164364.fb2
— Конечно девственницы, сам проверял, — захохотал Акмаль-хан. — В Аксае я весь товар лично проверяю и потом ставлю свой знак качества.
«Это уж ты не пропустишь», — пряча усмешку, подумал Владлен Фёдорович, зная замашки хозяина Аксая. — «Видел я в сауне твой «знак качества». Уже, наверное, не один десяток раз попрал Коран».
— Какая из них тебе больше понравилась? — с хитрой усмешкой спросил Акмаль-хан. — Ты только пальцем укажи, и она этой ночью будет твоей. Гостеприимство для нас — святой обычай и для дорогих гостей у нас всё самое лучшее.
— Я знаю, что гостеприимством Вы славились всегда, — улыбнулся Владлен Фёдорович, наливая себе очередную порцию чая.
— Пошли, Сенатор, немного прогуляемся по парку, а тем временем девушки обновят достархан, проветрят комнату, а повара опустят в котёл рис, — предложил Акмаль-хан и поднялся с атласных курпачей. — Что бы мы не ели, всё равно царь узбекского стола — плов. Поверь мне, что нигде его так не готовят, как в Аксае.
— С удовольствием, — согласился гость. — Надо ноги немного размять.
Хозяин загородного дома наверняка знал, какое неизгладимое впечатление производил на гостей его ночной сад, поэтому и устраивал гуляния по аллеям парка ночью. Низкие, мощные прожектора подсвечивали от земли огромные, уходящие в темноту звёздного неба пирамидальные тополя и необхватные дубы. В умелой подсветке голубые ели серебрились и, казались не земными. Шелест ветвей и листвы, шорох иголок в ночи, отдавал каким-то металлическим звуком.
Периодически, в чаще деревьев вдруг вспыхивал яркий источник света, и спящий сад преображался, играл новыми, невидимыми днём красками, то какое-нибудь одинокое дерево, словно крупным планом попадало на экран и завораживало внимание, и сразу бросалось в глаза совершенство его ствола, ветвей, всего контура, зелёного абриса, и в ночи по-иному слышался шёпот его листьев.
Хозяин хорошо знал свой парк и ночью свободно в нём ориентировался. Проходя мимо кактусовой плантации, Владлен Фёдорович замедлил шаг, любуясь цветением больших, ярко-красных цветов, которые распускаются только ночью, но увидев, что Акмаль-хан свернул в кипарисовую алею, ускорил шаг.
Гигантский аквариум, подсвеченный изнутри, с боков и сверху, возле которого остановился хозяин дома, было любимым местом отдыха Акмаль-хана. Тут он мог просиживать часами, любуясь диковинными заморскими рыбками и, одновременно, думать свои думы.
Компрессоры постоянно подавали в аквариум кислород, и мелкие пузырьки, поднимавшиеся со дна, создавали удивительно живую картину природы, забывалось, что вся эта красота создана руками человека. А вокруг аквариума, в обширном рукотворном озере, росли цветы. Белые нежные лилии, жёлтые, розовые, лиловые, чем-то напоминающие гибридные хризантемы, заморские лотосы — от этого великолепия нельзя было оторвать взгляд.
Присев на обвитую плющом скамейку с высокой спинкой, гость и хозяин молча наблюдали за тем, как в глубине озера сонные крупные золотые карпы лениво бороздили пространство, задевая стебли лилий и лотосов, и цветы начинали покачиваться, создавая вокруг себя мелкую рябь.
— Вот эти неземные цветы больше всего волнуют мою душу, — нарушил молчание Аксайский хан. — Здесь хорошо отдыхать душой и телом, рождаются в голове мудрые мысли и поэтому этот уголок в парке для меня самый любимый.
— У Вас, Акмаль-ака, здесь всё оформлено фантастически красиво и богато! — с восторгом сказал Владлен Фёдорович. — Ни у кого больше я не видел такого великолепия!
