Реми устал. Реми был зол.
— Я с ног валюсь, — сказал он в трубку. — Давайте завтра. Завтра я приеду замок ставить и все вам расскажу.
— Приезжайте, Реми, я вас накормлю ужином, отдохнете, — заманивал Максим. Он был доволен работой над сценарием, и ему хотелось поужинать в компании, переключиться, узнать о ходе расследования.
— Вадим еще там?
— Он собирается уходить, но если вы приедете, то он, конечно, останется, чтобы услышать новости. У меня водка есть. Настоящая, русская, не то что тут у вас продают.
— Холодная?
— Холодная.
— А еще что? — капризничал Реми.
— Мясо.
— Строганофф?
— Что-то в этом роде.
— Ладно, еду.
Вадим устроился у телефона, чтобы предупредить Сильви, что он задержится. Максим отправился на кухню сочинить что-нибудь на ужин. Он достал мясо, лук, нашел в ящике несколько сморщенных морковок, которые покупал еще дядя, и принялся все это резать на кусочки.
— Ты умеешь готовить? — закончив говорить по телефону, подошел к нему Вадим.
— Холостая жизнь научит. Я два года своей жизни был женат, а остальное время в холостых пробегал.
— А я, по-моему, всю свою жизнь женат. Только на разных женщинах, но — всегда женат…
— Ну и как, состояние женатости тебе нравится?
— А вот это смотря с кем. С Сильви — да. Даже очень.
— Нашел совершенную женщину?
— Может быть… Или, наоборот, стал совершенным мужем. Это, знаешь, приходит с опытом. Я сегодняшний поладил бы теперь даже со своей первой женой.
С которой, как я думал, разводясь, жить вместе никак невозможно.
— Хм, интересная мысль. Выходит, что я упустил бесценный опыт в своей жизни.
— Наверстаешь, — улыбнулся Вадим. — Я могу тебе помочь?
— Можешь. Помой салат.
Когда Реми позвонил в дверь, стол уже был накрыт усилиями двух знаменитостей.
— Мм-м, вкусно пахнет! — сказал детектив на пороге. Они решили есть на маленькой, жаркой от работающей духовки кухне. Максим ловко опрокинул тяжелую стеклянную крышку кастрюли, и обжигающий пар поднялся над тушеным мясом.
— Я ваши фильмы не видел, месье Дорин, скажу вам честно, и никак не могу судить, какой вы режиссер, — говорил Реми, оттопырив щеку и отдуваясь от слишком горячего куска. — Но повар вы отличный. Это строганофф?
— Да нет, — усмехнулся Максим. — Это просто тушеное мясо. Меня мама научила нескольким простым рецептам для хронических холостяков…
— Надо будет у вас переписать, — промямлил Реми, жуя. — Я не то чтобы хронический, но пока еще холостяк. А готовить вот не умею, меня мама не научила, она думала, что я всю свою жизнь женатым проживу и буду перманентно иметь горячие обеды и глаженые рубашки…
Максим поднял рюмку с водкой. Реми потянулся к морозильнику, нашел лед и, выковыряв два кубика, кинул их себе в стакан с водкой. Максим посмотрел на него осуждающе. Вадим, заметив его взгляд, провокаторски улыбнулся и налил себе в стакан с водкой апельсиновый сок.
— Добро переводить только, с вами русскую водку пить! — возмутился Максим. — Теперь я понимаю, почему у вас в магазинах продается какая-то недоделка в тридцать семь градусов. Вам больше и не нужно.
— С меня на всю жизнь хватит нашего с тобой каннского распития, — сказал Вадим.
— У меня тоже кое-какой опыт имеется по части русской водки, — произнес Реми. — И я за рулем.
— Слабак, — снисходительно сообщил Максим. — Слабаки. Но, как вы есть французы, я вас прощаю, так и быть. Чин-чин, ваше здоровье. Так что там у вас, Реми, что нового?
— Встретился я с таинственной женщиной, которая навещала вашего дядю.
Это такое молочно-белое создание с веснушками и рыжеватыми кудряшками, с акварельными зеленоватыми глазами и умилительной простотой провинциалки. Зовут ее Пенни Синклер, ей тридцать четыре года, она англичанка по происхождению и говорит с очаровательным акцентом. — И что у нее общего с Арно?
— Массаж.
— То есть?
— Она его массажистка.
— Потрясающе, — сказал Максим. — И только?
