Эйд тяжело поднялся и подошёл к двери. На пороге стоял Морт.
— Ты уже соскучился по мне? Вас совсем не слышно снаружи, опять спрятались за стеной? И чем же вы занимаетесь?
— Морт, чего тебе?
— Кастелянша за тобой послала.
— Не ври.
— Зря не веришь. Я её спросил по поводу новой кушетки для твоей помощницы. Она сказала тебе лично подойти. Кажется, тебе выговор грозит за уничтожение имущества.
— Это произошло из-за тебя.
— Да знаю я. Я всё возмещу. Так чем вы занимаетесь? Пьёте? Эйд, от тебя тащит алкоголем.
— Скройся.
— Ну уж нет. Кастелянша была настроена очень серьёзно. Так что двигай. А я пока присмотрю за Линн. Эй, Линн, ты же не против?
Я не видела его из-за ширмы, скрывающей кровать от остальной комнаты, а значит, и он меня не видел, но я помахала ему рукой. После сеанса боли совсем бы не помешала капелька хорошего настроения.
Эйд хлопнул дверью и подошёл ко мне.
— Мне, правда, надо пойти. Побудешь одна пока.
— А может он посидеть со мной, пока ты не вернёшься?
— Линн, это ужасная идея. Ты сейчас не можешь трезво мыслить.
— Эйд, мне очень больно. Ты не представляешь, как мне больно. И я меньше всего сейчас хочу оставаться наедине с этой болью.
— Тьма! Ладно! Только избавься от штанов.
Он кинул мне форменную рубашку с юбкой. Я сгребла их в охапку, отпустила покрывало и стянула с себя штаны. Затолкала их поглубже за кровать. Нацепила юбку, но стоило мне накинуть рубашку, высокий воротник задел повязку, и под кожей вновь шевельнулась лава. Пришлось остаться обнажённой по пояс. Сунула рубашку под подушку и повыше натянула покрывало.
— Всё в порядке.
— Ты уверена?
— Обещаю быть умничкой-благоразумничкой. Иди.
Стоило Эйдену открыть дверь, в комнату ворвался Морт.
— Всё, проваливай и не торопись обратно.
— Морт, предупреждаю…
— Знаю-знаю. Ничего я не сделаю. Если она сама не захочет.
Последнее он сказал уже после того, как дверь закрылась.
— Может быть, ты мне скажешь, чем вы… оу.
Он заглянул за ширму и уставился на меня. Представляю свой видок. Зарёванная, пьяная, полуголая в кровати его друга.
— Кажется, я пропустил все веселье.
— Будешь? — Я протянула ему бутылку, на дне которой еще плескался портвейн.
Морт протянул руку и взял бутылку. Я поправила покрывало на груди, а то он слишком нахально пялился.
— Так что у вас произошло? — Он уже не улыбался. В лице была обеспокоенность. — Линн, ты в порядке? Он что-то сделал?
Я шмыгнула.
— Морт, твои целебные самокрутки только тебе помогают?
— Нет. Это просто крепкая смесь обычного болеутоляющего сбора, замешанная с лучшим табаком. Через лёгкие мне больше нравится, чем глотать горькие настойки.
— Можно мне попробовать?
— Линн, что он с тобой сделал? Эйд мой друг, но иногда ему может сорвать крышу, я по себе знаю. Ты ничего не заметила странного в нём?
— Нет, а что с ним должно быть не так?
— Ничего, забудь. — Он махнул рукой и выудил из кармана сигарету. — Держи.
— Это нормальная? Не тот дурман, который ты пытался мне подсунуть?
— Нормальная. Так ты расскажешь?
Я повернула корпус, чтобы ему было видно повязку.
— Сводил татуировку. Сказал, с этим у вас строго.
Морт присвистнул и вытянул руки вперёд, демонстрируя руническую вязь.
— О, это капец! Я пытался однажды. — Он ткнул пальцем в один полустертый символ. — Умирать не так больно, как это. А насчёт строгости — не особо, как видишь. Если только у тебя там какая-то похабщина не была. Хотя к внешнему виду помощников требования могут быть выше.
Я взяла сигарету, и Морт услужливо поднёс ко мне маленький огонёк на ладони. После первой затяжки закружилась голова, но острая боль под повязкой сменилась сильным покалыванием, которое медленно стихало.
— Так что там было? Имя бывшего? Тайное слово для доступа в хранилище семейства Гранд?
— И то и другое. — Я улыбнулась. — Спасибо, помогает.
— Всегда к твоим услугам. Линн, не хочу пользоваться ситуацией, но пока Эйден не нависает мрачным призраком над душой, хочу сказать, что ты совсем не похожа на девушку из далёкой провинции. Так какова твоя истинная причина появления здесь?
Я замерла. Он настолько проницателен или я чем-то себя выдала? И о чём вообще он может догадываться?
Я докурила сигарету и оглядывалась в поисках чего-то, похожего на пепельницу. Потом плюнула и кинула бычок в стакан из-под вина. Потом уберу. Сейчас есть вопрос поважнее. Я улыбнулась, отвечая на вкрадчивую улыбку Морта.
— Почему непохожа? Какими ты представлял провинциальных девушек?
— Ты кажешься слишком умной, слишком красивой по сравнению с ними.
Я чуть не расхохоталась ему в лицо, которое неожиданно оказалось очень близко от моего. Можно было расслабиться. Стандартный подкат. Морт тем временем провёл кончиками пальцев по моей щеке. А вот это было приятно. В голове шумело от вина, но я полностью себя контролировала. Хотя после того, как боль отступила, в груди поселилось лёгкое чувство эйфории. Что-то было в его смеси кроме обезболивающих. Либо эта смесь может потягаться с нашим морфином. А может быть, я расслабилась от осознания, что Морт ни о чём не догадывается.
Его пальцы продолжали поглаживать мою кожу, приближаясь к губам. Взгляд был так нежен, что у меня заныло в груди. Эйден почти всегда был максимально сдержан, иногда казалось, что он вообще не способен на сочувствие. Хотя сегодня я изменила своё мнение. Но тоска по дому, страх за свою жизнь и отчаянное непонимание, что меня ждёт, за короткую неделю истощили мой моральный запас. И сейчас мне очень хотелось нежности. Пусть и фальшивой. Я потянулась к Морту, кладя руки на его грудь. Успела заметить огонёк удовлетворения в глазах. Он не стал медлить и накрыл мои губы своими. Покрывало успело соскользнуть с моей груди, когда он прижал меня к себе, бережно обнимая за спину.
Он целовал меня нежно, боясь спугнуть, но я, дорвавшись до ласки, дала понять, что можно не осторожничать. Его движения тут же изменились. Одна рука заскользила по спине вниз, вторая начала сильнее вжимать меня в его грудь. Губы сильнее приникли к моим, он начал покусывать мои губы. На меня нахлынуло ещё не до конца забытое утреннее возбуждение. Я обхватила Морта руками, пальцами впиваясь в его волосы. Он на секунду прервал поцелуй, довольно усмехнулся и вновь впился в меня, на этот раз подключая язык.
Не знаю, как долго длилось бы это безумие, и как далеко он посмел бы зайти, но из потока страсти нас выдернул тихий, кипящий от злости голос.
— Янг, я тебя урою!