— Не понял.
— А чего тут непонятного? — усмехнулся Лютый. — Думаешь, Крест позволил бы тебе совершить «скачёк», если бы ему не приказал Монарх? Не для того Крест вырвал тебя у хозяина, чтобы ты гулял на воле, а для того, чтобы усилить чёрную масть на зоне. Просто в Москве понадобились крутые пацаны, поэтому ты здесь.
— Так, значит, Граф тоже…
— На старика не греши, он был с тобой предельно искренним, и сделал всё для того, чтобы ты оказался на воле. Ведь это он придумал весь этот спектакль с твоей гибелью в дробилке, и сам сыграл главную роль.
— Что за спектакль?
— Граф просил не посвящать тебя в детали, но, если хочешь знать правду, я расскажу.
— Толкуй.
— Когда старик умер, его, естественно, похоронили. Потом труп выкопали и незаметно пронесли на фабрику. Тебя вывели на работу в ночную смену и спровоцировали драку с дружками Наркома. Помнишь?
— Помню, ну и что дальше?
— А дальше, тебя спрятали в схроне а труп старика, предварительно переодели в робу с твоими нашивками(фамилия, имя, и прочие данные), и потом сбросили в дробилку.
Потом подняли кипиш, производство остановили, всех сняли с промзоны. В общем, закрутилась карусель. Была комиссия, тебя съактировали, а дружков Наркома закрыли в ШИЗО и начали крутить, решив, что это они тебя закинули в машину. Ну, а что произошло дальше, ты сам знаешь. Так что ты сначала хорошо подумай, а уже потом принимай решение. Хочу тебе напомнить, что в блатную кодлу вход рубль, а выход — два, — сказал Лютый, бросив мимолётный взгляд на часы.
— Понятно, — сказал Виктор и сжал челюсти так, что по скулам забегали тугие желваки. — Значит такой расклад?
— Да не парься ты, Циркач, — усмехнулся Лютый. — Всё будет правильно.
— Лютый, собирайся, поедем в гости к Ахмаду.
— Поехать можно — не вопрос. Вот только о чём будем с ним толковать?
— О перемирии. Надо убедить Ахмада, что война не выгодна не им, не нам. «Мочилово» друг друга может ослабить, как нас, так и их. И этим могут воспользоваться другие группировки, и в итоге подмять под себя и нас, и их.
«Люберецкие», «медведковские», «солнцевские», «казанские», я уже не говорю о «ореховских», все они спят и видят себя хозяевами Москвы.
— Почему мы должны делать первыми шаг к примирению? Они могут расценить это, как нашу слабость и оборзеть ещё больше.
— Не думаю, что ему выгодно продолжать кровопролитие, просто у кавказцев менталитет другой, не пойдут они первыми на переговоры, гордость не позволит.
— У меня тоже есть своя гордость, я — русский, и этим всё сказано. Не буду я вести с Ахмадом переговоры.
— Я буду их вести, а ты присутствовать на переговорах, как мой помощник. Машины уже должны быть у подъезда, мы с тобой поедем в моей, а во-вторую посади комплект — пятерых, но самых лучших пацанов. Пусть сопровождают нас до гостиницы «Рэдиссон Славянская», там у Ахмада апартаменты, или, как говорил капитан Жеглов, там у него — лежбище.
…У дверей «президентского» номера стояли двое здоровенных чеченцев и молча смотрели на приближающегося Цезаря и его свиту.
— Я — Цезарь, мы с Ахмадом договаривались о встрече.
— Проходи, два, — сказал один из охранников и для верности показал два пальца.
— Хорошо, пусть будет два, — усмехнулся Цезарь и, обернувшись к своим сопровождающим, сказал: — Лютый со мной, а вы здесь погуляйте.
Охранник открыл дверь, и пропустил во внутрь Цезаря и Лютого. Едва они зашли, дверь за ними закрылась.
— Так о чём ты хочешь базарить со мной? — спросил пожилой чеченец, сидевший за столом.
— Послушай Ахмад, давай без этой блатной «фени» поговорим. Просто сядем, и поговорим, как люди, — сказал Цезарь, подходя к столу.
Ахмад и Рамзан молча переглянулись, и в их взглядах читалась явная растерянность. Видимо, они готовились совсем к другому — ожидали предъявы или разбора, и заранее выработали тактику ведения разговора с лидером Центральных, а тут…
— Давай поговорим, я не против, — пожал плечами Ахмад, и пригласил Цезаря присесть к столу.
Сергей тоже подошёл к столу, и стал за спиной Цезаря.
— А кто этот молодой человек? — спросил Ахмад, кивком головы указав на Сергея.
— Это мой помощник.
— Как его зовут?
— Откликается на Лютого.
— А-а, я слышал о нём. А это Рамзан — мой помощник.
— И его «погоняло» у меня на слуху.
— Может, выпьем по бокалу нашего лучшего вина? — предложил Ахмад. — Мне его сюда специальные курьеры доставляют. Оно на вкус напоминает знаменитое грузинское вино — «Хванчкара».
— Я не такой уж большой знаток вин, но от бокала хорошего вина не откажусь.
— Рамзан, принеси сюда бутылку вина, которое привезли вчера, — сказал Ахмад своему помощнику и тот, бросив злой взгляд в сторону Сергея, с явной неохотой вышел в другую комнату. Сергей перехватил этот взгляд, и усмехнулся. Ему, с самого начала, не понравилась затея Цезаря о замирении с чеченцами, и сейчас, он только молча наблюдал за развитием дальнейших событий, чувствуя, что Цезарь затеял какую-то, свою игру. Через минуту в комнату вернулся Рамзан и молча передал бутылку вина своему лидеру.
— Если ты пришёл с миром, давай выпьем за мир и дружбу, — сказал Ахмад, разливая вино в четыре бокала.
— И, за сотрудничество, — сказал Цезарь, поднимая свой бокал.
— Хороший тост, — усмехнулся Ахмад. — Только в чём мы с тобой можем сотрудничать? Интересы наши не совпадают. Ты живёшь вольготно, держишь центр города, и никого туда не пускаешь, а я задыхаюсь на окраине и перебиваюсь мелкими заработками — там ведь нет таких магазинов, ресторанов, и других мест, где крутятся большие бабки.
— У тебя есть «Рэдиссон Славянская», а это дорогого стоит, так что, давай не будем прибедняться. Конечно, с комплексом «Интуриста», из-за которого у нас есть разногласия, эта твоя точка проигрывает, но всё же, это лучше, чем ничего.
— Да, это лучше, чем ничего.
— Так как будем дальше жить? В мире?
— В мире и дружбе, — заверил Ахмад своего визави. — И я предлагаю ещё раз за это выпить.
— Согласен, — улыбнулся Цезарь, отхлёбывая из бокала вино мелкими глотками. — И, чтобы скрепить нашу дружбу не только этим вином и словами заверений, я решил уступить тебе ряд своих точек, пользуйся ими себе на здоровье.
— И, какие же это точки? Где они находятся?