— Нет, не только. Между ними… Она не знала об исчезновении Арно и очень плакала, когда я ей об этом сказал, и что-то говорила по-английски, только я из всего понял одно слово — «лав»(Любовь (англ.).).
— Это она приходила тогда вечером?
— Нет.
— Вот те на!
— Во всяком случае, она утверждает, что была у себя дома и смотрела телевизор. Назвала мне передачи, которые шли в это время.
— Это можно было узнать и из программки.
— Разумеется. Алиби, что называется, у нее нет. Впрочем, его нет и у Мадлен. Она тоже утверждает, что была дома.
— Можно попытаться встретиться с мужем Мадлен, чтобы проверить, — предложил Вадим.
— Спасибо за совет. Я уже попытался: он в двухнедельной деловой поездке по Азии.
— Что касается меня, то я не представляю, зачем могла приходить Мадлен в квартиру Арно, — сказал Вадим. — Массажистка же, Пенни или как ее там, могла, напротив, прийти за какой-нибудь вещью, оставленной в квартире.
— В том-то и дело, что здесь вы не найдете никаких дамских предметов!
Мы с Максимом облазили все углы. К тому же, если ей верить, она не знала о пропаже Арно — какой ей был смысл бежать в квартиру забирать свои вещи?
— Что-то мне не верится, — сказал Вадим, — в то, что она не знала.
Информация была во всех газетах.
— Но не все газеты читают. И даже новости по телевизору не все смотрят.
Не забывайте, она иностранка, французский знает довольно плохо, так к чему ей утомлять себя чтением газет?
— Тоже верно, — согласился Вадим. — Ай да Арно, — добавил он. — Значит, у них «лав стори»?
— Ничего удивительного, — неожиданно серьезно ответил Реми. — Это первая женщина, которую он увидел после выхода из запоя. К тому же молодая, миловидная. К тому же не просто, не вообще женщина, а та, которая прикоснулась к его телу, хотя бы и в процессе массажа, после долгого, как мне представляется, перерыва…
— Как вам удалось ее разыскать? — спросил Максим.
— Не так уж сложно. Помните, мадам Вансан предположила, что женщина эта приходит пешком?
— Да.
— Я взял это предположение за основу. Она могла быть либо соседкой, либо работать где-то поблизости. В его ежедневнике были пометки о встречах с врачом и о сеансах массажа… Я начал с врача. Тот мне подсказал, кто и где делал ему массаж — это он направил Арно на массаж, чтобы привести его в форму перед съемками,. Ну а уж после этого найти Пенни не составляло труда.
— Действительно. Значит, эта Пенни утверждает, что она сюда не приходила?
— Да.
— И Мадлен тоже?
— Да.
— Здорово. Мы опять в тупике? Реми только пожал плечами в ответ.
— А что все-таки Мадлен вам рассказала?
— Мадлен на все отвечает «нет». Ничего не знает, ничего не видела, не слышала. Она что-то скрывает, я уверен. Но что? У нее есть дом на юге, но вряд ли Ксавье мог похитить Арно и смотаться в Ла Сьота, чтобы спрятать его там, а на следующий день вернуться в Париж: Мадлен встречалась с ним в воскресенье.
Пенни тоже ничего не знает. Арно ее просил не звонить и не приходить, пока племянник будет жить у него: он стесняется их связи, потому что она намного моложе его. Вот она и не звонила и не приходила. Я записал голоса обеих на магнитофон — может быть, вы узнаете, Максим, один из них в роли Сони? Реми поставил кассету.
— Нет, — прослушав, покачал головой Максим. — Ничего общего. Впрочем, та, которая звонила мне, хорошо подделала ее голос. Так что узнать ее будет очень трудно.
Реми грустно убрал магнитофон.
— Кстати, — сказал Вадим, — надо сказать о звонках, Максим!
— Какие звонки? — поинтересовался Реми.
— Мне за это время раза три-четыре звонили и вешали трубку.
— Проверяли, дома ли вы?
— Может быть, это какой-нибудь отдаленный знакомый, который рассчитывал застать Арно и вешал трубку на незнакомый голос?
— Маловероятно. Скорее всего кто-то проверяет, дома ли вы… Ваша визитерша, например. Ей зачем-то нужно сюда попасть. Хотел бы я знать, зачем.
— Да… — безнадежно протянул Вадим. — Что же вы теперь делать будете?
Что мы теперь делать будем? Уже неделя, как Арно исчез.
— Замок менять будем, вот что!
