- А ты откуда знаешь? - встрепенулся Типцов.
- Так, к слову пришлось...
Бабий кум с виду успокоился, но его бессознательное поигрывание пальцами дало Лапше отметить про себя, что его коллега не так хладнокровен, как хочет показаться.
- Действительно, зарезали... - Илья Сергеевич покосился на осужденную, сидящую прямо и до сих пор так и не повернувшую головы. - Лазарева, пойди-ка, погуляй...
Зечка без лишних слов встала и, глядя прямо перед собой, вышла за дверь. Лакшин успел заметить, да и немудрено это было, длинный косой шрам, проходивший по лбу, через глаз и раскроивший пополам верхнюю губу женщины. Шрам был красный, свежий, еще со следами недавно снятых швов.
Не показав, что как то отреагировал на эту "красоту", и, заодно, задумался о причинах ее вызвавших, и о причинах этих причин, одной из которых определенно был Парафин, Игнат Федорович, не дожидаясь приглашения, уселся на освободившееся место:
- Ну?.. Кого? За что?
- Да, так, бабу одну...
- Ты говоришь так, словно она была одна такая в зоне... Полной баб...
- Ты все подкалываешь, - возмущенно насупился Илья Сергеевич.
- Да ни в одном глазу! - заверил майор. - Ты можешь толком все рассказать?
- Могу, - отрезал Типцов, но, судя по повисшей паузе, делать это не хотел.
- Но тебя что-то останавливает? - предположил Лапша.
- Странно все это... - Парафин бросил на коллегу затравленный взгляд. - Не понимаю я ничего!..
- Так давай вместе подумаем, - как можно миролюбивее предложил Игнат Федорович. Вся эта беседа стала напоминать ему разговор психиатра с пациентом. Терпеливого профессионала и скрытного, недоверчивого ненормального.
- Бред. Бессмыслица... - словно не слыша, продолжил Парафин. - Знаешь, что у нее нашли?
- Что? - ненавязчиво проронил майор.
- Пачку презервативов! Ну, сам подумай, зачем бабе эти резинки? На свечку надевать? Или на морковку?
Теперь уже Игнат Федорович был обескуражен:
- Презервативы?
- Во-во! Одним из них ее придушили, а другие заточками, заточками! Я, как увидел труп - чуть не проблевался! Живого места нет. Все в порезах! Глаза выцарапали, рот разорвали, а манду, так ту вообще с мясом вырвали!
- Изверги! - гневно выговорил Лапша.
- Да, бабы, они хуже зверей!
- И за что ее так?
- Так в том-то и дело, что никто не знает. Богатая была, стерва! Пришла голь перекатная, а как обжилась слегка - откуда что взялось! Я у нее икру отметал. И красную, и черную! Въезжаешь? Она ее ложками на глазах всего отряда жрала!
- Чем же она занималась?
- Не знаю я! - истерично воскликнул Типцов. - Не знаю! И ни одна потаскуха на нее не стукнула! Вот и сейчас, стоят, прошмандовки, хоть бы одна рот раззявила! Хрена там!
- А, может, распустить их и с каждой по отдельности? - предложил Игнат Федорович и живо вспомнил изматывающий допрос восьмого отряда.
- С каждой? - возмутился Парафин. - Да этих сук в лагере полторы тысячи! С каждой, говоришь? Да я за месяц не управлюсь!
В дверь радиорубки тихо, но требовательно постучали.
- Войдите! - скривился Илья Сергеевич и насуплено отвернулся от Лакшина.
На пороге возникла средних лет женщина в белом халате:
- Илья Сергеевич, я категорически требую немедленно отпустить всех женщин по отрядам!
- Вот, и она туда же! - обращаясь в пространство, по-детски пожаловался Типцов.
- Если вам безразличны осужденные, - продолжала врачиха, - пожалейте хотя бы младенцев! В детской такой рев стоит! Они же с утра не кормлены!
- Еще одна напасть. - С беспросветной горечью выдохнул Парафин. - Младенцы, мать их!.. Знаешь сколько в лагере этих вонючих цветочков жизни? Знаешь? Полтысячи! В прошлом году чуть не полтораста нарожалось, да сейчас, в январе-феврале, мне на шею еще три сотни младенцев свалилось! Три сотни! Не зона, а роддом какой-то! Два отряда на детскую отдал! И всем роженицам улучшенные условия содержания! Разорят они лагерь, как есть, разорят!
- Илья Сергеевич, вы слышите? - мрачно поинтересовалась женщина.
- Да слышу, слышу! - рявкнул не нее Типцов. - Добросердечная вы наша!
- Когда вы поймете, что они не только заключенные, но и женщины?
- Преступницы! - Парафин побелел от гнева. - И они обязаны нести наказание, а не прохлаждаться за заборчиком! Детишек, видите ли, нарожали, суки! Я им покажу детишек! Откуда, спрашивается, они их взяли? Ветром надуло?..
Бабий кум продолжал гневный монолог, очевидно подсознательно поставив перед собой цель, уморить весь спецконтингент, а Лапша удивился, насколько точно его коллега сформулировал вопрос. Только ответ на него Типцов дать не мог, а вот Игнат Федорович получил прямое подтверждение своим догадкам. И, при этом, весьма материальное.
- Это мы сейчас не обсуждаем! - отрезала врачиха. - Я настоятельно требую немедленно отпустить всех по отрядам!
- Требует она! - зло усмехнулся Типцов. - Да кто ты такая, чтобы от меня требовать?!
- Я - врач. - Гордо ответила женщина. - И если вы сейчас же не выполните мое требование, - я вынуждена буду жаловаться!
- Жалуйся! - рявкнул Илья Сергеевич. - Давай!
- А по моей жалобе немедленно пришлют комиссию из горздрава. Вряд ли вам это понравится...
- Вот ведь!.. - Судя по выражению лица, Парафину отчаянно хотелось выругаться, но присутствие Лакшина его сдерживало, - Знаешь, куда побольнее ударить!..
- Вы сами меня вынудили. - Спокойно парировала врач.
Повернувшись, Илья Сергеевич щелкнул каким-то переключателем и, взяв в руку микрофон, громко произнес: