Пара часов превратилась в добрых четыре, и отпустили их, лишь когда Мэгги взмолилась о пощаде и попросила у Венделла разрешения уйти домой и принять душ.
Стерлинг встретил их у лифта — наверняка его предупредил Носокс:
— Я все видел. Я все видел по телевизору. Ты был великолепен, Сен-Жюст. И ты, Мэгги, тоже. Я так вами гордился. Берни просто с ума сойдет.
Сен-Жюст указал тростью на дверь их квартиры:
— Спасибо, Стерлинг. Надеюсь, миссис Голдблюм еще не приехала?
Стерлинг помотал головой:
— Я открыл дверь в холл, чтобы ее не пропустить. Пока не появлялась.
— Отлично. — Мэгги еле волокла ноги. — Я в душ. Если она приедет, не отпускайте ее, пока не вернусь. Можете ее связать, если понадобится.
Стерлинг смотрел ей вслед.
— Бедняжка. Быть героиней — ужасно тяжкий труд.
— Да, думаю, она это поняла. Возможно, как раз в тот момент, когда пронеслась через весь гараж, подобно пушечному выстрелу. Пойдем домой, Стерлинг. Кстати, у нас есть что-нибудь съедобное?
— Я взял у Марио несколько сэндвичей, — сообщил Стерлинг. — И приготовил кое-что выпить. Может, бокал вина?
— Да, спасибо, я… я принесу бокалы. Хватит уже считать меня главным. Считать, что ты чем-то хуже меня. Мы друзья, Стерлинг. Мы равны.
— Я знаю. — Стерлинг выпятил подбородок. — Но я делаю, что должно, и ты делаешь, что должно. Мне так больше нравится, Сен-Жюст.
— Я слишком мало тебя ценю, — произнес Сен-Жюст, ощутив, как к глазам подступают слезы, несмотря на весь сегодняшний успех. — Скажу лишь, что быть твоим другом — величайшая честь для меня.
Стерлинг покраснел до корней волос и протянул ему тарелку:
— Хочешь ливерной колбасы?
В дверь застучали, скорее даже загрохотали.
— Обязательно надо дать ей ключ, — констатировал Сен-Жюст.
Стерлинг впустил Мэгги, она села рядом с Сен-Жюстом и отломила у него полсэндвича.
— А картофельных чипсов у вас нету? Я их обычно крошу поверх ливерной колбасы. И нечего так кривиться. Ладно, забудьте, я умираю от голода, и съем все как есть.
— Ты принесла список вопросов? — поинтересовался Сен-Жюст пару минут спустя, когда Носокс предупредил их о приезде Айрин Голдблюм.
— Он здесь, вместе с паспортом, который она не получит, пока не ответит на все наши вопросы. — Мэгги похлопала себя по карману джинсов. — Запускай ее.
Стерлинг караулил у двери и успел открыть раньше, чем миссис Голдблюм постучала. Он проводил ее к креслу. Сен-Жюст всегда оставался джентльменом и приветствовал ее стоя легким поклоном.
— Ой, я так рада, что вы все живы, то есть я хотела сказать, что вы дома, — миссис Голдблюм улыбнулась Сен-Жюсту. — Я всего на пару минуточек. Я кое-что забыла, если вы понимаете, о чем я. По правде говоря, я бы даже свою голову забыла, не будь она так крепко прибита. Ой, и зачем я это сказала?
Сен-Жюст и Мэгги переглянулись.
— Как поживает ваша сестра, миссис Голдблюм? — спросила Мэгги, вытаскивая свои заметки из кармана.
— Моя сестра?
— Ну да, сестра. Та, которая сломала шейку бедра.
— Ах та, которая сломала шейку бедра! Прекрасно, просто прекрасно. — Она вздохнула. — Вы все знаете, да?
— Если вас интересует, знаем ли мы, что вы последние десять лет шантажировали Энрико Тотила, что вы покинули город, когда он стал вас преследовать и оставили Алекса и Стерлинга ему на растерзание вместо себя, то да, мы знаем. Я правильно вас поняла?