В стенном шкафу нашелся ящик с инструментами. На шум выглянула мадам Вансан. Ее собачка зашлась от лая, прячась за отечными ногами своей хозяйки.
— Как вы кстати, мадам! — заворковал Реми. — Я постеснялся вас беспокоить в такое позднее время, но у меня есть вопросы, мне совершенно необходима ваша помощь…
Довольная мадам расплылась в улыбке.
— К вашим услугам… Тс-с, Шипи, не мешай нам. Это свои люди, разве ты не видишь!
— Ключ от квартиры месье Дора у вас?
— Конечно, — удивилась мадам Вансан.
— Вы не могли бы проверить, на месте ли он?
— Погодите…
Она исчезла в глубине своей квартиры, сопровождаемая Шипи, путавшейся между ног, но почти сразу же вернулась.
— Вот он.
— Прекрасно. Значит, ключ на месте. Вы его никому не давали?
— Нет. А что случилось? Почему вы снимаете замок? Реми вкратце объяснил.
— И, как вы понимаете, никому ни слова о том, что мы меняем замок.
Никому! — закончил он свои объяснения.
— Конечно-конечно, не беспокойтесь. Мадам Вансан постояла, наблюдая за действиями мужчин. Ее грузный силуэт вырисовывался в проеме двери: крашеные с проседью, редеющие волосы, синяя шаль, концы которой свисали почти до колен, у отечных ног притулилась облезлая старая собачка… «Хороший кадр, — подумал Максим, глядя на них, — одиночество и старость… И свет удачный, с мягким контровым…»
Словно почувствовав его мысли, мадам Вансан встрепенулась, пожелала мужчинам спокойной ночи и исчезла за дверьми своей квартиры.
— Вернемся к исходной точке, — крутил отвертку детектив. — Арно уехал со съемок и — пропал. До дочери не доехал. Домой не заезжал. Моя идея насчет нотариуса тоже, похоже, оказалась пустышкой. Куда он делся? Вопросы у нас все те же, что и неделю назад: договорился с кем-то о встрече и попал в ловушку?
Или был похищен по дороге? О планах Арно на субботу знал, как вы выразились, Вадим, весь Париж.
— Эх, Реми, тут вам действительно не повезло, — покачивая головой, произнес Вадим. — Вы не знакомы с Арно, вам трудно представить, но об этом знали действительно все, можете быть уверены. И Мадлен, и Пенни, и Соня с Пьером, и даже все их соседи и завсегдатаи дома; и мадам Вансан со всей ее родней, и вся киностудия… А через этих людей сколько еще других могли узнать!
Тут искать — иголку в стоге сена.
— Что меня во всем этом больше всего донимает, это то, что в ней все слишком. Слишком много разных направлений поиска, слишком много все знают, слишком много не правды… Месть, наследство, завещание, таинственная визитерша, попытка наезда на Максима…
— Вы все-таки думаете, что меня пытались задавить?
Не ответив, Реми продолжал:
— …звонки, попытка кражи столика, о чем-то недоговаривающая Мадлен…
Связаны ли эти факты единой ниточкой? Или разрозненные интересы разных людей сплелись в единый узел вокруг Арно? Из всего этого у нас есть только одна достоверная вещь: исходная точка — съемочная площадка. Если Арно что-то задумал, то… Вы говорите, что он был обычный, без признаков какой-то особой задумчивости или беспокойства?
— Без признаков, — сказал Вадим. — Или я их не заметил.
— Я тоже не заметил. Но, если вдуматься, я дядю плохо знаю, чтобы судить, — добавил Максим.
— Или, может быть, он был как-то особенно оживлен? Знаете, как бывает с людьми, когда у них на уме какой-то проект, который они находят забавным?
— Теперь я уж и не знаю… Оживлен он был, это точно. Я тогда отнес за счет съемок, за счет приезда Максима… Но, может быть, действительно была еще другая причина?
— Вадим, я бы хотел, чтобы вы завтра со мной на студию подъехали, — сказал Реми, закручивая последний шуруп. — Покажете мне ваши пленки. Это возможно?
— Конечно. Когда вам удобно?
— В десять. Идет?
— Идет.
Мужчины распрощались и расстались, каждый погруженный в свои мысли.
Что касается Максима, то это были мысли о Соне.
Он хотел ей позвонить. Он хотел бы ей позвонить. И не мог. И не смог бы. Это было просто невозможно по тысяче разных причин — невозможно, несбыточно, бессмысленно и неприлично.
Он лег спать.