Приглядывающая за коттеджем Эмили миссис Элмазер вздумала утешиться чашкой чая, когда услышала, что к калитке подъехал кеб. Раздался громкий звонок, она отворила дверь и увидела Эмили. Одного взгляда на это милое и знакомое лицо было достаточно для старой служанки.
— Помоги нам Господи! — вскричала она. — Что еще случилось?
Не отвечая ничего, Эмили прошла в ту комнату, где умерла мисс Летиция. Миссис Элмазер проследовала за ней и нерешительно остановилась на пороге.
— Почему вы старались не пустить меня? — спросила Эмили.
— Когда я вас не пускала?
— Когда я приехала из школы ухаживать за тетушкой. Я спрашиваю вас здесь, где умерла ваша старая хозяйка, — правда ли, что тетушка обманула меня насчет смерти моего отца? И что вы это знали?
Наступило мертвое молчание. Миссис Элмазер дрожала — глаза ее раскрылись от ужаса.
— Вы сейчас говорили о смерти вашего отца, — сказала она неестественно тихим голосом. — Ваш отец умер от болезни сердца!
— Отец мой был убит в гостинице, в Зиланде. Всю дорогу, когда я ехала сюда, я сомневалась в этом. О, теперь я в этом убеждена!
Эмили посмотрела на кровать. Тяжелые воспоминания о бреде тетки сделали эту комнату нестерпимой для нее. Она выбежала. Дверь гостиной была отворена. Войдя в нее, она прошла мимо портрета отца, который тетка повесила над камином. Она бросилась на диван и залилась горькими слезами.
— О, отец мой — мой милый, кроткий, любящий отец; мой первый, лучший, истинный друг — убит! Убит! О, Боже, где Твое правосудие, где Твое милосердие, если он умер такой страшной смертью?
— Полно, дитя мое! Господь лучше знает. — Эмили подняла глаза и увидела миссис Элмазер. — Поверите ли вы мне, если я вам скажу, что я предостерегала свою упрямую хозяйку, — продолжала она. — Стоя у гроба вашего отца, я предостерегала ее. Скрывайте истину как можете, говорила я; придет время, когда ваше дитя узнает, что вы скрываете от нее теперь. Кто-нибудь из нас доживет до этого дня. Я дожила. Теперь для меня нет спасения в могиле. Теперь нечего бояться — я желаю слышать, как вы это узнали. Случайно или кто вам сказал?
Мысли Эмили были далеко.
— Я думаю о единственной обязанности своей жизни, — твердила она, вся в слезах. — Преступление осталось ненаказанным; убийца спасся от других, от меня он не спасется. Сядьте здесь — сядьте, мой старый друг, на диван возле меня — и перенеситесь мыслями в Незервудс. Албан Моррис…
Миссис Элмазер с ужасом отстранилась от Эмили.
— Не говорите мне, что это сделал он! Добрейший человек, лучший человек на свете!
— Человек, наименее заслуживающий вашего доброго мнения или моего, — сурово ответила Эмили.
— Вы? Вы говорите это?
— Я это говорю. Он, старавшийся мне понравиться, был в заговоре, чтобы обмануть меня, и вы знаете это! Он слышал, как я говорила об убийстве моего отца, рассказанном в газетах, уверенная в том, что это убийство постороннего, — и слушал спокойно, небрежно, и не раскрыл рта, чтобы остановить мою глупую профанацию. Он даже не сказал: «Будем говорить о чем-нибудь другом; я не хочу слушать вас». Не нужно его больше! Сохрани Бог, чтобы я увидела его когда-нибудь. Нет! Сделайте, что я вам говорю. Перенеситесь мыслями в Незервудс. В один вечер Франсина де Сор напугала вас. Вы убежали от нее в сад. Сидите спокойно! Разве я должна подавать вам пример, как надо сдерживать себя?
— Я желаю знать, мисс Эмили, где теперь Франсина де Сор?
— Она в том доме, из которого я уехала.
— Потом куда она поедет? Опять к мисс Лед?
— Отчего вам интересно знать, куда она поедет?
— Это правда, что я убежала в сад, — горько воскликнула миссис Элмазер. — Я могу догадаться, кто пошел за мною. Как она нашла в темноте меня и мистера Морриса? Не сомневаюсь — эта злая особа все вам рассказала! Богу известно, что преступление против вашего отца не было бы от вас скрыто, если бы ваша тетушка послушала меня. Я просила, умоляла — и становилась перед нею на колени, — я предостерегала ее. Должна ли я говорить вам, какой упрямой женщиной была мисс Летиция? Она настояла на своем. Она предоставила мне выбор: или уйти от нее, или уступить. Я не уступила бы никому на свете. Я упряма, как вы часто говорили мне. Однако упрямство вашей тетушки преодолело мое; я слишком любила ее. Притом, если вы спросите меня, кто первый в этом виноват, я скажу вам, что не ваша тетушка; она была напугана.
— Кто напугал ее?
— Ваш крестный отец — знаменитый лондонский доктор, который бывал у нас в то время.
— Сэр Ричард?
— Да — сэр Ричард. Он сказал, что не отвечает за последствия при слабом состоянии вашего здоровья, если мы скажем вам правду. А после этого он отправился с мисс Летицией на следствие, уговорил коронера, журналистов, добился того, что имя вашей тетушки не упоминалось в газетах, выписал похоронного подрядчика из Лондона, написал свидетельство — все исполнили волю этого знаменитого человека!
— Но, конечно, соседи задавали вопросы?
— Что было за дело до этого сэру Ричарду? Он всем им солгал. И заметьте, счастье помогло ему. Начать с того, что имя вашего отца самое обыкновенное. Кто узнал бы его между тысячами Джеймсов Браунов? Дом и земли перешли к мужскому наследнику, с которым ваш отец давно поссорился. Тот привез с собой свою прислугу. Задолго до того, как вы вернулись от тех друзей, у которых гостили, — вы помните? — мы оставили дом. Старые слуги все разбрелись, нашли новые места. Как вы могли подозревать нас? Нам нечего было опасаться в этом отношении. Но совесть упрекала меня. Я сделала новую попытку уговорить мисс Летицию, когда вы выздоровели. Я сказала: «Теперь нечего бояться возвращения болезни, скажите осторожно, но скажите правду». Нет! Ваша тетушка слишком любила вас. Она пугала меня страшными припадками слез, когда я старалась уговорить ее. Мало того, она напоминала мне, как впечатлителен был ваш отец, — напомнила, что после смерти вашей матери он серьезно заболел. Она сказала: «Эмили похожа на отца; у нее его сложение и его чувствительные нервы. Разве вы не знаете, как она любила его?» Я заразилась опасениями своей хозяйки. О, милая моя, осуждайте меня, если уж без этого нельзя; но не забывайте, как я страдала после того! Я убежала от мисс Летиции, ужасаясь того, что она в бреду — пока вы сидите у ее постели — все вам расскажет. Я жила в страхе — желала вернуться к вам — и не имела на это мужества. Посмотрите на меня теперь!