Миссис Голдблюм нахмурилась.
— Что? Энрико Тотила? Этот жуткий тип? Вы думаете, я его шантажировала! Я еще не совсем сошла с ума.
Мэгги повторила свою тираду.
— Стерлинга из-за вас чуть не убили, — добавила она.
Миссис Голдблюм прижала к своей выдающейся груди пальчики, унизанные кольцами.
— Я? Вообще-то я не думала, что случится несчастье, если я уеду. — Она посмотрела на Сен-Жюста. — Я даже не знала, чего он от меня хочет.
— Ну да, конечно, — хмыкнула Мэгги. Сен-Жюст положил руку ей на бедро.
— Я верю ей, Мэгги. Похоже, она действительно не понимает, о чем мы говорим. — Он улыбнулся миссис Голдблюм: — Возможно, теперь, когда вы поняли, что у нас есть основания проявить некое любопытство, вы расскажете нам об этих последних десяти годах? Об открытках? О поездках якобы к сестре? О вашем поспешном бегстве субботним утром?
Миссис Голдблюм прижала ладонь к губам.
— Сначала Милдред, а теперь и вы. Что ж, думаю, мне больше незачем хранить эту тайну.
— Ты прав, Алекс, — прошептала Мэгги. — Или она прекрасная актриса, или мы все неправильно поняли.
Стерлинг предложил миссис Голдблюм чаю, который она с благодарностью приняла, и ретировался на кухню.
— С чего бы начать? — Она оглядела комнату. — О, да вы избавились от пейзажа. Спасибо. Знаете, Гарри купил его для меня и сказал, что когда-нибудь он будет стоить кучу денег, но я его всегда терпеть не могла.
— Все, — Мэгги покачала головой, — теперь я ей верю. Она действительно ничего не знает. Миссис Голдблюм, где вы были с субботы?
— Ммм?… — Миссис Голдблюм озиралась, несомненно, подсчитывая сколько ваз и ламп блистают своим отсутствием. — Ах да, в Атлантик-Сити. Мы всегда ездим в Атлантик-Сити. В «Тадж-Махал». Айзек обожает покер, а в «Тадж-Махале» чудесный покерный зал. Я-то больше люблю игровые автоматы. Ну, знаете, такие новенькие, пятицентовые.
Мэгги потерла лоб:
— Интересно, мне не поплохеет, если я приму еще одну таблетку аспирина?
— У тебя болит голова, милочка? Мне очень жаль. Но я же должна рассказать все-все-все, раз я причинила вам столько хлопот. Ну, то есть теперь, когда Милдред в курсе, можно больше ничего не скрывать.
— Разумеется, — подбодрил ее Сен-Жюст. — Пожалуйста, начните с самого начала и расскажите нам все.
Миссис Голдблюм залезла в свой ридикюль, достала упаковку бумажных салфеток и промокнула уголки рта, где чересчур красная помада уползла в морщины.
— Сначала? Ну, все началось года за два до того, как Гарри… умер. Я всегда была неравнодушна к его брату, Айзеку, и чем более скрытным и нелюдимым становился Гарри, тем больше мне нравился мой милый Айзек. — Она трубно высморкалась. — Милдред — это жена Айзека. Ужасная женщина. Но Айзек сказал, что проще хранить нашу… нашу любовь в секрете.
Сен-Жюст понимающе кивнул:
— Значит, он уезжал за границу, посылал вам оттуда открытку, и вы присоединялись к нему?
— Боже, конечно, нет. С чего вы взяли? Открытки — это был наш условный знак. Как только я получала открытку, я садилась в автобус и ехала в Атлантик-Сити. Он всегда выбирает такие милые открытки! Кстати, откуда вы про них знаете? Наверное, Носокс рассказал. А он упомянул, что на всех открытках был почтовый штемпель Чикаго? Айзек посылал мне открытки как знак, наш тайный знак, хотя я и без них помнила о времени нашего очередного рандеву. Айзек очень любит романтические глупости. Он просто душка. Обычно мы проводили вместе две недели, но на этот раз у нас было целых шесть, потому что Милдред собиралась навестить дочь. Ну, от первого брака. Поэтому я и решила предложить вам пожить здесь, присмотреть за квартирой. Я бы вернула вам потом большую часть арендной платы. Но мне пришлось вернуться.
