Очнулся Крутень внезапно, в здравом уме, твёрдой памяти и чрезвычайно хорошем самочувствии. Ничего не болело, ни скрипело, ни хрустело и не отдавало на языке желчью. Последний раз такое было лет двадцать назад, если не больше.
Михаил Вениаминович открыл глаза, повертел головой и удивился. Хотя «удивился» — это не то слово, которым можно было охарактеризовать его состояние. Если выражаться нецензурно (но более точно), он ох…ел! Последнее, что помнил старик, как отключился у себя дома перед компьютером в супер-пупер навороченном кресле для геймеров. А сейчас он очнулся на мягком кожаном диване, стоявшим в странного вида коридоре, напротив массивных деревянных дверей с громадными ручками из чистого золота.
Хотя нет, слово «странный» тоже плохо описывало происходящее. Как там говорила одноглазая тётка из «Убить Билла»? «Знаешь, я всегда любила это слово, «колоссальный»! Нечасто удается его использовать в речи», — как-то так [1]… Так вот, коридор был именно что «колоссальным»! Стены и пол сделаны из какого-то серого камня с прожилками, то ли мрамора, то ли гранита, отполированного до зеркального блеска. Ширина — метров пять. Длина — плюс-минус бесконечность. В прямом смысле этого слова! Повертев головой, Михаил Вениаминович так и не смог увидеть окончания коридора — только такие же двери вдалеке, да расплывающиеся человеческие фигурки. Причём сколько пенсионер не вглядывался, но определить расстояние до соседей так и не смог — минимум километр, максимум… Да чёрт его знает!
Потолка у коридора не было. Стены поднимались вверх и где-то метрах в пятнадцати скрывались не то в дымке, не то в тумане. Что интересно, похоже именно эта дымка и служила источником мягкого, но довольно яркого освещения — каких-то отдельно взятых светильников Крутню обнаружить не удалось.
Будучи человеком начитанным (насмотренным и наигранным), Михаил Вениаминович сразу же выдвинул две теории происходящего. Как только перестал ох… в смысле, отошёл от первого шока. Теория первая: он умер и находится в каком-то загробном мире. Вторая: его оцифрованная личность сейчас внутри колоссального (тьфу ты! вот жеж слово привязалось!) суперкомпьютера. Затем добавил ещё две: он в коме и его глючит; его похитили инопланетяне и проводят опыты. Подумал и вычеркнул. Глюки в коме не подходили в силу реалистичности происходящего. Уж что-что, а за восемьдесят лет жизни он худо-бедно научился различать сны и бодрствование — ни в одном сне ты не ощутишь прохладу и гладкость обработанного камня под пальцами и мягкость кожаного дивана под задницей. А инопланетяне… Уж больно всё было… неинопланетно. Пугающе, непонятно, подавляюще — но вполне по земному.
Впрочем, долго ломать голову Михаилу Вениаминовичу не дали. Полыхнув зеленым цветом, над дверями зажглась табличка «Входите». Повертев головой в разные стороны и убедившись, что поблизости никого больше нет, Крутень поднялся с дивана. Подошёл к створкам, помялся, собрался духом и зачем-то робко постучал.
— Входите! — раздался строгий женский голос.
От неожиданности старик аж подпрыгнул — голос прозвучал так, словно его обладательница стояла у Вениаминыча за спиной. Ещё раз убедившись, что в коридоре он один одинёшенек, предположительно покойный пенсионер потянул на себя дверную ручку. Открывшийся его глазам кабинет был под стать коридору — колоссальным (да что ж такое-то?). Минимум квадратов сорок, всё тот же полированный до блеска серый камень стен и пола, всё тот же скрывающийся за дымкой потолок. Из обстановки — широкая администраторская стойка и простенький стул для посетителей перед ней. От дверей к стойке вели красная ковровая дорожка, а слева и справа располагались створки лифтовых кабин. Судя по табличкам, лифт слева ходил исключительно наверх, а лифт справа — вниз. Что слегка настораживало…
— Присаживайтесь, Михаил Вениаминович, — произнесла сидящая за стойкой девушка.
