Тьма опустилась на землю стремительно, будто кто-то повернул выключатель. Несмотря на то, что Волк вот уже почти десять лет жил здесь, он все равно никак не мог привыкнуть к этой местной особенности. На рассвете, солнце, едва показавшись оранжевым краем из-за затянутого утренней дымкой горизонта, за каких-то два-три часа взлетало в зенит, откуда и жгло потом весь день прямыми палящими лучами. Так же быстро происходил и закат, когда усталое светило буквально рушилось обратно за горизонт, погружая мир в темноту таинственной южной ночи. Вот и сейчас, потемнело так быстро, что наемники даже не заметили самого процесса. Вроде только что сидели у небольшого разложенного в специально отрытой яме, чтоб не засекли досужие наблюдатели, костерка, то и дело, поглядывая на высившиеся поодаль окраинные постройки Кфар Каны, а вот уже белесые строения совершенно пропали, растворились во тьме, укутанные звездным покрывалом. И вообще уже ничего не различить за узким кругом света, выхваченным из мрака живым, несущим тепло пламенем костра, и лишь таинственный шелест легкого ветерка в листве деревьев напоминает о том, что вокруг есть еще что-то кроме освещенной мятущимися пламенными бликами травы под ногами и песчаных стенок вырытого убежища.
Коротать ночь решили в рощице неподалеку от деревни. Во-первых, разместиться в деревне не привлекая к себе лишнего внимания, не представлялось возможным. Ни гостиницы, ни какого-нибудь частного отеля они так и не заметили, хотя облазили можно сказать каждый квадратный метр деревушки. Был, конечно, вариант попытаться снять комнату или какую-нибудь пристройку в частном секторе, но едва сунувшись туда, наемники обнаружили, что буквально вся сельская окраина превращена в сеть замаскированных опорных пунктов боевиков. В нескольких дворах они даже обнаружили укрытые маскировочными сетями пусковые установки ракет. Лишний раз контактировать с товарищами по оружию не хотелось. Во-вторых, и это соображение стало определяющим, наемники всерьез опасались ночного налета израильской авиации и не желали подвергать лишней опасности себя, а главное небольшой грузовичок с кузовом фургоном, на стенках которого яркими красками было выведено название строительной фирмы «Джихад эль-Бина». Фирма эта реально существовала в природе. Именно ее специалисты после того, как израильская армия оставила зону безопасности к югу от реки Литани, помогали ливанским военным в укреплении пограничной полосы, строили дороги и восстанавливали пострадавшие деревни. Мало кто в Ливане не знал, что фирма создана на деньги «Партии Аллаха» и жестко ею контролируется. Но никого этот факт не смущал, пожалуй, даже наоборот, добавлял уважения и авторитета ее сотрудникам. Собственно благодаря этому машина строителей, органично вписывающаяся в пейзаж Южного Ливана, и была выбрана для исполнения их плана.
В просторном кузове фургона мирно лежали мешки с цементом — вполне нормальный строительный груз, на тот случай, если кто-то особо настырный решит проверить. Вооруженные люди в кабине, тоже вполне объяснимы, время сейчас военное, враг, что называется у ворот, так что даже строители, представители самой мирной профессии вынуждены перевозить свои грузы с оружием в руках. И лишь если кто-нибудь удосужился бы, разобрав завалы из бумажных мешков с цементом добраться до тех из них, что лежали в самом дальнем ряду, да еще и вскрыть один из этих отложенных подальше мешочков, тогда бы он увидел весьма странную картину. Из вспоротого мешка вместо серой цементной пыли тяжело заструились бы буро-желтые гранулы, напоминающие мелкую вермишель, в которых любой сапер без колебаний опознал бы гексоген. Один из самых мощных и опасных видов промышленной взрывчатки. Вот почему так опасались авиаударов наемники. Даже попадание бомбы рядом с машиной могло привести к детонации опасного груза, и тогда задание Халиля однозначно можно было бы считать проваленным, после чего цена их собственных жизней в независимости от степени личной вины в срыве миссии стремительно приблизилась бы к исчезающе малой величине.
Учитывая оба перечисленных фактора, ночевка за пределами деревни в небольшой рощице выглядела просто идеальным вариантом. Уж сюда-то точно не залетит ни одна шальная ракета, и практически наверняка не забредет ни один досужий боевик. У этой публики хватает развлечений в деревне, так что шляться ночью по окрестностям они точно не станут. Необходимо было лишь соблюдать самые элементарные меры предосторожности и маскировки, чтобы не выдать часовым своего местоположения. А то те с перепугу могли и обстрелять рощу, приняв их за подкрадывающийся в темноте к деревне израильский спецназ.