Бедная женщина старалась вынуть носовой платок; но ее дрожащие руки выронили его.
— Я не могу даже вытереть глаза, — сказала она слабым голосом. — Постарайтесь простить мне, мисс.
Эмили обняла свою старую няню.
Обе молчали. За отворенным окном слышался только шелест листьев от вечернего ветра.
Тишина нарушилась звонком. Сердце Эмили сильно забилось.
— Кто это может быть?
Миссис Элмазер встала.
— Сказать, что вы никого не можете принять?
— Да! Да!
Эмили услышала, как отворилась дверь, — услышала тихие голоса в передней. Потом миссис Элмазер вернулась. Эмили спросила:
— Это был гость?
— Да.
— Вы сказали, что я не могу никого видеть?
— Не могла.
— Почему?
— Не будьте к нему жестоки, моя милая. Это мистер Албан Моррис.
Миссис Элмазер сидела у потухшего камина, думая о событиях этого дня.
Она ждала Албана, который прошел к Эмили, чтобы перемолвиться с ним дружелюбным словом. Наконец он показался. Суровое отчаяние на лице позволило Моррису уйти молча. Служанка заглянула в гостиную. Эмили — в глубоком изнеможении, и телесном, и душевном, — лежала на диване.
— Не говорите со мною, — шепнула она, — я совсем измучена.
Было ясно, что они расстались, может быть, в гневе — и, может быть, навсегда. Миссис Элмазер помогла Эмили встать, отвела ее в спальню и подождала, пока она не заснет.
В тихие часы ночи мысли верной старой служанки от прошлого и настоящего перешли к сомнительному будущему. Взвесив ответственность, которая пала на нее, она почувствовала, что не может и не должна нести ее одна. К кому обратиться за помощью?
Друзья Эмили были для старушки чужими людьми. Доктор Олдей был под рукой — но Эмили запретила посылать за ним.
— Он станет мучить меня вопросами, — сказала она.
Оставалась одна особа, к доброте которой миссис Элмазер могла обратиться, — мисс Лед.
Было легко попросить помощи у доброй школьной учительницы. Но миссис Элмазер имела в виду другую цель. Она решила, что хладнокровная жестокость вероломной приятельницы Эмили не должна безнаказанно торжествовать.
Утром служанка послала мисс Лед телеграмму. «Мисс Эмили очень огорчена. Мне нужно сказать вам то, чего нельзя объяснить в письме. Не приедете ли вы к нам?»
Несколько позднее, миссис Элмазер пошла отворить дверь какому-то посетителю. Его наружность произвела на нее благоприятное впечатление. Это был красивый собою господин, небольшого роста, с привлекательным обращением и необыкновенно приятным голосом.
— Я приехал от мистера Вайвиля, — сказал он, — и привез письмо от его дочери. Могу ли я воспользоваться этим случаем и спросить, здорова ли мисс Эмили?
— С сожалением должна вам сообщить, сэр, что она нездорова и лежит в постели.
Лицо посетителя выразило такое искреннее сочувствие и сожаление, что миссис Элмазер прибавила:
— У моей барышни большое горе, сэр, надеюсь, что в вашем письме нет никаких неприятных известий?
— Напротив, эти известия обрадуют ее — мисс Вайвиль будет здесь сегодня вечером. Вы извините, если я спрошу, был ли у мисс Эмили доктор?
— Она не хочет и слышать о докторе. Он ее искренний друг и живет близко. Я, к несчастью, в доме одна. Если бы я могла оставить ее, я сейчас пошла бы к нему.
— Позвольте мне пойти! — поспешно предложил Мирабель (это был, вне всякого сомнения, он).
Лицо миссис Элмазер просияло.
— Как вы добры, сэр!
— Скажите мне имя и адрес доктора.
— Одно условие. Он не должен говорить, что за ним посылали. Иначе моя хозяйка его не примет.
— Я не забуду предостеречь его, — пообещал Мирабель.
Пастор тотчас поспешил к доктору — и опоздал. Доктор Олдей уехал из Лондона к какому-то тяжелому больному.
Как только мисс Лед получила телеграмму, она тотчас решила приехать. Миссис Элмазер встретила ее с радостью.
— Нет ничего такого, что могло бы испугать вас, но надо сказать многое, прежде чем вы увидите мисс Эмили, — предупредила служанка. — Моя глупая голова совсем закружилась, я даже не знаю, с чего начать.
— Начните с Эмили, — посоветовала мисс Лед.
Миссис рассказала о неожиданном приезде Эмили накануне, и в том, что потом произошло между ними.
Затем она перешла к главному.
Лицо мисс Лед покраснело от негодования.
— Вы уверены, что все было так, как вы говорите?
— Совершенно уверена. Надеюсь, что я не поступила дурно, сказав вам все это? — прибавила миссис Элмазер.
— Дурно? Да, если эта негодная девушка не оправдается, она обесславит мою школу — и я должна быть вам признательной за то, что вы мне показали мисс де Сор в ее настоящем неприглядном виде. Она должна вернуться в Незервудс и оправдаться — или оставить мой дом. Какая жестокость! Какое коварство! Я никогда не встречала подобной девушки. Теперь я пойду к моей милой Эмили и постараюсь забыть, что слышала.
Миссис Элмазер провела добрую мисс Лед в комнату Эмили, а сама пошла в сад.
«Свежий воздух оживит меня», — подумала она.
Расхаживая медленными кругами по саду, миссис Элмазер услышала на дороге шаги. Она посмотрела сквозь решетку ограды и узнала Албана Морриса.
— Пожалуйте, сэр, — сказала она, обрадовавшись.
Он молча повиновался. Лицо его испугало миссис Элмазер. Никогда не видела она этого друга, который был для нее так добр в Незервудсе, таким расстроенным; ей показалось, даже, что он постарел.