Мысленно пожав плечами, Крутень примостился на стуле, осторожно разглядывая хозяйку кабинета. На вид — ничем (кроме весьма смазливой внешности и бюста не менее третьего размера) не примечательная девица. Типичная администратор, или, как бы выразились любители англицизмов и феминитивов — ресепционистка. Белая блузка, чёрный жакет с бейджиком, на котором крупными буквами написано имя — Дара. Милое личико в обрамлении аккуратно уложенных чёрных волос, маленькие рожки, выглядывающие из причёски… Стоп! Рожки? Старик насторожился ещё больше, начиная потихоньку паниковать.
Пока Вениаминыч бросал осторожные взгляды на выглядывающие из волос аксессуары, пытаясь понять, настоящие они или нет, девушка активно кликала мышкой, что-то внимательно изучая на экране монитора. Несколько минут в помещении царила тишина, прерываемая лишь клацаньем мышки и сухим стуком клавиш. Наконец администратор подняла глаза, смерила посетителя строгим взглядом и произнесла:
— У меня для вас две новости, Михаил Вениаминович…
«Одна хорошая, вторая — плохая», — мелькнуло в голове у Крутня.
— … Обе плохие. Первая — как вы уже могли догадаться, вы умерли. Это факт, зарегистрированный в Приёмной палате Небесной канцелярии. Вторая — учитывая список всех прегрешений, далее вас ожидают мучения в аду вплоть до Судного дня. Возможно и дольше.
— Минуточку! — возмутился покойный (теперь уже вне всяких сомнений) пенсионер, чувствуя, что терять ему больше нечего. — По какому праву, позвольте узнать? Я, вообще-то, атеист. И коммунист! И вообще, где страшный суд и всё такое?
— Хорошо, давайте разберёмся по порядку, — невозмутимо ответила Дара. — Во-первых, в силу увеличенной нагрузки, простые дела подобные вашему, последние сто двадцать четыре года рассматриваются в автоматическом режиме без передачи в суд. Во-вторых, атеизм является тяжким грехом в любой религии. В-третьих, коммунизм это не религия, а идеология. К тому же коммунист из вас, Михаил Вениаминович, тоже так себе.
— Хорошо, — не сдавался Крутень. — А почему моё дело рассмотрено по христианским канонам, а не по, допустим, буддистским?
— Согласно третьему параграфу сорок восьмой статьи Небесного кодекса, дела умерших атеистов рассматриваются исходя из окружающего эгрегора. Сёстры и племянники у вас крещены в православии, а потому дело передано именно в отдел православия.
«Вот жеж блин!» — почесал тыковку старик. Сдаваться он не собирался — хуже, чем есть, с ним уже ничего случиться не может.
— Так! И что же мне инкриминируют, позвольте узнать?
— Нарушение первой, третьей, четвёртой и седьмой заповедей [2].
— С седьмой и четвёртой понятно. А третья тут причём?
— Вы же помните третью заповедь?
Вениаминыч на мгновенье задумался. Библию он читал довольно давно, но как оказалось, после смерти голова начинает работать лучше, чем при жизни, так что ему почти без труда удалось вытащить из памяти нужные строки:
— Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.
Едва заметно усмехнувшись, Дара пару раз клацнула мышкой, после чего начала цитировать:
— «Господи, как же мне хреново!», «Господи, пусть у Нечаевой будет просто задержка!», «Божечки, и это вы называете премией?»…
— Стоп! Я всё понял! — замахал руками старик. — Был не прав, раскаиваюсь, готов понести наказание. Но насчёт первой заповеди категорически не согласен!
— Почему?
— Первая заповедь гласит: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства, да не будет у тебя других богов пред лицом Моим». Я атеист, а потому никаких богов у меня не было. Я чист и невиновен!
Девушка несколько мгновений пристально рассматривала сидящего перед ней грешника, после чего строго произнесла:
— Михаил Вениаминович, я рада, что одна шестьдесят четвёртая часть вашей иудейской крови дала о себе знать, но сейчас она делу не поможет. Во-первых, отринув богов, вы совершили самый страшный грех из всех по меркам любой религии. Скажу по секрету, в некоторых из них вашу душу просто бы развоплотили. Во-вторых, вы не совсем понимаете, что сейчас происходит. Как я уже говорила, ваше дело уже рассмотрено и закрыто в автоматическом порядке. Вердикт вынесен, наказание установлено. Конечно, вы можете подать апелляцию, которая будет рассмотрена… — администратор пробежалась пальцами по клавиатуре. — … Через девятьсот семьдесят четыре тысячи, триста сорок два года, семь месяцев и двадцать восемь… двадцать девять дней.