— Это потому, что вокруг все нищие, а я — Крез, — сказал Акмаль-хан, и весело захохотал. — Вот ты, например, живёшь в столице самого большого в мире государства, состоишь у него на службе, занимаешь очень высокий пост в правительстве, получаешь зарплату, имеешь госдачу, а не можешь купить даже тысячной доли того, чем обладаю я, простой директор агропромышленного объединения. Разве это логично?
— Нет, конечно, — грустно вздохнул Владлен Фёдорович. — Это не логично и не справедливо, что нас так оценивает государство, которому мы служим.
— А ты служи мне и тогда у тебя тоже появятся деньги, — сказал Акмаль-хан и снова захохотал.
«Если бы ты знал, какими сокровищами я обладаю, то не смеялся бы так», — подумал Владлен Фёдорович, пряча глаза, чтобы его собеседник не заметил в них торжествующую усмешку, а вслух сказал: — «А я и так служу нашему общему делу».
— Поэтому я и принимаю тебя в своём доме как дорогого гостя, — сказал Акмаль-хан и, дружески похлопав гостя по плечу, поднялся со скамейки. — Пошли, дорогой друг, плов не любит ждать.
Едва хозяин и гость расположились за обновлённым достарханом, в комнату вошла одна из девушек и внесла огромный ляган плова, обсыпанный сверху крупными зёрнами граната. Уходя, она так игриво посмотрела на Владлена Фёдоровича и даже подмигнула ему, что гость сразу понял — эта девушка сегодня ночью будет его ублажать.
Гиссарская курдючная баранина в плове была необычайно вкусная, к тому же, после прогулки и у гостя, у хозяина дома разыгрался аппетит, поэтому с ляганом плова они справились довольно быстро и тут же в комнату вошли девушки с кумганами и медными тазиками, надраенными до солнечного блеска.
Как только мужчины вымыли лоснящиеся от жира руки горячей водой, ибо ели они плов по традиции, пятернёй, принесли кок-чай.
Именно зелёный чай лучше всего утоляет жажду после жирного плова.
Владлен Фёдорович медленными глотками отхлёбывал из пиалы чай и с нетерпением ждал кульминации праздника — купания в бассейне с девочками. В его воображении уже рисовались такие картины, что дух захватывало. Словно прочитав его мысли, хан Акмаль сказал: — «Может, у тебя, Владлен-джан, есть желание погреться в сауне, а потом ополоснуться в чистейшей родниковой воде моего бассейна»?
— Есть такое желание, — засмеялся Владлен Фёдорович и весь засветился от предвкушаемого удовольствия.
— Тогда пошли, — хитро усмехнулся хозяин дома, в который уже раз за ночь, поднимаясь с удобных курпачей и подушек.
— Я не взял с собой плавки.
— Разве это проблема? — засмеялся Акмаль-хан, и незаметным движением руки, словно фокусник, достал откуда-то из-за подушек красивый пластиковый пакет и протянул его гостю. Заглянув в него, Владлен Фёдорович увидел банный, золотистого цвета, халат, плавки в фирменной упаковке, белое махровое полотенце и такое же покрывало — всё абсолютно новое.
Стены бассейна, выложенные голубым кафелем, заманчиво оттеняли цвет воды, привезённую из чистейших горных источников. Спускаясь в бассейн по причудливо гнутой лесенке из хорошо обработанной нержавеющей стали, Владлен Фёдорович краешком глаза заглянул в сауну, дверями выходившую к бассейну.
Там, пожилой, весь в белом, узбек устанавливал в предбаннике электрический самовар и загружал холодильник бутылками с пивом. Акмаль-хан в воду не полез, остался давать кое какие распоряжения обслуживающему персоналу, и гостю пришлось в одиночку наслаждаться комфортом вычурного по форме и размерам бассейна.