— Ах, мистер Албан, я вижу, как Эмили огорчила вас! Не верьте ей. Ободритесь, молодые девушки часто переменяют мысли.
Албан подал служанке руку.
— Я не должен говорить об этом, — сказал он. — Молчание помогает переносить мое несчастье. У меня были в жизни тяжелые удары, но они не притупили моей чувствительности, как я думал. Слава богу, она не знает, как заставила меня страдать! Я хочу попросить у нее прощения в том, что забылся. Я грубо говорил с нею. Нет, я к ней не пойду; я выразил мое сожаление письменно. Потрудитесь отдать ей. Прощайте! Я не могу остаться долее, мисс Лед ждет меня в Незервудсе.
— Мисс Лед здесь, сэр.
— Здесь, в Лондоне?
— Наверху, у мисс Эмили.
— Наверху? Разве Эмили больна?
— Ей теперь лучше. Не угодно ли вам видеть мисс Лед?
— Я должен ее видеть! Я должен говорить с нею — время очень важно для меня. Могу я подождать в саду?
— Почему же не в гостиной?
— Гостиная напоминает мне более счастливые дни.
Через полчаса мисс Лед пришла к Албану в сад.
— Я принесла ответ Эмили на ваше письмо, — сказала она. — Прочтите, прежде чем будете говорить со мной.
Албан прочел:
«Не предполагайте, что вы оскорбили меня, — и будьте уверены, что я с признательностью чувствую тон, которым написано ваше письмо. Я стараюсь писать терпеливо и с моей стороны; и жалею, что не могу ответить вам удовлетворительно. Это невозможно. Я не могу понять ваши причины. Вы мне не родственник — вы не были обязаны хранить тайну; и между тем умышленно, жестоко обманывали меня! Воспоминание об этом жжет меня как огонь. Я не могу — о, Албан, я не могу возвратить вам то уважение, которого вы лишились! Если вы желаете помочь мне переносить мое горе, я умоляю вас не писать мне более».
Албан молча подал письмо мисс Лед. Она сделала ему знак оставить письмо у себя.
— Я знаю, что написала Эмили, — мягко сказала мисс Лед. — Она не права; положительно не права. По своему пылкому характеру она сразу бросается к заключениям и крепко держится за них. В этом деле, она смотрит только на свою сторону вопроса; и слепа к вашей!
— Неумышленно! — возразил Албан.
Мисс Лед посмотрела на него с восторгом.
— Вы защищаете Эмили! — сказала она.
— Я люблю ее, — ответил Албан.
Мисс Лед сочувствовала ему так же, как и миссис Элмазер.
— Положитесь на время, мистер Моррис. Теперь надо опасаться только какого-нибудь опрометчивого поступка с ее стороны. Кто может сказать, чем все кончится, если она будет продолжать думать так, как думает теперь? Ужасно слышать, как молодая девушка уверяет, что она обязана преследовать убийцу и предать его правосудию!
— Это мне кажется естественным побуждением! Естественным и благородным! — воскликнул Албан.
— Благородным? — удивилась мисс Лед.
— Да, потому что оно происходит от любви, которая не умерла со смертью ее отца.
— Так вы одобряете ее?
— От всего своего сердца — если бы только она дала мне случай доказать ей это.
— Мы не будем продолжать этот разговор, мистер Моррис. Миссис Элмазер передала, что вы желаете мне что-то сказать.
— Я хочу отказаться от своего места в Незервудсе, — ответил Албан.
Мисс Лед удивилась еще больше.
— Вы нашли более доходное место? — ревниво спросила она.
— Я не нашел никакого места. Мои мысли так расстроены, что я не могу преподавать.
— Это единственная причина вашего желания оставить меня?
— Да.
— Мне будет очень жаль лишиться вас, мистер Моррис.
— Поверьте мне, мисс Лед, я очень благодарен вам за вашу доброту.
— Позволите ли вы мне сказать вам еще кое-что? — произнесла мисс Лед, прежде чем попрощаться с Албаном и возвратиться к Эмили. — Не наделайте глупостей!
— Я не понимаю вас, мисс Лед.
— Мистер Моррис — вы все понимаете!
Албан вернулся в Незервудс — он должен был продолжать занятия, прежде чем на его место найдут другого учителя.
Мисс Лед уехала в этот же день. Эмили слишком хорошо знала, как важно присутствие содержательницы в школе, и не удерживала ее. Они условились переписываться и решили, что для Эмили в Незервудсе всегда будет комната, в какое время она ни пожелала бы навестить школу.
Миссис Элмазер сделала чай в этот вечер раньше обыкновенного. Когда она опять осталась одна с Эмили, ей пришло в голову все-таки заступиться за Албана. Но как только старушка произнесла его имя, Эмили остановила ее взглядом и заговорила о мисс Джетро.
— Я более интересуюсь ею. Я узнала, почему она оставила школу.
— Извините, мисс, откуда?
— Она оставила школу, — продолжала Эмили, — по важной причине. Мисс Лед сообщила мне, что мисс Джетро представила фальшивый аттестат. Я спросила мисс Лед, как она узнала об аттестате, но она дала обещание не упоминать о том, кто уведомил ее. Я боюсь, что мне известна эта особа.
— Нет! — воскликнула миссис Элмазер. — Вы не можете знать, кто это! Как вы можете это знать?
— Желаете, чтобы я повторила, что я слышала в этой комнате, когда умирала моя тетка?
— Перестаньте, мисс Эмили! Ради бога, перестаньте!
— Я не могу перестать. Мне ужасно подозревать свою тетку, основываясь только на том, что она сказала в бреду. Скажите мне, если любите меня, бред ли это был, или правда?
— Уверяю вас, мисс Эмили, я могу только догадываться, как и вы. Хозяйка доверяла мне не совсем. Язык мой иногда вредит мне. Я рассердила ее, и в последнее время она скрывала от меня, что делала.
— Чем вы ее рассердили?
— Я буду принуждена говорить о вашем отце.
— Говорите.
— Он не был виноват! Если бы я не знала того, что говорю, вы не добились бы от меня ни одного слова. Добрый он был человек, но этого опровергать нельзя — он был влюблен в мисс Джетро! Что с вами?
— Ничего, — ответила Эмили. — Продолжайте.