— Хорошо, — смирившись с неизбежным, вздохнул Крутень. — Тогда что я тут делаю?
— Согласно законам Небесной канцелярии, мы должны ознакомить каждого умершего с вердиктом по его делу и вынесенным приговором.
— Спасибо, что ознакомили, — с нескрываемым ехидством поблагодарил старик. — Счастливо оставаться, удачи в работе. Я так понимаю, мне туда?
Поднявшись, он махнул рукой в сторону лифта со стрелкой «вниз».
— Подождите минуточку, Михаил Вениаминович. Учитывая все обстоятельства вашего дела, у нас к вам есть предложение.
— У кого это «у нас»? — удивился грешник.
— У Небесной канцелярии. Присядьте, пожалуйста.
Заинтригованный Вениаминыч плюхнулся обратно и с интересом уставился на демоницу.
— Сразу говорю, пытать никого не буду — я не сторонник излишнего насилия.
— Пытать вам никого не придётся. Поверьте, добровольцев на должность палача в аду хватает, — вновь усмехнулась Дара. — Нас же интересуют другие ваши способности.
— Это какие?
— В вашем личном деле указано, что последние годы жизни вы активно играли в компьютерные игры.
— Играл. А что, это теперь один из смертных грехов?
— Нет. Хотя в процессе вы неоднократно предавались гордыне, гневу, зависти и жадности.
— Понял, молчу. Так что там с предложением?
— Дело в том, что адские мощности сейчас на пределе. Грешников с каждым годом становиться всё больше, помещений и персонала не хватает…
— Искренне сочувствую.
— … поэтому некоторым душам вместо адских мук мы предлагаем принять участие в проекте GHRPG.
— Где, простите? — переспросил Крутень, улавливая знакомые буквы.
— В проекте GHRPG, — терпеливо повторила администратор. — Gods-Humans Roleplaying Game. Или, в переводе на русский, Ролевая Игра Богов и Людей.
В кабинете ненадолго повисла тишина. Как уже говорилось, Михаил Вениаминович был прогрессивным пенсионером, так что о подобном был наслышан. Даже пару книжек читал, хоть и в особый восторг не впал. Однако получить такое предложение после смерти как-то не ожидал. Да и вообще, что эта за игра такая, если альтернатива у неё — вечные муки?
— Либо вечность в аду, либо сыграть в Игру, — задумчиво озвучил он свою мысль.
— Именно! — демоница растянула губы в улыбке, продемонстрировав пару острых клыков.
— И что мне за это будет? В смысле, если я выиграю, то получу шанс на спасение? Или что?
— Как минимум, вы получите отсрочку от наказания.
— Это определённо внушает оптимизм…
— Так что скажете? Согласны?
— А согласен! — отчаянно кивнул старик. — В конце концов, вдруг я даже выиграю. Кстати, а что за приз?
— Не могу сказать, — на этот раз улыбка была более широкой. — Однако уверена, он вам понравится. К сожалению, мои полномочия на этом заканчиваются. На все вопросы касательно GHRPG вам ответит сотрудник проекта.
С этими словами девушка махнула рукой в сторону двери, внезапно появившейся в стене слева от неё.
— Мне нужно где-то расписаться?
— Нет. Просто проходите.
Вениаминыч снова поднялся со стула. Растерянно потоптался на месте, после чего сделал первый нерешительный шаг.
— Эмм… До свидания, Дара.
— До свидания, Михаил Вениаминович. Удачи в игре! Буду за вас болеть.
***
Коридор за дверью оказался самым обыкновенным. Белые стены, понизу облицованные деревянными панелями. Под ногами ковролин тёмно-серого цвета, на потолке из звукопоглощающих панелей — светильники, что можно увидеть в любом офисном помещении. Крутень даже на месте замер от столь внезапной смены обстановки. Оглянулся, наткнулся на насмешливый взгляд демоницы, собрался силами и всё-таки шагнул вперёд. Дошёл до единственной двери в конце коридора, немного потоптался на месте, но потом всё же заставил себя постучаться.