— Вы всегда встречались с Айзеком в Атлантик-Сити?
— Да, Алекс, всегда. Поймите, я не люблю далеко уезжать от своих врачей. Мой кардиолог, мой терапевт, ревматолог… да, и ортопед, конечно. У меня совершенно ужасные мозоли, и…
— То есть вы никогда не шантажировали Энрико Тотила?
Миссис Голдблюм гордо выпрямилась:
— Нет, мисс Келли, я никогда не делала ничего подобного. Я неверная жена, это правда, потаскуха, как ни горько мне это признавать, но не шантажистка, нет. Никогда. К тому же он плохой человек.
— Так вы знакомы?
— Я впервые увидела его на прошлой неделе. Понятно, что на похороны Гарри его не позвали. Я встретила его на улице и поздоровалась, из вежливости. Он остановился, спросил, кто я такая и чего от него хочу. Я сказала, что мне ничего не нужно, спасибо, он достаточно сделал для меня, пока Гарри был жив. Тогда он спросил, как я его узнала, по фотографиям в газете? И я сказала, нет, не в газете, у Гарри был большой альбом с фотографиями, который я нашла уже после его весьма прискорбной смерти — не правда ли, я очень смелая, раз заговорила о смерти Гарри? — и что я узнала его по этим фотографиям.
— Прямо так и сказали? — вздрогнула Мэгги.
Миссис Голдблюм нахмурилась:
— По-моему, да. Я очень нервничала, я поняла, что не надо было с ним заговаривать, и безостановочно болтала и болтала. Рассказала ему, что Гарри подписал на обороте каждой фотографии все имена, и даты, и где их сняли, поэтому я и… О господи, так вот что они хотели? Но почему они просто не попросили, а принялись угрожать мне по телефону? Я бы отдала им альбом. Мне все эти старые фотографии совершенно не нужны. Я убрала их на склад.
Мэгги прочистила горло.
— Они могли ничего этого не делать. Могли не угрожать миссис Голдблюм, не выгонять ее из дома. Могли не громить квартиру и не похищать Стерлинга. Достаточно было просто попросить, и она бы отдала им альбом. И никто бы ничего не узнал. Все шито-крыто. Забавно. Забавно, черт подери.
— Просто поразительно, я согласен.
— Но с вами ведь все в порядке? — спросила миссис Голдблюм, принимая из рук у Стерлинга чашку и блюдце. — Спасибо. Ты просто душка. Да, Алекс, чуть не забыла…
— Да? — рассеянно откликнулся он, прокручивая услышанное в мозгу.
— Милдред все узнала. Мы с Айзеком собирались встретиться в Атлантик-Сити через две недели, как я уже сказала, но потом позвонил этот ужасный тип и сказал, что утром он за чем-то придет, и если я это не отдам ему, то… в общем, я в панике позвонила Айзеку, а Милдред подслушала наш разговор по параллельному телефону. Она ужасно подозрительная особа. Так что Милдред знает.
— У всех свои проблемы. — Мэгги покрутила в руках никотиновый ингалятор. — Никак поверить не могу, что вся эта комедия положений произошла с нами. Несмешная, правда, получилась комедия. Прошу прощения, миссис Голдблюм, так что Милдред? Да, вот ваш паспорт. — Она выудила его из кармана.
— Спасибо, моя дорогая. Айзек хочет отметить это дело, провести пару дней во Фрипорте. Хорошая идея, там прелестные казино. Но я уехала в такой спешке, понимаете, с одной стороны этот жуткий тип, с другой — Айзек, он так расстроился, что Милдред узнала про нас…
— Да, тяжело вам пришлось, миссис Голдблюм. — Сен-Жюст отчаянно хотел, чтобы она закончила уже болтать и ушла. Рано или поздно — скорее рано, чем поздно, — сюда заявится Венделл, и надо быть начеку.
— Да, Алекс, нелегко, еще как нелегко, — улыбнулась миссис Голдблюм. — Но теперь все в порядке, особенно если ты согласишься выкупить эту квартиру. Понимаешь, Милдред навсегда уехала в Палм-Спрингс, к дочери, и Айзек пригласил меня жить с ним. Жить в грехе. Мне семьдесят три года, и я собираюсь жить с мужчиной в грехе. Забавно, да?
Мэгги подалась вперед:
— Еще один вопрос, миссис Голдблюм, спасибо, что напомнили. Почему вы держали в секрете, что эта квартира принадлежит вам? Зачем все эти выдумки насчет арендной платы?
Миссис Голдблюм принялась теребить кулон на шее.
— Это все Гарри, моя дорогая. Он приобрел эту квартиру весьма… весьма необычным способом и приказал мне молчать. В конце концов, милочка, если люди считают, что ты бедна, у них не возникает соблазна тебя ограбить. Алекс, ты купишь эту квартиру? Можешь забрать даже всю эту замечательную мебель, потому что мне она уже не понадобится.
Сен-Жюст на секунду задумался обо «всей этой замечательной мебели», памятуя, что большая ее часть подлежит замене.
— Мэгги?
— Тебе придется вернуть долг.
— «Парфюмерия Пьера», — тихо напомнил он.
— Это веский довод, и к тому же я не хочу, чтобы ты снова бросал открытой мою зубную пасту. Ладно, договорились. Миссис Голдблюм? Как вы собираетесь оформить сделку?
— О, я просто позвоню вниз, на вахту, и попрошу Носокса прислать сюда Айзека. Он в этих делах отлично разбирается. Он, знаете ли, адвокат.
Мэгги закашлялась в ладошку:
— Корпоративный?
— Нет, уголовный, — невозмутимо улыбнулась миссис Голдблюм. — Совсем как его брат. Это очень прибыльное дело. Вот что, милочка. Уже очень поздно. Я подожду Айзека у лифта, и мы с ним отправимся в гостиницу. Завтра вернемся и все сделаем.
Сен-Жюст быстро согласился, не давая Мэгги шанса спросить еще что-нибудь. Миссис Голдблюм и ее паспорт воссоединились с Айзеком — живой копией его покойного брата — и отправились восвояси. Стерлинг задержался, чтобы покормить Генри, а Сен-Жюст и Мэгги вернулись в ее квартиру.
— Мы были неправы. Мы все не так поняли, — Мэгги плюхнулась на диван, — и тем не менее в результате мы все в шоколаде. Алекс, ты самый везучий человек на свете.
— Да, я довольно удачлив, — согласился Сен-Жюст. В дверь постучали, он встал и впустил Венделла. — Лейтенант, добрый вечер. Как поживает окружной прокурор Деттмер?
— Он больше не собирается баллотироваться на новый срок. — Стив направился было к гостиной, но остановился. — Я на минутку забежал, у меня перерыв на обед. Остаться не могу. Просто хотел сообщить, что вам больше не о чем беспокоиться. Все закончилось.
Сен-Жюст закрыл дверь и застыл, не оборачиваясь.
— Закончилось? О чем речь, Стив? — спросила Мэгги. — О Деттмере или нет?
— Или нет, Мэгги. Деттмер не признает себя виновным в связи с ограниченной дееспособностью — мол, он сошел с ума. Но с ним мы разберемся. Я говорю о Тотила.
— Вы его нашли?
— Можно сказать и так. Кроме того, мы арестовали Бруно. Ника пока не нашли, но найдем, или он сам прибежит сдаваться, если у него есть хоть капля мозгов. В облаву попала добрая дюжина людей Тотила и примерно столько же — Стефано Тиберио. Мы просто не успели. Никак не могу заставить себя пожалеть об этом.
Вот оно. Сен-Жюст уселся на диван, достал монокль и принялся лениво раскачивать его на шнурке.
— Чего не успели, Венделл?