— Если бы он не старался скрывать это от нас, — сказала миссис Элмазер, — вашей тетушке никогда не пришло бы в голову, что он запутался в постыдной любовной интриге. Не отпираюсь, что я помогала ей разузнать о связи; но это только потому, что я была уверена с самого начала, — чем больше она узнает, тем больше удостоверится в невинности своего брата. Он секретно навещал мисс Джетро. В то время мы с вашей теткой никак не могли узнать — где. Она после сама узнала; и тратила деньги, нанимая каких-то негодяев разузнавать прошлую жизнь мисс Джетро. Извините, если я скажу, что ваша тетушка чувствовала ненависть старой девы к красивой молодой женщине, которая отвлекала вашего отца от дома и поставила стену, так сказать, между нею и ее братом. Не стану рассказывать вам, как мы тайно просматривали письма, которые он забывал запереть под замок. Я скажу только, что в дневнике, который он вел, были слова, заставившие меня в конце концов устыдиться. Я прочла их мисс Летиции и прямо сказала ей, чтобы она больше не рассчитывала на меня. Нет. Я не списала этих слов — но я их помню. Вот они: «Моя религия запрещает мне вести греховную жизнь с женщиной, которую я люблю, но мысль о моей дочери хранит меня в чистоте. Никогда мое поведение не сделает меня недостойным любви и уважения моей Эмили». Вот! Я заставила вас расплакаться; я больше здесь не останусь. Я сказала все. Никто, кроме мисс Лед, не знает — виновна или нет была ваша тетка в том, что мисс Джетро лишилась места. Пожалуйста, извините меня; у меня есть работа внизу.
Оставив девушку и занявшись своим домашним делом, миссис Элмазер думала о Мирабеле. Часы проходили, а доктор не являлся. Неужели он так занят, что не может найти даже нескольких минут, или красивый маленький господин только обещал и не исполнил обещания.
Между тем Мирабель еще раз навестил эскулапа.
Доктор Олдей был уже дома. Когда Мирабель объяснил цель своего посещения, доктор посмотрел на пастора с каким-то тревожным любопытством.
— Мне кажется, я видел вас где-то, — сказал доктор.
— Стыжусь сказать, что я вас не помню, — ответил Мирабель.
— А! Вероятно я ошибаюсь! Я буду у мисс Эмили, сэр, буду непременно.
Оставшись один, доктор Олдей вынул свой дневник из ящика стола и отыскал запись за пятнадцатое июля.
Она начиналась следующим образом:
«Посещение таинственной дамы, назвавшей себя мисс Джетро. Наш разговор привел к весьма неожиданным результатам».
Он взглянул несколько пониже и прочел следующее:
«Заезжал к мисс Эмили. Слава Богу, все бумаги уничтожены — кроме объявления, предлагающего награду за поимку убийцы. Эмили очень удивлена, что злодей не найден при таком старательном описании его:
„Предполагаемый возраст между двадцатью пятью и тридцатью годами. Человек хорошо сложенный, небольшого роста, цвет лица белый, черты тонкие, глаза голубые, волосы белокурые, остриженные коротко, лицо чисто выбритое, за исключением узких и небольших бакенбард…“ И так далее. Эмили никак не могла понять, каким образом беглец мог скрыться. Я напомнил, что он мог переодеться, загримировать голову и лицо, отрастить волосы и бороду. Эмили не была убеждена даже такою очевидностью и переменила разговор».
Доктор отодвинул свой дневник и позвонил.
«Странно, подумал он, этот щеголеватый маленький пастор напомнил мне о моем разговоре с Эмили более чем два месяца тому назад. Боже милостивый! Что, если это окажется…»
Его прервал приход пациента, потом пришли другие пациенты. Доктор Олдей был занят целый вечер.
Вскоре после того как мисс Лед уехала, Эмили получила сверток с печатным именем книгопродавца на ярлыке. Сверток был большой и тяжелый.
— На всю жизнь, кажется, достанет чтения, — заметила миссис Элмазер, относя сверток наверх.
Эмили позвала ее, когда она выходила из комнаты.
— Я желаю предостеречь вас до приезда мисс Вайвиль, — сказала Эмили. — Не говорите ей — не говорите никому, — как умер мой отец. Мы не знаем, как близок ко мне или к моим друзьям убийца. Малейшая утечка информации может заставить его остерегаться.
— О, мисс, вы все еще думаете об этом!
— Я не думаю ни о чем другом.
— Мисс Эмили, я желала бы, чтобы вы посоветовались с каким-нибудь рассудительным человеком, прежде чем сами предпримете что-нибудь.
Эмили вздохнула.
— В моем положении на кого же я могу положиться?
— Вы можете положиться на доброго доктора.
— Может быть, я напрасно сказала вам, что не хочу видеть его, — поразмыслив, ответила Эмили. — Может быть, он был бы мне полезен?
— Доктор Олдей приедет к вам завтра, — обрадованно откликнулась миссис Элмазер.
— Вы хотите сказать, что посылали за ним?
— Не сердитесь! Я сделала это к лучшему — и мистер Мирабель согласен со мной.
— Мистер Мирабель! Что вы сказали мистеру Мирабелю?
— Ничего, кроме того, что вы больны. Он будет здесь завтра. Вы примете его?
— Еще не знаю, я должна подумать. Когда придет мисс Вайвиль, приведите ее сюда.
— Приготовить для нее комнату?
— Нет. Она будет жить с отцом в их лондонском доме.
Эмили дала этот ответ почти с облегчением. Когда приехала Сесилия, Эмили должна была сделать усилие, чтобы выказать признательность за сочувствие своего дорогого друга. Когда визит закончился, она почувствовала неблагодарное ощущение свободы, принужденность свалилась с ее души. Она опять могла думать об одном страшном предмете, который один только интересовал ее теперь. Над любовью, над дружбой, над естественными удовольствиями ее молодой жизни преобладало мрачное намерение отомстить за смерть отца. Самые дорогие ее воспоминания о нем — когда-то воспоминания нежные — теперь сжигали ее. Покориться потере возлюбленного родителя по милости жестокой болезни было очень тяжело. Но быть разлученной с ним рукой убийцы, было просто невыносимо. Прежде чем садовая калитка затворилась за ее приятельницей, Эмили вновь погрузилась в раздумья. Книги, которые она велела себе прислать, были разложены на столе. Всю ночь она читала случаи из судебной практики и знакомилась с методами, посредством которых знаменитые сыщики ловили преступников. От этих книг она перешла к детективным романам. Ночь прошла. Рассвет засиял в окно, а Эмили все раскрывала книгу за книгой с ослабевающим мужеством — и не узнавала там ничего, кроме безотрадного убеждения в неспособности выполнить свои планы. Она в изнеможении добралась до постели, чувствуя себя самым беспомощным, самым безнадежным существом во вселенной.