Прождав около пяти минут, Михаил Вениаминович логично рассудил, что его не услышали, и постучался ещё раз. Потом ещё. И ещё. Минут через сорок субъективного времени и пятой безуспешной попытки, старик озверел — в конце концов он не для того помер, чтобы в пустом коридоре перед закрытой дверью толпиться! Грохнув кулаком по ни в чём не повинному дереву, Крутень решительно распахнул дверь и… замер на пороге, не в силах сделать следующий шаг.
Нет, виной тому был не вид кабинета (кабинет как раз был самый обыкновенный, хоть и не малых размеров), а мощная волна перегара, радостно устремившаяся в коридор, чуть не снеся по пути настырного гостя. Источником волны являлся мужчина, развалившийся в офисном кожаном кресле воистину директорских размеров. Сложив ноги на такой же здоровенный стол, заваленный бумагами, хозяин кабинета похрапывал откуда-то из-под шляпы, скрывавшей его лицо от невольных зрителей. Ни дать, ни взять — начальник отдела солидной фирмы после корпоратива. Этот образ удачно дополняли классические чёрные полуботинки, мятые чёрные брюки, не менее мятая белая сорочка, расстегнутая на несколько пуговиц, и распущенный галстук, уныло свесившийся набок.
— Кхм! — прочистил горло Михаил Вениаминович.
Не столько, чтобы привлечь внимание, сколько ради глотка воздуха ибо дышать ртом было легче, чем носом.
Шляпа медленно приподнялась, явив небрежную насыщенно рыжую эспаньолку, покрытые щетиной щеки, выдающийся вперед нос и два весьма злобных глаза, густо усеянных красными ниточками сосудов.
— Тебе чего? — хрипло поинтересовался рыцарь похмельного образа.
— Я это… в проект… как бы… — стушевался Крутень, всем своим существом ощущая направленную на него ненависть вселенских масштабов.
— Рад за тебя, — буркнул хозяин кабинета и щёлкнул пальцами. — Распишись на последней странице и свободен.
Словно по мановению волшебной палочки, на столе возникла солидная стопка листов формата А4.
— А можно я прочту сначала? — робко поинтересовался старик.
— А оно тебе надо?
— Надо. Предпочитаю заранее знать, на что подписываюсь.
Мужчина смерил посетителя недовольным взглядом и пожал плечами.
— Раз надо, читай. Возникнут вопросы — оставь их при себе, — наконец буркнул он, снова прячась под шляпой. — Тоже мне, читатель нашёлся…
Поняв, что большего не добьётся, Михаил Вениаминович взял бумаги и, примостившись на единственном доступном ему стуле, принялся изучать содержимое договора. Что было весьма непросто — единственным источником света в кабинете было несколько настырных лучиков, пробивавшихся сквозь неплотно закрытые жалюзи. Тем не менее, бывший редактор уже со второй страницы понял, что не зря ломает глаза — вопросы множились с каждым новым абзацем. Настолько интересные вопросы, что сдерживать себя приходилось чуть ли не физически…
— Кхм! — снова откашлялся Крутень часа через полтора, продравшись сквозь все страницы договора. — Кхм-кхм!!
— Подписал? — лениво поинтересовался хозяин кабинета, поднимая шляпу и зевая во весь рот.
Как оказалось, рыжей у него была не только эспаньолка, но и густая шевелюра, небрежно спускающаяся аж до плеч.
— Нет. И не собираюсь.
— Чтоб тебя дверги сожрали и высрали! Что тебя не устраивает?
— Много всего, — невозмутимо парировал старик, за прошедшее время успевший набраться храбрости. — Начиная с ежемесячных жертвенных приношений алкогольных напитков, крепостью не менее 20 градусов и в количестве не менее пяти литров, и заканчивая списком имён двадцати моих будущих детей вроде Вотанлох и Одноглазое чмо. Но больше всего интересует параграф 277, цитирую: «Параграфы с 4 по 276 не относятся к основному договору и являются дополнительным соглашением между Игроком и представителем администрации Локи Фарбаутисоном. Отсутствие отметки «Я не согласен» и личной подписи Игрока под каждым из пунктов, означают полное согласие с изложенным выше и после подписания не подлежат отмене». Начнём с того, что с юридической точки зрения это вообще полный бред…
— А ты упорный, — с уважением проворчал мужчина, принимая сидячее положение. — До этого места обычно никто не дочитывает. Теперь подпишешь?
