- Попробуйте, но вряд ли у меня будут существенные новости для вас.
- Хотя бы узнаю, что ей не стало хуже.
Сейчас Славе не хотелось думать, что ответ может быть иным. Как и многие люди, столкнувшись с бедой, он безгранично верил, что именно от этого человека все зависит, и тот может все, в том числе спасти жизнь, если его очень попросить. Можно сколько угодно ругать нашу медицину и врачей, но когда жизнь близкого человека в опасности, все эти обвинения сразу забываются.
- Спасибо за ужин, - сказал хирург, понимаясь.
- Вы позволите ребятам вас отвезти?
- Вообще-то я и сам мог бы сесть за руль, хоть и немного выпил. Но чтобы не терять времени на разговоры с сотрудниками ГИБДД, пусть будет по-вашему.
Он протянул руку, зная, что собеседник не рискнет подать ему руку первым, и они обменялись крепким рукопожатием.
Рано утром Мирон приехал в больницу и увидел дремлющего на стуле Толика. Никто так и не смог заставить его уйти со своего поста. Только увидев своего командира, он встал.
- Новости есть? - спросил Слава.
- Дак эти сучки разве чё скажут! - зло ответил тот, кивая в сторону окошка справочной. - Заладили одно: состояние без существенной динамики.
- Я говорил с Олегом Павловичем. Ночью Алла пришла в сознание.
- Чё, по правде? - обрадовался Толик. - А чё ж они?.. - он свирепо погрозил кулаком, имея ввиду медсестер, не пожелавших сообщать ему хорошую весть.
- К ним сведения поступают не сразу, - успокоил его Мирон. - Я звонил тебе на трубку, хотел сказать, что Алле лучше. Ты кому-то отдал свой мобильник?
- Батарейки сели. Эти вчерась названивали, как их... "самаритяне", ну, соседи наши, век бы их не видать!
- Они-то при чем?
- Дак втравили Алку в хреновое дело! Тамаркину подругу замочили, вот сами бы и разбиралися, кто да зачем. Чё, Алке больше делать нечего?! Их там целая шарага, и мужик у них есть, Матвеем зовут. Он-то сидел в офисе, жиртрест х...в, пока в Алку стреляли. Чё сидел-то? Жопа и так шире стула. Пускай бы сам побегал, а то все Алка да Алка. Сыщики, е... ихнюю мать!
- Они уже и сами очень сожалеют.
- Жалеют они! Щас-то жалеют, а чё ж раньше её не жалели?! Ваще работать ей не дают, то звонют, то сами к ней бегут, то она к ним. Ей-то зачем опять хлопоты?! И так вся зеленая ходила. А щас так ваще не поймешь, выживет иль нет. Тут одна баба говорила - заражение крови у ней будет, раз кость так раздробили.
- Я все выясню у Олега Павловича, он мне об этом ничего не говорил. А ты езжай домой, отоспись. Как проснешься, отзвонись мне на трубку, я расскажу, как у Аллы дела.
- Не, я тут побуду, - мотнул головой верный оруженосец. - Может, к ней пустят.
- Да никуда тебя не пустят! Алла ещё в реанимации.
- Дак в эту же, операционную, пустили, хоть сперва и ругалися.
- Тогда было другое дело. А в реанимации свои порядки.
- Дак... - Толик выразительно потер сложенными в щепоть кончиками пальцев, обозначив жест, что можно подмазать.
- Не стоит, Анатолий, - покачал головой Мирон. - Я уже просил Олега Павловича пропустить меня к Алле, но он против посещений. Она ещё очень слаба, ей все время делают то уколы, то ещё какие-то процедуры, а мы помешаем. Врачи сами знают, как лучше для нее. Скоро он сюда спустится и расскажет новости. Потом езжай домой, а здесь останутся ребята.
- Дак это... Ключи-то от её хаты у меня. Я ж к ней домой часто ездил. А чужих к ней не пустят. Может, ей одёжа какая понадобится. Я б сгонял.
- Одежда ей ещё не скоро понадобится.
- Чё ж она там, в одной простыне, что ль? - возмутился верный оруженосец. - Холодно ж ей.
- На этот случай в больнице положены халаты, - усмехнулся Слава непонятливости Толика, ни разу не лежавшего в больнице.
- Дак она ни в жисть не наденет чужой халат! Видал я, какие тут халаты, бабы проходили в них. Чтоб Алка такую тряпку надела!..
- Ключи от её квартиры ребята взяли из её сумочки. Если понадобится, съездят, а с консьержем они договорятся. Да я и сам могу к ней съездить.
- Ну, ладно, раз так, - сник верный Санчо Панса, поняв, что и без него обойдутся. Он привык заботиться о своей начальнице, если та позволяла, привозил ей продукты, знал, что она любит из еды, какие предпочитает напитки. - Дак это, может, ей поесть привезти? - наконец нашел он повод проявить заботу.
- Есть ей ещё нельзя.
- Дак как же она без еды-то? Алка без еды не любит, сердится.
- После наркоза есть совсем не хочется. По себе знаю.
Толик маялся, не зная, что бы ещё придумать, чтобы быть полезным, и наконец вспомнил:
- Командир, позволь с твоей мобилы позвонить Алкиной экономке. У ней там котенок, Персом кличут. Алка страсть как его любит, велела за ним приглядывать. Я спрошу, как он, а после Алке записку черкану, пускай порадуется.
Мирон протянул ему свой сотовый телефон, и верный оруженосец набрал номер:
- Зося Пална, это я, Толян. Как там Перс?
Выслушав полный отчет о похождениях шустрого котенка, Толик наконец улыбнулся:
- Вы там приглядите за ним, Зося Пална, - попросил он, - а то Алка-то в больнице, раненная. Подстрелили ее... - послушав расспросы испуганной экономки, он ответил: - Я щас приеду, все расскажу.
Отдав мобильник командиру, верный оруженосец пояснил:
- Мне тут одна баба говорила, что котенок Алке заместо ребенка. Может, потому она и не померла. Не хотела его осиротить. Хороший кот, шустрый такой. Я его пока к себе заберу, чё ему одному там маяться. Щас я Алке черкану про Перса, а доктор ей передаст.
Слава достал ручку и записную книжку, вырвал листок и протянул Толику. Тот присел на стул и, сосредоточенно шевеля губами, стал старательно описывать все подвиги сэра Персиваля. Завершив послание, он встал и вернул ручку командиру.
Прошло минут пятнадцать тягостного ожидания. Наконец из-за угла коридора вышел Олег Павлович и направился к ним.
- Ну, как она? - издалека спросил Мирон, не утерпев, пока врач приблизится.
Тот улыбнулся, и по его лицу было видно, что дела у пациентки уже лучше.
- Ругается, - с улыбкой произнес он, приблизившись.
- А чё ругается-то? - влез встревоженный Санчо Панса.