Желая исполнить немедленно обещание, данное Мирабелю, доктор приехал к Эмили рано утром.
— Ну, что случилось с нашей хорошенькой барышней? — спросил он миссис Элмазер. — Любовь? Ревность? Сплин?
— Услышите, сэр, от самой мисс Эмили. Мне запрещено говорить.
— Но вы все-таки скажете?
— Не шутите, доктор Олдей! Дело серьезно. Приготовьтесь удивиться.
Прежде чем доктор успел спросить, что это значит, Эмили отворила дверь гостиной.
— Войдите! — нетерпеливо сказала она.
— Милое дитя. Я этого не ожидал! — начал доктор. — У вас ужасно болезненный вид.
Он хотел пощупать ее пульс. Она отдернула руку.
— У меня душа больна, — ответила она. — Если вы пощупаете мой пульс, это не излечит меня от беспокойства и огорчения. Мне нужен совет, мне нужна помощь. Любезный доктор, вы всегда были для меня добрым другом — будьте теперь другом еще добрее.
— Что могу я сделать?
— Обещайте сохранить в тайне то, что я вам скажу — и пожалуйста, выслушайте терпеливо.
Доктор Олдей пообещал. Он приготовился к чему-нибудь неординарному — но то, что он услышал, было так неожиданно, что доктор едва мог сохранить хладнокровие. В смятении смотрел он на Эмили. Она удивила его не только тем, что рассказала, но и тем, на что бессознательно указала. Возможно ли, что Мирабель произвел на Эмили то же самое впечатление, которое пастор произвел и на него самого?
— Могу я спросить, по крайней мере, — продолжала Эмили, — знаете ли вы что-нибудь о тех людях…
Доктор вздрогнул и взглянул на девушку вопросительно.
— Каких людях?
— Которых я подозреваю.
— Назовите их.
Эмили назвала хозяйку гостиницы в Зиланде — она теперь поняла, почему так занервничала миссис Рук, когда ей показали медальон в Незервудсе. Доктор Олдей отвечал коротко и холодно, что никогда не видел миссис Рук. Эмили упомянула о мисс Джетро — и тотчас увидела, что заинтересовала его.
— В чем вы подозреваете мисс Джетро?
— Подозреваю, что она знает о причинах смерти моего отца, — ответила Эмили.
— Я согласен с вами, — признался доктор откровенно.
— Надеюсь, что я ошибаюсь, — продолжала Эмили, — но боюсь, что моя тетка была причиной того, что мисс Джетро отказали от места в школе, и, может быть, мисс Джетро это узнала.
Доктор подумал — сказать ей или нет о письме, которое он нашел в коттедже.
— Если я могу подтвердить вам, что наши опасения основательны, — спросил он, — удержит ли это вас от свидания с мисс Джетро?
— Мне было бы стыдно говорить с нею, даже если мы встретимся случайно.
— Очень хорошо. Тогда я могу подтвердить, что именно ваша тетка выгнала мисс Джетро из школы. Вернувшись домой, я пришлю вам письмо, доказывающее это.
Эмили опустила голову на грудь.
— Почему я слышу об этом только теперь? — спросила она.
— Потому что я не имел основания уведомлять вас об этом прежде. Если я не сделал ничего другого, то, по крайней мере, мне удалось помешать вам видеться с мисс Джетро.
Эмили с испугом посмотрела на него. Он продолжал, не обращая внимания на испуг.
— Как бы я желал, так же легко остановить безумный план, придуманный вами!
— Безумный план? — повторила Эмили. — Ах, доктор Олдей! Неужели вы жестоко предоставите меня самой себе, именно в то время, когда я больше всего нуждаюсь в вашем сочувствии?
Он заговорил более мягким тоном:
— Мое бедное, милое дитя, я был бы жестоким человеком, если бы ободрял вас. Вы берете на себя предприятие, до такой степени непригодное для девушки, что я смотрю на него с ужасом. Обдумайте, умоляю вас, обдумайте; я надеюсь, что вы послушаетесь — не меня, а вашего собственного здравого смысла!
После того, как доктор раскланялся, Эмили подошла к окну. Никто не разделял ее чувств, никто не понимал ее, некому было говорить с ней. Утро было тихим и солнечным.
«Солнце светит убийце точно так же, как и мне», — подумала она.
Она села к столу и постаралась успокоиться.
Успокоение не приходило.
— О, если бы я была мужчиной! — в отчаянии сказала она себе. — Если бы я только была мужчиной!
Миссис Элмазер заглянула в гостиную.
— Мистер Мирабель! — объявила она.
— Он желает видеть меня?
— Он ждет вашего позволения.
Смущение Мирабеля было очевидно с той самой минуты, как он вошел в комнату. Первый раз в жизни в присутствии женщины популярный проповедник конфузился. Он, расточавший красноречивые утешения многочисленным огорченным красавицам, покраснел и не нашелся сейчас, что сказать. Любовь превратила этого избалованного любимца сумасбродных прихожанок, этого кумира гостиных и будуаров в стеснительного и робкого человека.
— Видели вы мисс Вайвиль? — осведомился пастор, смущенно покашливая.
— Она была здесь вчера; и я ожидаю увидеть ее опять сегодня, прежде чем она вернется в Монксмур с отцом. Вы возвращаетесь с ними?
— Все зависит от вашего решения.
— Я остаюсь в Лондоне.
— Тогда и я остаюсь.
Сильное чувство, волновавшее его, наконец выразилось словами. В более счастливые дни Эмили тотчас нашла бы веселый ответ. Теперь она молчала. Искреннее признание Мирабеля представило его ей в новом виде. Беспечный и развязный человек, который, по-видимому, никогда не говорил серьезно, — теперь откровенно высказал свои мысли.
— Могу я объясниться? — спросил он.
— Конечно, если желаете.
— Пожалуйста, не считайте меня способным говорить вам пустые комплименты. Я должен находиться рядом, чтобы иметь о вас известие каждый день. Впрочем, если вы пожелаете, я не переступлю более за порог вашей двери и буду общаться с миссис Элмазер.
Глаза Эмили смягчились.
— Ваша доброта трогает меня, — сказала она.
— Не говорите о моей доброте, пока не испытали меня, — возразил он. — Может ли друг — такой друг, как я, — принести хоть какую-нибудь пользу?