Новый щелчок и пачка листов в руках Михаила Вениаминовича внезапно уменьшилась до двух страничек. Прищурившись, он быстро пробежался глазами по новому, а точнее — исходному варианту договора. Условия, в целом, божественные: грешная душа, в последнем воплощении именуемая Михаил Вениаминович Крутень (далее «Игрок») и корпорация «AfterLife Inc» (далее «Администрация») заключают соглашение, согласно которому Игрок примет участие в проекте «GHRPG». Главный приз — возможность стать младшим божеством. Второй (и все остальные) приз — после смерти Игрока, его дело будет пересмотрено Небесной канцелярией согласно деяниям во время Игры. Далее следовал небольшой список правил, за нарушение которых можно схлопотать божественный бан.
Правило первое — играть честно, не используя обнаруженные уязвимости Игры (список оных уязвимостей почему-то отсутствовал).
Правило второе — об обнаруженных уязвимостях следует немедленно доложить Администрации. Представителями администрации являются жрецы храмов Всех богов.
Правило третье — Игрок волен исповедовать любую религию, однако категорически запрещается проповедовать её как другим игрокам, так и местным жителям.
Правило четвёртое — Игроку категорически запрещено наносить материальный и прочий вред религии Всех богов, как то: разрушение церквей и храмов, хуление, нападение на жрецов, осквернение алтарей и т. д.
Правило пятое — Игрок волен выбрать одного или нескольких покровителей из числа богов, участвующих в проекте.
Правило шестое — Покровители могут оказать помощь Игроку в рамках существующих правил, как то: наложить благословление (не более 5 шт.), выдать откровение (не более 2 раз в год) и т. д. (полный список смотри в Приложении 1, выдаётся по требованию). При этом характер оказываемой помощи никак не может носить материальный характер, к примеру, в виде выдачи Игроку уникальных артефактов. За нарушение данного правила взысканию подвергнется не только Игрок, но и его Покровитель…
— Теперь подпишу, — согласился Вениаминыч. — А можно вопрос?
— Какой?
— Ты… Вы… Вы действительно Локи, сын Фарбаути, побратим Одина?
— А ты что, типа самый мудрый? — налитые кровью глаза вновь сфокусировались на посетителе.
— Типа того, — осторожно подтвердил старик, с опаской глядя на хозяина кабинета.
— Зашибись! В кои-то веки попался знающий человек! — внезапно ухмыльнулся бог, одной рукой залезая в ящик стола. — Если бы ты только знал, как меня достали все эти любители комиксов и Голливуда! «А вы сами снимались или Томас Хиддлстон — обычный актёр?», «А можете взять автограф у вашего брата Тора?», «Асгард совсем разрушен или его восстановят?». Тьфу!!! Тор! Да без меня про этого сосунка вообще бы никто не услышал [3]!
Среди бумажных груд стремительно появились два стакана и бутылка из тёмного стекла. Выкрутив пробку, Локи быстро наполнил посуду бордовой жидкостью, отчего по кабинету поплыл приятный цветочный аромат с лёгкими травяными нотками.
— Нектар [4], — пояснил он, протягивая один из стаканов Вениаминычу. — Ну, как там у вас, славян, говориться? Будем!
— Будем!
Чокнувшись, оба быстро опустошили стаканы. Локи в один глоток, а Крутень в несколько, сначала осторожничая, а потом всё быстрее и быстрее, чуть ли не давясь от удовольствия. Во рту взорвалась радуга вкусов, в теле образовалась приятная лёгкость. Все страхи и опасения пропали, вселенная наполнилась позитивом и яркими красками.
— Да, не мёд поэзии [5], конечно, но тоже ничего, — вздохнул бог лукавства, с сожалением убирая бутылку. — На опохмел самое то.
— Слушай, а можно вопрос? — поинтересовался Крутень, в организме которого воцарились мир и гармония.
— Ещё один? Давай, пока я добрый.