Наверняка хан Акмаль скопировал свой купальный зал из какого-нибудь видеофильма о красивой жизни, слишком многое говорило о нездешней архитектуре. Высокие стрельчатые окна среди стен, выложенных из красного необожжённого кирпича, и стеклянный потолок, легко драпирующийся тёмно-вишнёвой плотной тканью, и пальмы в кадках, и редкие карликовые деревья, умело и к месту расставленные повсюду, и ковры, тщательно подобранные по цвету.
Владлен Фёдорович наверное ещё долго бы плавал, если бы хозяин не позвал его в сауну.
Из сауны, хозяин и гость, выбегали и ныряли в голубую раковину модернового бассейна с изумительно мягкой, прохладной водой, заполняемой всё из того же источника, где брали и воду для самовара. И этот процесс они повторяли неоднократно.
…По спальным комнатам разошлись далеко за полночь, но и оставшихся до рассвета нескольких часов гостю горного ханства вполне хватило, чтобы насладиться чудесными и волшебными мгновениями — жаркими объятиями и горячими поцелуями юной Зухры. Отдохнув душой и телом в Аксае, Владлен Фёдорович только ближе к ночи следующего дня, вернулся в Москву.
Незабываемые, праздничные сутки, проведённые им в солнечном Узбекистане закончились и наступили серые рабочие московские будни, не позволяющие ему расслабиться ни на секунду. Вернувшись из Аксая, Владлен Фёдорович времени зря не терял. Он ни секунды не сомневался, что его узбекские друзья и партнёры спасая себя, начнут сдавать всех подельников не только в республике, но и в Москве, и очередь идти в тюрьму, дойдёт и до него. Тогда он и придумал хитроумную комбинацию, решив, в случае ареста, пожертвовать частью своих богатств, чтобы сохранить основной капитал.
Арестованный в Узбекистане, и препровождённый в специальный следственный изолятор Москвы, бывший хозяин Бухарской области — Каримов, начал давать показания и рассказал не только о том, что собирал мзду со всего партийно-хозяйственного актива Бухарской области, но и о даче им самим взяток руководству ЦК КП Узбекистана, ответственным работникам ЦК КПСС, в том числе и Владлену Фёдоровичу.
В январе восемьдесят четвёртого года, на родине Каримова в Кашкадарьинской области, следственными органами было изъято ценностей на шесть миллионов рублей.
И, в том же, январе Владлен Фёдорович был арестован и помещён в «Матросскую тишину».
… Руфат, сидевший у постели умирающего Графа, рассказал ему последние новости и собирался уже попрощаться со стариком, как вдруг тот тихо сказал: — Расскажи мне всё о себе.
— Так ты же знаешь…, - начал было говорить Руфат, но Граф перебил его.
— Нет, ты расскажи мне правду, а не легенду. Расскажи, кто ты на самом деле, и тогда я помогу тебе. Неужели ты думал, что я, проживший в Узбекистане более десяти лет, не отличу узбека от русского? Да, ты похож на узбека, но ты не узбек.
— У меня мать была узбечка, а отец — русский. Они погибли во время землетрясения в шестьдесят шестом году. Мы тогда жили в Ташкенте. Мне тогда было десять лет.
— Какое твоё настоящее имя?
— Меня зовут — Виктор.
— Да, это имя достойно тебя. Виктор — означает победитель, — вздохнул с облегчением Граф и улыбнулся. — Так кто ты на самом деле, и как оказался в этой клоаке?
— Я, бывший командир специального отряда группы «Альфа». В составе группы выполнял особое задание на территории Афганистана. В результате предательства, моя группа была уничтожена, а сам я чудом остался жив. Владея важной государственной тайной, которую мне сообщил умирающий высокопоставленный афганец, я, не раскрывая своего имени, пытался пересечь границу и пробраться в Союз. На границе меня арестовали. При мне были документы, на имя Руфата Каримова — это наш проводник. Вот, пожалуй, и весь мой рассказ.
— А почему в твоих словах столько скептицизма? — удивлённо спросил Граф.
— В каком смысле?
— Ну, твоя фраза о спецзадании прозвучала как-то, слишком пренебрежительно.