Она колебалась, румянец выступил на ее щеках.
— Я должна очень часто просить вас говорить со мною, — призналась девушка, — и по серьезным причинам, которые вы сейчас узнаете, мы должны быть одни. Я знаю, что вы бескорыстно предлагаете свою помощь. Я знаю, что вы говорите со мною, как брат с сестрой…
— Мисс Эмили, могу ли я осмелиться напомнить вам — вы знаете о ком! — воскликнул пастор.
Она вздрогнула. Глаза ее устремились на него с выражением упрека.
— Позвольте, мистер Мирабель! Тот, на которого вы намекаете, не имеет на меня никаких прав.
Мирабель просиял.
— Осмелюсь ли я сказать, как счастлив я, слыша это? Простите ли вы мне?
— Я прощу, если вы не скажете ничего более.
Глаза их встретились. Сильно взволнованный посетитель был не в силах больше говорить. Его нежный румянец медленно перешел в бледность. Эмили испугалась. Она побежала к окну, чтобы шире растворить его.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — прошептал Мирабель.
— Позвольте мне дать вам рюмку вина.
— Благодарю — право этого не нужно делать.
— Вам действительно лучше?
— Я оправился — и с нетерпением желаю слышать, чем я могу служить вам.
— Это длинная история, мистер Мирабель, — и история ужасная.
— Ужасная?
— Да, прежде позвольте мне сказать вам, чем вы можете служить мне. Я ищу убийцу своего отца. Но против меня все — я женщина, и даже не знаю, как сделать первый шаг к тому, чтобы найти его.
— Извините, я слышал от мистера Вайвиля, что ваш родитель умер от болезни сердца.
— Вы слышали то, что я сказала мистеру Вайвилю, — заметила Эмили, — а я ошибалась.
— Ошибались?! — воскликнул Мирабель тоном вежливого удивления.
— Мистер Мирабель, меня обманули насчет смерти моего отца — и я узнала правду только несколько дней тому назад. Выслушайте меня! Мой отец был убит в Зиланде — и вы должны помочь мне найти злодея, который убил его!
Мирабель свалился без чувств.
Эмили не потеряла присутствия духа. Она отворила дверь, чтобы проветрить комнату, и велела подать воды. Вернувшись к Мирабелю, она развязала ему галстук. На помощь пришла миссис Элмазер. Сквозной ветер и вода, прыснутая в лицо, произвели свое действие.
— Он сейчас придет в себя, — заметила миссис Элмазер. — С вашей тетушкой делались иногда эти обмороки, мисс, и я кое-что понимаю в них. Он, кажется, очень тщедушен. Он испугался чего-нибудь?
Эмили не знала, как близка была эта догадка к истине.
— Ничего не могло испугать его, — ответила она. — Я боюсь за его здоровье. Он побледнел во время нашего разговора; я подумала, что ему делается дурно; он сказал, что это ничего, и как будто оправился. К несчастью, я была права, это было приближением обморока — он упал через минуту.
У Мирабеля вырвался вздох. Пастор открыл глаза, с ужасом взглянул на миссис Элмазер и опять зажмурился. Эмили попросила служанку выйти. Видя свою добрую молодую барышню, наклонившуюся над слабым маленьким пастором, старушка вспомнила об Албане Моррисе. «Ах, — пробормотала она про себя, — вот тот ведет себя, как мужчина!»
В буфете стояло вино, которое Эмили уже предлагала Мирабелю. На этот раз он с жадностью выпил его. Он осмотрелся, желая удостовериться, что они одни.
— Низко я упал в вашем мнении? — спросил он, слабо улыбаясь. — Я боюсь, что после этого вы составите себе жалкое мнение о вашем новом союзнике.
— Я думаю только, что вам надо бы больше заботиться о вашем здоровье! — ответила Эмили с искренним участием. — Позвольте мне оставить вас отдохнуть на диване?
Он отказался и попросил вызвать кеб. Эмили осмелилась выразить сомнение — хватит ли у него сил уехать одному. Он повторил свою просьбу. Проезжавший кеб тотчас остановили. Эмили проводила Мирабеля до калитки.
— Я знаю, что надо сделать, — сказал он торопливо и рассеянно. — Отдых и лекарства скоро помогут мне оправиться.
Его холодная и влажная рука заставила Эмили вздрогнуть.
— Вы не будете думать хуже обо мне? — спросил он. — Вы примете меня, если я приду завтра?
— Я очень желаю видеть вас.
Они расстались.
Добравшись до гостиницы, в которой он обыкновенно останавливался в Лондоне, Мирабель запер дверь своей комнаты и опустил штору окна. В одиночестве и темноте пастор сел в угол и закрыл лицо руками. Он недолго находился в таком положении.
Нельзя было терять времени. Он написал своей сестре, миссис Дельвин.
«Твоему здравому суждению, дорогая Агата, может показаться, что я напрасно так тревожусь насчет будущего. Только двое знают, что я тот человек, который убежал из Зиландской гостиницы: ты и мисс Джетро. На тебя я могу полагаться; и после того, как я узнал мисс Джетро, я не должен был сомневаться в ней. В этом я сознаюсь; но я не могу преодолеть своего недоверия к друзьям Эмили.
Кроме доктора (о котором я уже упоминал) есть еще два человека, которых ты знаешь из нашей переписки и которые принимают участие в ее судьбе, — миссис Вайвиль и мистер Албан Моррис. С удовольствием говорю, что этот последний уже не соперник мне, — Эмили отказала ему. Но он еще страшен, как враг, который будет рад погубить меня в ее мнении, если сможет.
Я желаю, чтобы ты, моя милая, пригласила Эмили к себе в гости и таким образом отдалила ее от этих друзей. Старую служанку, которая служит ей, следует тоже пригласить. Мне кажется, что миссис Элмазер предана мистеру Албану Моррису. Ее надо все время держать в поле зрения.
Не сомневаюсь, что Эмили примет твое приглашение.
Я теперь избранный советник, на которого она полагается, и будет делать то, что я ей скажу. Мне горько, действительно очень горько, что я буду принужден обманывать ее — но иначе я должен выдать себя, как злодея, которого она ищет. Был ли кто когда-нибудь в подобном положении? Агата, я так ее люблю! Если я не уговорю ее сделаться моей женой, мне все равно что будет со мной. Прежде я думал, что смерть на эшафоте самое страшное, что может случиться с человеком. В настоящем состоянии моего духа жизнь без Эмили не имеет никакого смысла. Когда мы будем вместе с ней, в твоей старой, омываемой морем башне, употреби все силы, моя милая, чтобы расположить ко мне сердце этой милой девушки. Пожалуйста, быстрее напиши ей. Если она останется в Лондоне, как я могу знать, может быть, мистер Моррис опять займет потерянное им место в ее расположении? От этой мысли меня пробивает дрожь.