Огонек уютно потрескивал на дне ямины, на железной треноге исходил паром закопченный чайник, обещая скорое наслаждение крепким горячим напитком. Они только что поужинали, и уютно разлеглись, глядя на танцующие на сухих ветках языки пламени. Дневная перепалка была уже прочно забыта, и Волк, приподнявшись на локте, лениво обратился к Фашисту:
— Слушай, Фаш, давно хотел у тебя спросить, но все как-то случай не подворачивался…
— Ну, спрашивай, — расслабленно подбодрил его Фашист, закидывая руки за голову и мечтательно глядя в висящее над ними звездное небо.
— Ты только не обижайся, хорошо? Обещаешь?
— Ну, если ты не будешь расспрашивать меня о любовных связях моей прабабушки, то обещаю… — Фашист тихо хихикнул себе под нос.
— Расскажи, чего тебя вообще сюда принесло? Чего дома не сиделось?
— Я же тебе тысячу раз говорил, — удивился Фашист. — Воевать с мировым еврейством я приехал. С жидо-массонским заговором…
— Да это я уже слышал, — нетерпеливо прервал его Волк. — Мы с тобой это уже обсуждали! Я вот что хочу спросить: ты же здесь не в международных банкиров стреляешь, не в финансовых воротил, а в обычных еврейских парней, они-то, в чем перед тобой виноваты?
— Понимаешь ли, — приподнявшись на локте и внимательно глядя на освещенное пламенем костра лицо напарника начал Фашист. — С этой заразой надо бороться всем вместе, сообща… Каждый на своем уровне должен что-то сделать, внести посильный вклад. Да, ты прав, до Ротшильдов и Бильдебергского клуба мне, конечно, не дотянуться, кишка тонка. Зато я могу здесь спокойно убивать других евреев, простых Хаимов и Мойш. Это и есть мой вклад в общее дело. А с теми разберутся уже другие люди…
— Так ты что? Предлагаешь всех евреев уничтожить? Вообще весь народ, с женщинами, детьми, стариками… Правых и виноватых, вообще всех одной кучей?
Удивленный Волк тоже приподнялся с земли, пытаясь заглянуть в глаза напарнику. Пламя костра мигнуло, прижатое к земле налетевшим порывом ветра и вдруг вытянулось длинным языком в сторону Фашиста, освещая его лицо. Волк вгляделся пристальнее в эти прозрачные неподвижные глаза и отшатнулся, разглядев в них лишь холодную пустоту арктической пустыни.
— Конечно, всех. Зачем же их сортировать… — невозмутимо сообщил напарник.
— Но почему? — в вопросе прозвучало даже не привычное возмущение, а скорее безмерное удивление.
— Это надо с самого начала объяснять, — зевнул Фашист. — Так в двух словах не скажешь… а время позднее уже…
— Да ладно тебе, — завозился, устраиваясь поудобнее Волк. — Объясни уж, ночь длинная…
— Тебе что, в самом деле, интересно? — сделал последнюю попытку увильнуть от объяснений Фашист.
— Представь себе, — решительно заявил Волк. — Может быть, и я начну осознанно бороться с евреями, а не за деньги.
— Ладно, — улыбнулся Фашист. — Так уж и быть, слушай. Началось все с появления на земле далеких предков современных людей. Тех, первых представителей рода хомо сапиенс, которые возникли на территории нынешней Восточной Европы. Это были первые люди в том смысле, который мы вкладываем в понятие — человек. Они обладали гибким подвижным умом, очень быстро создали речь, научились пользоваться огнем и изготавливать оружие и орудия труда. В первую очередь орудия труда, потому что это была раса прирожденных людей-тружеников, людей-творцов. Энергия, которых была направлена на созидание, а не на разрушение. Это были предки тех, кого впоследствии стали называть арийцами и борейцами. Предки современных славян, немцев и некоторых балканских народов.
— Тихо, тихо, притормози коней, — перебил разошедшегося напарника Волк. — Это что же, по-твоему, выходит, что предками славян были арийцы?
— Ну да, — ничуть не смутился Фашист. — Конечно, предками славян была одна из ветвей древних ариев.
— Так значит, мы с немцами вроде как пошли от одного корня? Имеем общих предков?
— Конечно. Даже немецкие пруссы, это не что иное, как искаженные руссы. Просто одно из славянских племен.
— Раз так, какого же они тогда хрена обзывали нас в войну недочеловеками и собирались уничтожить чуть ли не полностью, а? Хороши братья, ничего не скажешь!
— Вторая Мировая, одна из самых тяжелых и мрачных страниц в истории белой арийской нации, — с вовсе не наигранной скорбью произнес Фашист. — Это величайшая трагедия, братоубийственная война, в которой жиды стравили между собой два великих арийских народа.
