумрачное, пустое здание.
- Хорошая была фирма... - пробормотал он с усмешкой.
И направился к своей машине, у которой, скрестив на гру ди руки, стоял его телохранитель Сергей. Даже не телохранитель, а один из давних приятелей, который в экстремальной ситуации отлично умел работать руками и ногами. А вот работать головой не умел и не хотел, поэтому предпочитал сопровождать Вадима, когда это было нужно. Каждому свое.
- Ну что, Вадик? - спросил Сергей.
- Хорошая была фирма, - повторил Вадим.
- Это я уже понял. Невооруженным глазом видно - кранты им. Тут одна девочка к ним рвалась, обалденно красивая. А мордово рот у дверей не пустил. Так и ушла, бедненькая, ни с чем, и в переулке темном исчезла навсегда... Если таких девчонок посы лают - труба дело.
- Что поделаешь, если у них идиосинкразия к собственным вкладчикам, пожал плечами Лаврентьев.