— Считай, нам повезло, что Янг сюда вломился. Хотя я не планировал так рано тебя показывать остальным. Но теперь мы хотя бы знаем слабые места твоей легенды. Ты, конечно, хорошо ответила, но Линн, больше так не рискуй. И сегодня придется свести твою татуировку, чтобы к первому дню недели она успела немного зажить.
— Ты сможешь это сделать за один день?
— Это не сложно. Но больно. А настойки от боли у меня нет. И сегодня я ее уже не достану.
— Может у Янга найдется?
— Ты же его видела. Он любит боль. Если только один из его сортов табака получится попросить.
— Нет, я лучше потерплю. — Я слишком ярко вспомнила свое внезапное возбуждение и влечение к Морту. Перед внутренним взором до сих пор стояли его глаза с расширенными зрачками.
— Звучит разумно. Но кое в чем он был прав. Где тебе теперь спать?
— Я не привередлива. Могу и на полу.
— Простуду решила заработать? На этом полу за одну ночь она тебе обеспечена. Вечером навещу Морта, что-нибудь придумаем. А пока займемся дырами в нашей легенде.
Сперва Эйден устроил мне форменный допрос. Кто я, откуда, в каких родственных связях с ним. Эти факты я каждый день повторяла как мантру — тридцать раз утром и столько же перед сном. По легенде я приходилась Эйду настолько дальней кузиной, что мы и сами не могли вспомнить, чья пра-прабабка была замужем за чьим пра-пра-дедом. Уже упомянутый при Морте Традмор был настолько же далек от столицы, насколько мои знания были далеки от местных обычаев в первый день здесь. Так что пробелы в моем кругозоре легко можно было бы принять за недостаточный уровень образования в глуши. Собственно, и поступление в Академию при моем уровне мне никогда бы не светило. Но Эйден сжалился и протащил меня сюда в качестве помощницы. Конечно же мне строго настрого было запрещено в каком-либо вопросе упоминать латынь. Не только ее знание, но и ее существование в целом. Так что для всех я была скорее кем-то вроде домработницы. Прибрать в комнате, отнести вещи в прачечную, сбегать в магазин за ингридиентами. Хорошо, хоть не сказал, что я неграмотна. А то, что я появилась здесь лишь в последнем триместре, объяснялось все той же отдаленностью моей родины от Академии и исключительная сложность пути. Так что, почти как Ломоносов до Москвы, я чуть ли не всю дорогу шла пешком. Только если у Михаила Васильевича это заняло около месяца, то у меня — чуть ли не полгода. Я нашла на карте Традмор, посчитала количество километров. Правда их сперва пришлось высчитать по жутко неудобной системе исчисления. Оказалось, что он хоть и далек, но не так, чтобы идти пешком несколько месяцев. Но Эйден отмахнулся, сказав, что всегда можно отбрехаться срочными делами, которые не дали отправиться в путь в начале учебного года.
Когда я целиком проговорила всю историю, мне самой стало меня жалко.
— И после всех моих жертв, ты мне еще и не платишь ни копейки!
— Я не собирался так говорить. Но теперь тебе и правда придется работать бесплатно. Почти как ваши эльфы-рабы.
— Лучше скажи, сколько что у вас стоит. Одежда, обучение, услуги, товары.
Он кивнул на мой самодельный блокнот, и я стала записывать.
После лекции по ценовой политике, Эйд погонял меня по общим знаниям. Я старалась придерживаться тактики “лучше меньше, да лучше” и не погружаться в детали. Иногда приходилось применять ловкий приемчик ухода от ответа, которым частенько пользовались на практических занятиях наши троечницы с хорошо подвешенным языком. Самым главным было повернуть разговор так, чтобы спрашивающий сам ответил на свой вопрос.
— Тебе впору в политику идти. Там такое ценится. — Ворчал Эйден после того, как я испробовала этот метод на нем. — Но придраться не к чему. Если тебе никто не подсыпет сыворотку правды, ты выкрутишься.
— У вас и такое есть?
— У нас разное есть. Но, конечно, не в стенах Академии. Полагаю.
После некоторого молчания он подошел к двери и снова начал устанавливать свою стену молчания. Когда закончил, обернулся ко мне:
— Готова?
Я замерла. Эта штука должна скрывать громкие звуки. Так насколько же будет больно стирать мою татушку, если он решил, что просто закрытой двери не хватит?
— Это обязательно? — Я кивнула на дверь.
— Если ты не хочешь, чтобы на твои крики к нам на этаж поднялись Бессменные.
— Но Морт ведь… Он выбил гребаную дверь к чертям! — Меня затрясло от страха. Больно будет настолько, что кричать я буду сильнее, чем был грохот от упавшей двери? Нет-нет-нет, к такому я готова не была. — Почему эти Бессменные не пришли тогда?
— Потому что Морт хоть и выглядит полным кретином, но тоже умеет ставить заглушающие барьеры. Вот когда он вырубился, мне пришлось ставить свой. Заклинание не всегда работает, если его создатель валяется без сознания.
— Эйден.
— Да?
— Будет очень больно?
Он кивнул.