— Какое наследство? Ты же детдомовский.
— Один добрый человек завещал мне всё своё состояние.
— На зоне?
— Да.
— Так может ты — Граф Монте-Кристо, а сокровища тебе оставил аббат Фариа?
— Я — Эдмон Дантес, — грустно усмехнулся Виктор. — По крайней мере, мною движет то же самое чувство, что и узником замка Иф — месть! Но, поскольку Эдмон Дантес не только мстил, но и делал добрые дела — помогал хорошим людям, я тоже хочу последовать его примеру.
— Я приветствую твои благородные намерения. Только, как ты объяснишь родственникам погибших, откуда к ним упадут деньги? Они же не дети и видя, какая сейчас обстановка в стране, не поверят в то, что родное государство выделило им материальную помощь.
— Что-нибудь придумаю, но люди должны получить финансовую помощь.
— Точных адресов я не знаю. Знаю только, что родственники майора Дапкунаса живут в Литве, капитана Фомберга — на Украине, лейтенанта Северцева — в Казахстане но, теперь это не республики бывшего Советского союза, а суверенные государства. Теперь туда не так просто проехать.
— Ничего, проеду.
— Вдова прапощика Бойцова живёт в Люберцах. Ей труднее всего — родственников у неё нет и она одна двоих детей воспитывает.
— Я помню, что у Ивана Денисовича осталось двое сирот, и естественно окажу его вдове помощь одной из первых. Честно говоря, встречаться с вдовами и видеть их слёзы — это очень тяжёлое испытание. Как вспомню эти походы к родственникам погибших ребят, так сердце замирает. Я сам ни к кому не пойду — направлю к ним своих людей. Ещё надо будет помочь родственникам Сергея Михайлова. Они живут в Твери.
— Михайлова? — удивлённо переспросил полковник. — А он что, тоже погиб в Афгане?
— Он был в том вертолёте.
— Это для меня новость. Я думал, он ушёл из конторы.
— Его перевели в засекреченный отряд, о котором практически никто не знал.
— В «Омегу»? — догадался Александр Михайлович.
— Да, только не в боевую группу спецназа, а в группу телохранителей VIРперсон.
— А откуда ты знаешь, что его родственники живут в Твери?
— Он сам мне сказал…перед смертью. Ну, а адреса в Литве, Казахстане и Одессе буду искать уже после возвращения из Израиля.
— Ты опять улетаешь в Израиль?
— Не я, а мы, так что готовься, командир. С Елизаветой Дмитриевной я сейчас переговорю. Полетим вместе, через две недели. Пока вы подготовите свои документы, я решу некоторые свои дела в Сибири. В Израиле я тебя определю в лучшую клинику, а Елизавету Дмитриевну поселю в своём доме.
— Спасибо, — тихо сказал больной, и из его глаз выкатилась скупая мужская слеза. — Только бы встать на ноги, а уж тогда мы с тобой повоюем.
— Встанешь, я тебе это обещаю.
— Твои слова да Богу бы в уши.
— Он услышит, — сказал Виктор и, поднявшись, направился к двери.
… — Господин Крутов, вы приехали в Москву, как турист? — спросила Виктора на рецепшене молодая, красивая девушка, оформляющая документы на заселение в гостиницу.
— Я бизнесмен, приехал налаживать деловые контакты между нашими странами, — сказал Виктор, пристально вглядываясь в её лицо.
— В добрый час, — обворожительно улыбнулась девушка. — Вы на долго приехали?
— Виза у меня открыта на три месяца.
— Прекрасно. В каком номере хотите поселиться?
— Хотелось бы в одноместном люксе. У вас есть такие номера?
— У нас, как в Греции — есть всё, — сказала девушка, и очаровательно улыбнувшись, посмотрела на Виктора. — А за ваши деньги, мы исполняем любые желания клиента. Меня зовут Валерия, а близкие друзья зовут меня Лерой.
«Точно — Лера. Как же я её сразу не узнал? Повзрослела девочка и похорошела, стала очень красивой. Это же та молоденькая проститутка, которая два года назад, всю ночь обслуживала меня в борделе у Маслака, в день нашего приезда в Москву. Уже почти полтора года Маслак лежит в могиле, а дело его живёт и процветает. И она меня не узнала. Да это и не мудрено, у меня совсем другое лицо — пластические хирурги в Израиле постарались до неузнаваемости изменить мою внешность», — подумал Виктор, а вслух сказал: — «Меня зовут Виктор».
— У вас русское имя и фамилия, и вы хорошо говорите по-русски.
— Естественно, я ведь не коренной израильтянин, а репатриант из бывшего Советского союза. — А вы, случайно, не цыганка?
— Нет. А почему вы так подумали?
— Глаза у вас очень красивые. Вот посмотрел в них, и сразу захотелось спеть: «Очи чёрные, очи жгучие, очи страстные и прекрасные».
— Вам только мои глаза понравились? — кокетливо поведя бровью, с улыбкой спросила Лера.
— Не только глаза, вы очень красивая девушка, — тоже с улыбкой сказал Виктор и направился в отведённый ему номер.
Лера, проводив его долгим, оценивающим взглядом, подняла телефонную трубку и набрала номер.
— Марина, привет.
— Привет, подруга, — раздался голос в телефонной трубке.
— Ты имела дела с евреями?
— Какие дела?
— Ты чего придуриваешься? Не понимаешь, что ли, о чём я говорю?
— А-а, ты в этом смысле? Имела.
— Ну и как они?
— Жмоты. А чего это ты вдруг заинтересовалась евреями?