— А правда, что ты привязал козью бороду к члену и в таком виде танцевал перед великаншей?
— Ложь, поклёп и провокация! — отрезал Локи, возмущённо сверкнув глазами. — Это была юбка типа как у этих… гавайцев. А вы, засранцы смертные, всё потом извратили.
— А правда, что ты превратился в кобылицу и родил Слейпнира?
— Итить! Лучше бы ты комиксы читал, право дело, — вздохнул бог, глядя на разомлевшего человека. — Тоже поклёп. Причём наглый.
— Но Слейпнир же твой сын?
— Слейпнир — моё создание! Скотина неблагодарная! — скрипнул зубами Локи. — И вообще, ты бумаги подписывать будешь?
— Буду! — согласился старик и тут же подмахнул договор. — А правда, что…
— Так, подпись поставил — гуляй отсюда!
С этими словами хозяин кабинета скинул бумаги в ящик и вновь принял изначальную позу, закинув ноги на стол и закрыв лицо шляпой. Поняв, что разговор закончен, Михаил Вениаминович поднялся и уныло поплёлся к выходу.
— Эй, мудрец, хочешь пару советов? — раздался из-за спины голос, когда он уже коснулся дверной ручки.
Замерев, Крутень на мгновенье задумался. Совет от дружественно настроенного божества — штука однозначно хорошая и полезная. Если только божество это не является воплощением коварства, лукавства и злых розыгрышей, конечно. С другой стороны, совет — не договор, следовать ему не обязательно.
— Хочу.
— Во-первых, прежде чем идти в Гильдию авантюристов, для начала зайди в библиотеку. Во-вторых, побыстрее найди себе покровителя среди богов. Можешь попробовать Яхве [6], но я бы не рекомендовал. Здесь ты свой шанс упустил. Или наоборот, получил новый — это как посмотреть…
Раздавшийся через минуту громкий храп намекнул, что на этом советы закончились. Вздохнув, бывший редактор, а ныне — новоявленный Игрок, повернул ручку и вышел в уже знакомый коридор.
--
1. На самом деле, в переводе на русский язык цитата звучит не совсем корректно. В оригинале Элли Драйвер использовала слово "gargantuan", которое действительно не так просто употребить, как то же самое "colossal". А на русском точное смысловое значение этого слова можно передать лишь с помощью нецензурной лексики.
2. Чтобы читатель не бегал далеко в гугл (яндекс и т. д.), приведём все десять, как их принято считать в православии:
Первая:
Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим.
Вторая:
Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли.
Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого [рода], ненавидящих Меня.
И творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.
Третья:
Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.
Четвертая:
Помни день субботний, чтобы святить его.
Шесть дней работай и делай всякие дела твои.
А день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих.
Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и всё, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его.
Пятая:
Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, даёт тебе.
Шестая:
Не убивай.
Седьмая:
Не прелюбодействуй.
Восьмая:
Не кради.
Девятая:
Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
Десятая:
Не желай дома ближнего твоего.
Не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего.
3. Согласно "Старшей Эдде", Локи довольно много путешествовал в обществе Тора, активно помогая племяннику в приключениях и выручая из разных передряг с помощью хитрости и смекалки.
4. Нектар — В данном случае — напиток греческих богов. Если говорить приземлённо, вкусное красное винишко с нотками трав и бафом на вечную молодость и бессмертие.
5. Мёд поэзии — в скандинавской мифологии волшебный напиток, изготовленный из крови некоего Квасира двумя братьями-гномами. Чтобы сохранить тайну данного напитка, братья в своё время грохнули великана Гиллинга, но старший сын убиенного по имени Гуттунг, узнав о криминале, забрал Мёд поэзии в качестве откупных. В свою очередь, Один стырил напиток у Гуттунга, попутно совратив его дочку, охранявшую Мёд. Что интересно, когда возмущённый Гуттунг бросился в погоню и почти догнал вора, Один обернулся орлом и таки успел сбежать, по пути разлив немного Мёда на землю… из заднего прохода. Так вот, считается, что Мёд поэзии боги даруют истинным скальдам, а всяким бездарям достался тот самый, разлитый из попы.
6. Яхве — одно из имён Бога в иудаизме и христианстве.