— Нет, братец, вот тут, ты точно гонишь! — Волк в азарте рубанул воздух ладонью. — Причем же здесь жиды? Их самих уничтожали в первую очередь. Они наравне с русскими бились на фронтах этой войны. Уж если кто в ней действительно пострадал больше всех, так это как раз русские и евреи, ну и сами немцы, конечно тоже.
— Вот-вот, хотели уничтожить евреев, а как обычно это и бывало в истории, больше всех пострадали русские и немцы, — иронично скривился Фашист. — Ты не спорь пока, дай я тебе попытаюсь объяснить все с самого начала. Тогда ты и сам поймешь, как все вышло.
— Ладно, слушаю, — недоверчиво склонил голову набок Волк.
То, что сейчас говорил напарник, для него звучало полнейшей дикостью, явным бредом, после такого начала он уже заранее настроился на скептический лад, понимая, что и продолжение будет в том же духе. Собственно можно было дальше и не слушать, просто очень хотелось понять, как и чем так сильно зацепили эти бредни в общем-то неглупого, эрудированного и умеющего критически мыслить парня. Зацепили настолько, что заставили пойти убивать людей, повинных лишь в том, что они родились евреями.
— Так вот, — продолжал меж тем рассказывать Фашист. — Все проблемы современного нам человечества тянутся как раз из того первобытного времени, когда параллельно расе будущих ариев, виду хомо сапиенс на планете существовала еще одна тупиковая ветвь человеческой эволюции. Неандертальцы. Тупые и жестокие охотники-каннибалы. Не способные к труду и искусству, не способные к обучению и созиданию, звери в человеческом обличье. Конечно, вид хомо сапиенс был более прогрессивным и жизнеспособным по сравнению с видом хомо неандерталиус, и на этом основании в традиционной науке принято считать, что сапиенсы просто напросто вытеснили неандертальцев из ареала своего обитания в непригодные для жизни районы, где те благополучно погибли.
— Этакий геноцид на заре человечества, — глубокомысленно вставил Волк.
— Геноцид, он самый, — согласился Фашист. — Но, увы, отнюдь не абсолютный, как считается, и не доведенный до логического конца. Многие археологические исследования указывают на то, что в период появления сапиенсов, неандертальцами была широко заселена территория современной Западной Европы, Ближнего Востока и Средней Азии. Пользуясь своим численным превосходством и звериной людоедской хитростью, неандертальцы вполне успешно противостояли натиску сапиенсов, а иногда умудрялись их даже порабощать. Поэтому, помимо прямого истребления во многих районах происходила и ассимиляция, взаимопроникновение двух культур. Женщины неандертальцев с удовольствием отдавались более привлекательным и цивилизованным сапиенсам. Женщины сапиенсов в свою очередь часто похищались агрессивными каннибалами отнюдь не с гастрономическими целями. После такого скрещивания на свет рождались ужасные ублюдки-нелюди, наследовавшие от сапиенсов пытливый, быстрый ум, а от неандертальцев звериные людоедские инстинкты. Вот это страшное сочетание и привело к появлению в итоге фактически двух видов человека разумного. Великого и свободного человека-творца на востоке Европы, и злобного лишь внешне человекоподобного людоеда-разрушителя, ненавистника всего светлого и возвышенного на западе. Причем наиболее хитрым и жизнеспособным плодом этого противоестественного скрещивания стал как раз еврейский этнос. Уступая неандерталоидам саксам и прочим гуннам в грубой животной силе, эти, зато обладали невероятной хитростью, позволившей им опутать паутиной лжи весь мир, закабалившей людей с помощью придуманной ими же банковской системы, паразитирующей на остальных людях. В первую очередь, конечно, на постоянно обманываемых и ограбляемых ими арийцах.
Разволновавшись в процессе этой обличительной речи, Фашист вскочил на ноги, азартно размахивая руками.
— Тише ты, истинный ариец, не мельтеши так, — дернул его за штанину Волк.
И, дождавшись, когда напарник смущенно улыбнувшись, вновь усядется на место, спросил, тщательно подбирая слова:
— То есть, по-твоему, на земле сейчас живут два совершенно разных вида человеческих существ, я тебя правильно понимаю?
— Правильно, — кивнул Фашист.
— Но ведь это же бред, — ласково, словно втолковывая элементарные вещи умалишенному, попробовал вразумить его Волк. — Проведена целая куча генетических исследований, практически расшифрован геном человека. Если бы все обстояло так, как ты говоришь, ученые уже давно нашли бы это различие.
— Вот то-то и оно! — торжественно воздел вверх палец Фашист. — За долгие века селекции, вся неандертальская примесь в человечестве сократилась буквально до одного «людоедского» гена, который и превращает человека в кровожадного монстра. И евреи всячески блокируют исследования по выявлению у людей этого гена. Знают, что иначе откроется правда, об их нечеловеческом происхождении. Понимаешь? Они не люди, они звери в человеческом облике. Звери, живущие среди нас, притворяющиеся нами и ненавидящие нас первобытной звериной ненавистью. Они должны быть уничтожены. Должны! Ради будущего арийской расы! Ради будущего наших детей!
