- Ну и ну! - пробормотал Вилли, сам удивляясь своей удаче. Словно завороженный, он следил за тем, как Шадье срывает брюки. Под ними у него оказались белые трусы в сиреневую полоску. Быстро стала собираться толпа, послышались неодобрительные возгласы:
- Он рехнулся!
- Какая мерзость!
- При детях!
Через толпу стал проталкиваться жандарм. Шадье тем временем уже входил в море. Полосатые трусы зацепились за лодыжку. Он плюхнулся в воду и сидел, одной рукой схватившись за голову, а другой шаря под водой. Полосатые трусы поплыли, гонимые волнами. Жандарм мрачно подошел к кромке воды и пронзительно засвистел в свисток, приглашая Шадье выйти на берег.
Вилли решил, что хорошенького понемножку, и снова включил мотор. Он направлялся к шоссе, пересекавшему Кап д'Антиб. Вилли возблагодарил судьбу за то, что позаимствовал "ламбретту", а не воспользовался взятой напрокат машиной, которую оставил на рынке. Учитывая интенсивность движения, на мотороллере он доберется до Канн гораздо быстрее.
Двадцать минут спустя Вилли уже оказался на бульваре де ла Круазетт, у порта. Продвигаясь по узким извилистым улочкам старого квартала, он вдруг увидел впереди шедшего не спеша высокого седовласого человека. На нем были коричневые туфли, темные брюки и светло-бежевый пиджак. В руке он держал трость. Вилли обогнал его, остановил мотороллер.
- Здравствуйте, здравствуйте, сэр Джи! Вот уж не ожидал вас тут встретить! - воскликнул он. - Какими судьбами?
Таррант оперся на трость. В интонациях Вилли чувствовалось напряжение, и он подумал, что, возможно, Хаган несколько заартачился.
- Я здесь не совсем официально, - пояснил он. - У меня в этом году никак не получалось с отпуском, и его высочество настоял, чтобы я поехал с ним. Поскольку мне было ведено уделить этому делу самое пристальное персональное внимание, я решил воспользоваться приглашением. Вот я и здесь.
- Значит, и шейх тоже здесь?
- Со всей своей свитой. - Таррант устало провел рукой по лбу. - Мы остановились в "Грей д'Альбионе". Одна большая семья. Начинаю чувствовать себя Лоренсом Аравийским7. С той лишь разницей, что он-то как раз получал удовольствие от столь причудливого общества. Мне же это не доставляет большой радости.
- Мужайтесь, старина. - Вилли по-прежнему вроде бы балагурил, но за его шутками чувствовалось напряжение. - Дай мне услышать радость и веселье...
- Прошу прощения? - удивленно вскинул брови Таррант.
- Псалом пятидесятый, стих десятый.
- У вас, стало быть, есть еще одно призвание?
- Не то чтобы призвание, но в свое время я просидел в калькуттской кутузке год, и читать там было нечего, только псалтырь. Вот и выучил псалмы наизусть.
- Ясно, - сказал Таррант и, помолчав, спросил: - Что вас так беспокоит, Вилли?
- Сам толком не знаю. Можете оказать мне любезность?
- В чем она заключается?
- Дайте мне две минуты, потом идите к дому Хагана, первый слева, номер шестнадцать. Поднимитесь наверх и позвоните.
- И что потом?
- Там видно будет.
Модести сделала над собой усилие, чтобы отключить сознание от пульсирующей боли в заломленных конечностях.
Она разговаривала по телефону с Николь полчаса назад, значит, Вилли может появиться с минуты на минуту. Она напрягала слух, чтобы не пропустить ни малейшего шума или звука как за пределами квартиры, так и в ней самой. Это помогало позабыть не только про мучения, но и про руку Диди, путешествовавшую по ее спине и ягодицам.
У противоположной стены лежал связанный Поль и смотрел на Диди, истекая потом и ненавистью.
Диди посмотрел на часы и встал.
- Когда появится Гарвин, - сказал он, наводя пистолет то на Поля, то на Модести, - никому не шевелиться. Запомнили? Если один из вас крикнет, второй получит пулю. Ясно?
Внезапно он застыл и стал прислушиваться. По лестнице кто-то поднимался. Шаги делались громче. Кто-то остановился у двери. Зазвонил звонок. Хаган посмотрел на Модести, безмолвно призывая ее крикнуть. Она едва заметно покачала головой и отвела взгляд. Она взяла под наблюдение тот коридорчик, что вел в спальни и ванную.