Одного очень важного вопроса должен я коснуться, прежде чем закончу.
В твоем последнем письме ты писала, что сэр Джервис Редвуд, кажется, проживет недолго, и что после его смерти вся прислуга будет распущена. Не можешь ли ты узнать, куда денутся тогда мистер и миссис Рук? Что касается меня, я не сомневаюсь — перемена в моей наружности не позволит им узнать меня. Но чрезвычайно важно, чтобы Эмили не встретилась с миссис Рук. Они уже переписывались; и миссис Рук выразила намерение (если представится случай) побывать у Эмили. Как ты видишь — есть еще одна причина, и очень настоятельная, удалить Эмили из Лондона! Мы легко можем не пустить миссис Рук в твой дом; но сознаюсь, что я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если услышу, что они уехали из Нортумберланда».
Этим признанием брат миссис Дельвин завершил свое послание.
Вскоре после своего возвращения мисс Лед узнала о художнике, который мог занять место, оставленное Албаном Моррисом. Через четыре дня после соглашения новый учитель собирался вступить в свои обязанности.
Что касается Албана, он получил телеграмму, удивившую его. Эту телеграмму прислала миссис Элмазер:
«Встретьте меня на станции железной дороги, сегодня, в два часа».
Он нашел служанку в зале ожидания.
— Минуты драгоценны, мистер Моррис, — сказала она. — Вы опоздали на две минуты. Следующий поезд из Лондона останавливается здесь через полчаса — а я должна вернуться с этим поездом.
— Боже мой, что привело вас сюда? Эмили?..
— Эмили здорова, если вы спрашиваете об этом. Мне легче съездить, чем написать письмо. За услугу надо заплатить услугой. Я не забывала, как вы были добры ко мне в школе! Я выдумала предлог отлучиться на несколько часов, но я не оставила мисс Эмили одну. Мистер Мирабель проводит у нее большую часть времени. Извините меня. Мне ужасно хочется пить. Я с трудом говорю.
Она пошла в буфет, попросила стакан эля и вернулась к Албану в лучшем расположении духа.
— Эль здесь недурной! Когда скажу вам все, еще выпью. Я должна спросить вас, сколько еще времени вы собираетесь оставаться здесь и учить девиц рисовать?
— Я оставляю Незервудс через три дня, — ответил Албан.
— Вот это хорошо! Вы можете поспеть еще образумить мисс Эмили.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что если вы ее не остановите, то она выйдет за пастора.
— Не могу этому поверить, миссис Элмазер! Не хочу этому верить!
— Вы в немилости у мисс Эмили — и мистер Мирабель пользуется этим. По моей глупости он мне понравился, когда я отворила ему дверь, теперь я сделалась умнее. Он меня одурачил, а теперь дурачит ее. Он помогает ей — или только делает вид, будто помогает, не знаю, право, — отыскать человека, который убил бедного мистера Брауна. Через четыре года после того, как вся английская полиция, поощренная обещанной наградой, приложив к поиску все силы, не добилась ничего!
— Я желаю знать, как мистер Мирабель помогает ей! — в нетерпении вскричал Албан.
— Она говорит ему, что подозревает миссис Рук, и велит разыскивать мисс Джетро. И у него есть планы; он их записывает, а это, по моему мнению, очень подозрительно. Не люблю я этих писак. Вообще мистер Мирабель — весьма странная личность; если бы не его борода, я подумала бы, что он женщина, и женщина болезненная; намедни он упал в обморок в нашем доме. Мало того, что он не дает прохода моей хозяйке, он уговорил мисс Эмили уехать из Лондона на будущей неделе.
— Она возвращается в Монксмур?
— Нет! У мистера Мирабели есть сестра, вдова; она калека или что-то в этом роде. Зовут ее миссис Дельвин. Мисс Эмили едет к ней гостить.
— Вы это знаете наверняка?
— Я видела письмо.
— Пригласительное?
— Да. Сама мисс Эмили показывала его мне. Я поеду с ней. Почерк мисс Дельвин делает честь той школе, где она училась, и эта бедная больная женщина пишет так мило, что я сама не могла бы отказаться от ее приглашения, — а вы знаете, что я кремень. Вы, кажется, не слушаете меня, мистер Моррис.
— Извините, я думал.
— О чем вы думали — осмелюсь спросить?
— О том, чтобы вернуться в Лондон с вами, а не ждать здесь, пока новый учитель займет мое место.
— Не делайте этого, сэр! Вы принесете вред вместо пользы, если покажетесь в коттедже. Кроме того, это будет недобросовестно по отношению к мисс Лед. Положитесь на меня. Я буду заботиться о ваших интересах. Не показывайтесь мисс Эмили. Сделайте что-нибудь для нее, мистер Моррис, постарайтесь раскрыть тайну, которая ее так мучает, — и я поручусь за результат. Посмотрите на часы! Через десять минут поезд придет. Память моя теперь плоха. Но мне кажется — я сказала вам все, что нужно.
— Вы добрейший друг! — воскликнул Албан с жаром.
— Оставьте это, сэр. Если вы желаете взамен оказать мне дружескую услугу, скажите мне, не знаете ли вы, что сделалось с мисс де Сор?
— Она вернулась в Незервудс.
— Ага! Мисс Лед сдержала слово. Не потрудитесь ли вы написать мне, если мисс де Сор оставит школу? Боже милостивый! Вот она на платформе со своей поклажей. Не допускайте ее увидеть меня, мистер Моррис! Если она подойдет, я оставлю знак моих десяти ногтей на ее фальшивом лице, это так же верно, как и то, что я христианка.
Албан стал в дверях, так чтобы скрыть миссис Элмазер. Франсину провожала одна из школьных учительниц. Мисс де Сор села на скамейку в угрюмом равнодушии, поглощенная в себя. Побуждаемая непреодолимым любопытством, миссис Элмазер поднялась на цыпочки, чтобы взглянуть на нее. Не могло быть ни малейшего сомнения в том, что случилось. Франсине не удалось оправдаться, и мисс Лед выгнала ее из своего дома.