— Да ты просто псих, Фаш! — Волк с силой встряхнул разошедшегося напарника за ворот пятнистой куртки. — Ты параноик! Понимаешь, нет? Тебе нужно лечиться, ты душевнобольной, если всерьез веришь в это! Кто только засрал тебе мозги такими идеями?
— Были люди… — криво улыбнулся Фашист. — А впрочем, что я перед тобой распинаюсь. У тебя шоры на глазах, шоры натянутые сионистско-интернационалистской идеологией советского воспитания, специально разработанной евреями, чтобы дурачить русский народ. Пока ты сам. Сам! Не захочешь скинуть повязку с глаз и взглянуть, наконец, на мир, такой, как он есть, ничто тебе не поможет. Ты ничему не поверишь и бестолку тут что-либо объяснять.
Он демонстративно отвернулся от Волка, глядя на тлеющие в ночи угли догорающего костра. Волк, решив больше ничего не говорить, растянулся на еще хранящей дневное тепло земле. Он уже последними словами ругал себя в душе за то, что сунулся к Фашисту с расспросами. Конечно, у парня явно изо всех щелей течет крыша, но разве это его дело? Пока Фаш нормально воюет и устраивает его как напарник, пусть верит, во что ему нравится, какое кому до этого дело? Фашист же пристально следил за последними едва вспыхивающими на темнеющих углях язычками пламени. Подчиняясь древней магии огня, он погружался в воспоминания, мысленно переносясь на несколько лет назад, в другую страну, в полный машин и людей северный город. Его родной город, в котором он впервые встретил тех, кто рассказал ему о страшной изнанке этого мира ведомого к гибели затаившимися среди людей человекозверьми.
Ботинки выбивали по асфальту барабанную дробь. Быстрее, еще быстрее! Плевать на колотье в боку, давно сбитое дыхание и ноющие мышцы ног. Быстрее! Если догонят… Нет, не думать об этом, не думать! Просто быстрее, еще быстрее, выжать из измученного, стонущего от запредельного усилия тела, максимально возможную скорость. Мимо мелькали, размазываясь, оранжевые полосы света, отбрасываемые редкими фонарями, впереди уже маячил залитый огнями Комсомольский проспект, быстрее туда, к людям, к веренице машин, прочь от этого гиблого места. Вслед неслись гортанные вопли преследователей, громом отдавался в ушах топот их ног. Быстрее, быстрее!
В этот раз они явно попали в хорошо подготовленную засаду. Кто-то сдал, может быть случайно проболтался, может быть расчетливо предал. Теперь уже не важно. Важно то, что их здесь ждали! С таким за всю свою карьеру в бригаде скинхедов Вовка встретился впервые, хотя уже не раз принимал участие в подобных операциях. Судя по реакции старших бойцов, они тоже растерялись. Всякое, конечно, бывало, но одно оставалось неизменным, всегда нападали и били они, жертвам оставалось лишь сдаться, или попытаться как-то спастись. Самих себя в роли беспомощных жертв они никогда даже не представляли. Никогда вплоть до сегодняшнего вечера…
Акцию они спланировали давно. Несколько человек, даже съездили сюда на разведку и рекогносцировку, естественно стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, переодевшись в обычные молодежные наряды и натянув на бритые головы яркие бейсболки. Бывшее институтское общежитие действительно оказалось заселено кем угодно, только не студентами. Потолкавшись часок по окрестностям, переодетые скины выяснили, что основной частью постояльцев являются рыночные торговцы, выходцы с Кавказа. Цель была признана подходящей. Место действия тоже благоприятствовало, старые изобилующие проходными дворами кварталы центра Москвы. Достаточно удаленные от центральных улиц, тихие, без лишних свидетелей. Вместе с тем, совсем рядом несколько станций метро, позволяющих оперативно покинуть место совершения акции, разбившись на мелкие группы.
Особого планирования не было, просто по двое, по трое съехались в район ближе к темноте и, собравшись, выдвинулись к мрачному зданию общежития, затаились на подступах, решив накрыть первую же нерусскую морду, какая появиться в пределах видимости. Морды отчего-то появляться все никак не хотели, хотя по уверению разведчиков, еще вчера так и шныряли по округе, причем чувствовали себя здесь уверенно, по-хозяйски. Время в ожидании тянулось медленно, Кастет, заметно нервничая и настороженно оглядываясь по сторонам, курил сигарету за сигаретой. После Вовка вспомнит это необычное поведение лидера и решит, что возможно тот предчувствовал те события, которые должны были обрушиться на их бритые головы уже через несколько минут.