Сжимая в руке пистолет, Диди мягко подошел к двери. Он взялся за ручку и рывком распахнул дверь. В этот момент из коридора появился Вилли.
Вилли держал за кончик лезвия нож. Еще мгновение, и в руке у него уже ничего не было, лишь лезвие блеснуло в воздухе. Оно вонзилось в руку, в которой Диди держал пистолет. Когда сталь впилась в кость, Диди взвизгнул и уронил пистолет, который тут же подхватил высокий седой человек. Он толкнул шатавшегося Диди в комнату и вошел, прикрыв за собой дверь.
Скуля, Диди повернулся, прекрасно зная, что увидит Гарвина. У того в руке появился второй нож, а глаза излучали арктический холод и сулили смерть.
- Прикончить его, Принцесса? - как ни в чем не бывало осведомился Вилли.
- Нет, Вилли, лучше развяжи меня.
Тут вторая волна боли захлестнула Диди, и он рухнул на стул, уронив голову на крышку стола. Из руки его по-прежнему торчал нож. Таррант взвесил в руке трофейный пистолет, но не сказал ни слова. Вилли склонился над Модести. Он освободил из замка руки, потом начал разрезать путы.
Когда Модести с трудом приняла сидячее положение, разрезанный халат упал, и Таррант увидел ее великолепные формы. Вилли заботливо накинул халат ей снова на плечи и разрезал ворот, чтобы завязать концы у нее на шее. Ее пальцы распухли и посинели. Вилли взял их в свои ладони и стал бережно растирать. Все его внимание было направлено на Модести, остальные в комнате перестали для него существовать.
- Сейчас принесу два тазика с холодной и теплой водой, - сказал он. Окунай попеременно, и все скоро будет в порядке. Но у тебя выдались тяжелые минуты, Принцесса.
- Я это заслужила, - отозвалась Модести, и в ее голосе прозвучало презрение к себе и своей беспечности. Потом уже мягче она добавила: Спасибо тебе, Вилли. С руками потом. Лучше возьми аптечку и перевяжи Диди, пока он не истек кровью. И помоги Полю.
Не без труда она подобрала нож Диди и встала на ноги. Вилли подошел к Полю, коротко кивнул ему и сказал:
- Привет, Поль. Как дела, приятель?
- Лучше, чем я заслуживаю, черт побери, - буркнул тот. В его голосе клокотала плохо сдерживаемая ярость. Лицо заливал пот. Модести присела возле него.
Вилли стоял перед Таррантом и буравил его своими ледяными голубыми глазами, словно приглашая прокомментировать случившееся. Таррант посмотрел на Модести, на Хагана, а потом опять на Вилли. Немного поколебавшись, он кивнул головой.
Вилли несколько расслабился. Он улыбнулся и подошел к Диди, который пребывал в полуобморочном состоянии. Он поднял его голову за волосы и весело сказал:
- Это Диди! Помню, помню. Вечно ему не везет с руками, Принцесса. - Он удалился в спальню и вскоре вернулся с небольшим портфельчиком. Хаган на кухне кипятил воду. Модести стояла у двери, растирая пальцы. Губы ее превратились в одну тонкую линию. Никто ничего не говорил.
- Я не в восторге от того, что меня использовали как приманку, заявил Таррант, когда Вилли открыл портфель. - Он ведь мог меня застрелить.
- Кому-то надо было рискнуть, - меланхолично отозвался Вилли. - Лично у меня на такое храбрости не хватило бы. - Он отрезал рукав пиджака Диди, потом рубашку, обнажив руку, в которой по-прежнему торчал нож. Затем посмотрел на Тарранта и спросил: - Вы можете наложить повязку, сэр Джи?
Прошло десять минут. Теперь на Модести были юбка и блузка, а на руках - хлопчатобумажные перчатки. Большие пальцы были обложены марлей, пропитанной гамамелисом. Хаган стоял у окна, сунув руки в карманы. Сжимая и разжимая кулаки, он глядел вдаль. Диди с серо-зеленым лицом сидел на кушетке. Плечо его было забинтовано, рука покоилась на перевязи.
- А он-то какую роль играет во всем этом? - удивленно спросил Таррант, кивая на раненого бандита.
- Никакой, по сути дела, - сказала Модести, взяв сигарету. Вилли поднес огонь. - Это случайность. Похоже, Пако решил взять Поля под наблюдение, поскольку что-то заподозрил. Когда на сцену вышла я, Диди пораскинул мозгами и счел полезным нас захватить. Но прежде чем докладывать Пако, он решил свести личные счеты.