— Я отправилась бы на край света, чтобы только видеть это! — сказала миссис Элмазер.
Она вернулась на свое место в зале ожидания совершенно довольная.
Учительница заметила Албана и подошла к нему.
— Ее отправят к родителям? — спросил Моррис.
— Мы еще не знаем. Мисс Лед напишет в Сан-Доминго. А пока поверенный ее отца в Лондоне — тот самый джентльмен, который выдает деньги на ее содержание, возьмет ее на свое попечение.
— Она согласна на это?
— Она, кажется, совершенно равнодушна к тому, что будет с нею. Мисс Лед предоставила ей возможность объясниться и извиниться, но мисс де Сор не захотела этого делать. Вы можете видеть в каком она состоянии. Наша добрая мисс Лед — никогда не теряющая надежды даже с самыми дурными характерами, как вам известно, — думает, что мисс де Сор стыдно, и что она не сознается в этом из гордости и упрямства. Но я думаю, что душу ее тяготит какое-то тайное разочарование. Может быть, я ошибаюсь.
Нет. Мисс Лед ошибалась, а учительница была права.
Месть — страсть не только самая эгоистичная, но и самая узкая в своих воззрениях. Удовлетворяя свою ревнивую ненависть к Эмили, Франсина навлекла на себя самую горькую неприятность — она сблизила Эмили и Мирабеля. Первое известие об этой катастрофе дошло до нее, когда она услышала, что Мирабель не вернется в Монксмур. Опасения подтвердились письмом от Сесилии, которое Франсина получила в Незервудсе. С этой минуты она, сделавшая несчастными других, подверглась таким же сильным страданиям. В совершенном унынии, не зная адреса Мирабеля в Лондоне, чтобы в последний раз обратиться к нему, она была равнодушна к тому, что будет с ней. Когда поезд подошел, она вскочила, приблизилась к краю платформы — и вдруг с трепетом отступила. Учительница с ужасом взглянула на Албана. Неужели эта отчаянная девушка задумала броситься под колеса локомотива? Оба подумали одно и то же, но никто не сознался в этом. Когда поезд подъехал, Франсина спокойно села в вагон, откинула голову назад и зажмурила глаза. Миссис Элмазер села в другой вагон и сделала знак Моррису подойти к окну поговорить с ней.
— Где я могу видеть вас, когда вы приедете в Лондон? — спросила она.
— В доме доктора Олдея.
— В какой день?
— В будущий вторник.
Албан приехал в Лондон так рано, что застал доктора за завтраком.
— Слишком поздно, чтобы видеться с миссис Элмазер, — объявил доктор. — Сядьте и покушайте.
— Не поручила ли она вам сказать мне что-нибудь?
— Поручила то сказать, мой добрый друг, что вам неприятно будет слышать. Она сегодня утром уехала со своей хозяйкой к сестре мистера Мирабеля.
— А он поехал с ними?
— Нет, он поехал следующим поездом.
— Миссис Элмазер оставила адрес?
— Вот он, написанный ею самой.
Албан прочел адрес:
«Миссис Дельвин, Клинк, Белфорд, Нортумберланд».
— Переверните бумажку, — сказал доктор, — миссис Элмазер написала там кое-что.
Албан послушался и ознакомился со следующей информацией:
«До сих пор мистер Мирабель не узнал ничего. Сэр Джервис Редвуд умер. Думают, что миссис Рук в Шотландии; и мисс Эмили, если окажется нужно, должна помочь пастору отыскать ее. Никаких известий о мисс Джетро».
— Теперь, когда вы узнали, что вам сообщено, — продолжал доктор Олдей, — позвольте мне взглянуть на вас. Вы не взбешены, это хороший признак.
— А все-таки мое намерение не поколебалось, — ответил Албан. — Я люблю Эмили и буду защищать ее всеми силами. Видели вы ее после того, как я уехал в Незервудс?
— Да; и она сердится на меня, так же, как и на вас.
— За то же самое?
— Нет! Я отказался помочь ей — вот и все. Вы — мужчина и можете подвергаться такому риску, какому молодая девушка подвергаться не должна. Помните, как я просил вас оставить все поиски убийцы ради спокойствия Эмили? Обстоятельства с тех пор переменились. Могу ли я быть полезен?
— Чрезвычайно, если дадите мне адрес мисс Джетро.
— О! Вы хотите начать таким образом?
— Да. Вы знаете, что мисс Джетро навестила меня в Незервудсе?
— Продолжайте.
— Она показала мне ваш ответ на письмо, которое она написала вам. Есть у вас это письмо?
Доктор вынул его. Адрес был: «Почтовая контора, Сванедж, Дорсетшир». Албан списал адрес в свою записную книжку. Подняв глаза, он увидел взгляд доктора Олдея, устремленный на него с самым искренним сочувствием.
— Желаете что-нибудь посоветовать? — спросил Моррис.
— Вы ничего не добьетесь от мисс Джетро, — ответил доктор, — если только…
— Что «если только»?
— Если только не напугаете ее.
— Как я могу это сделать?
После небольшого размышления доктор Олдей воскликнул:
— Скажите ей, что вы подозреваете, кто убийца.
— Но я никого не подозреваю.
— А я подозреваю.
— Боже мой! Что вы хотите сказать?
— Не перетолковывайте ошибочно моих слов! Это не более, чем мимолетное впечатление — вот и все. Назовите это причудой воображения, которую, однако, стоит проверить, но не более. Подойдите поближе ко мне. Моя экономка прекраснейшая женщина, но я раз или два заставал ее слишком близко к этой двери. А я вам шепну. — Он нагнулся к Албану: — Дело в том, что когда мистер Мирабель нанес мне визит… — И зашептал еще тише.
Моррис был потрясен откровением доктора.
— Вы как будто не верите, — заметил доктор.
— Я думаю об Эмили. Я надеюсь, что вы ошибаетесь. Не отправиться ли мне к ней тотчас? Я не знаю, что делать!
— Узнайте прежде, мой милый, прав я или ошибаюсь. Вы можете это сделать, если решитесь надавить на мисс Джетро.
Албан взял себя в руки. Ясно, что он должен был послушаться совета своего друга. Он схватил расписание поездов, сверился с ним, а потом взглянул на часы.
— Если я могу найти мисс Джетро, — ответил он, — я рискну сегодня же. Сейчас же.
Доктор проводил его до дверей:
— Вы мне напишете?
— Непременно. Благодарю — и прощайте.