— Не успели защитить Тотила от Тиберио. Слово — не воробей, Тиберио как-то узнал о фотоальбоме и обвинил в этом Тотила. Кто знает, может, Ник пришел к нему в надежде заключить сделку, когда понял, что лодка его босса идет ко дну. В общем, копы нашли Тотила час назад в переулке, под грудой мусора. Судя по всему, его убили прошлой ночью. Кто-то воткнул нож ему прямо в сердце.
— Тотила мертв? — Мэгги посмотрела на Сен-Жюста. — Ух ты.
— Да, — подтвердил Венделл. — Тиберио вопит, что не имеет к этому отношения, что не приказывал убить Тотила и вообще впервые увидел эти фотографии, лишь когда мы ему показали. Пустой треп, мы прекрасно знаем, что он это сделал. Убийства годами сходили ему с рук, но на этот раз он попался. Ладно, мне пора. Нам всю ночь придется допрашивать и писать отчеты, но я хотел, чтобы вы были в курсе. Вам больше не о чем волноваться. Все закончилось.
— Закончилось, — повторил Сен-Жюст. — Да, действительно.
Стив поцеловал Мэгги, она проводила его до дверей.
— Да, чуть не забыл. Тотила, должно быть, что-то затевал, когда его убили. Мы нашли ключ от сейфа у него в кармане. Наверняка в сейфе куча денег, потому что он собирался слинять из города, или какие-то улики на случай, если придется договариваться с нами. В любом случае, это еще один довод в пользу его виновности. Утром узнаем. Спокойной ночи.
— Спасибо, Венделл. — Сен-Жюст аккуратно убрал монокль в карман. Ему пришлось оставить ключ на теле. У Тотила должны были найти доказательство его преступлений. Если не фотоальбом, значит, ключ.
— Доброй ночи, Стив. — Мэгги медленно закрыла дверь и еще медленнее повернулась к Сен-Жюсту. — Алекс? — еле выговорила она.
— Есть вещи, которые необходимо делать. — Он встал с дивана и посмотрел ей в глаза. — Чтобы защитить тех, кто нам дорог.
Мэгги с трудом сглотнула, добрела до стола и рухнула в кресло.
— Ты… ты его убил? Прошлой ночью… тебя не было дома. Ты… ты возвращался домой, когда я с тобой столкнулась. Вот почему ты был небрит. Ты вернулся после того, как кого-то убил, и спокойно уселся завтракать? Так?
— Не кого-то, Мэгги. Энрико Тотила, человека, который заслуживал смерти. Я не мог доверить твое благополучие или благополучие Стерлинга кому-то, кроме себя самого, — тихо и твердо произнес он. — И это была честная схватка, хоть мне и пришлось ее спровоцировать. Он был вооружен. Но я тот, кто я есть, Мэгги, и я делаю то, что должен делать. Уверен, что ты это понимаешь.
Она ничего не говорила, только смотрела на него.
— Мэгги. Это не первый человек, которого я был вынужден убить.
Ее глаза расширились.
— Я… я пойду, можно? — Она заслонилась от него дрожащими руками. — Просто… мне надо время, чтобы… я за это в ответе. Я научила тебя убивать, Алекс. Я тебя создала.
— Я тоже создал себя, Мэгги, больше, чем ты, и на тебе нет никакой вины, — уверенно произнес Сен-Жюст, надеясь, что она эту уверенность почувствует. — В глубине своего сердца, моя драгоценная любовь, в закоулках своей души я — Александр Блейк, виконт Сен-Жюст. А виконт Сен-Жюст вполне способен сам позаботиться о себе.
— О боже. — Мэгги закрыла глаза. — Я должна подумать. Алекс, иди домой, ладно? Мне надо подумать…
Он взял трость, сделав вид, что не заметил, как вздрогнула Мэгги, и вышел в холл. Стерлинг захочет поговорить с ним, но он не готов к этому разговору, еще не готов.
Он вошел в лифт и прислонился к стене. Когда двери закрылись, он задумался, действительно ли в Алексе Блейкли больше от него, чем от Мэгги. Больше… или меньше?